— Что это? — недоумённо уставился я на гаджет.
— Пробник, — невозмутимо пояснил Инкин дядька.
— Э-э-э… жажду подробностей.
— Это как счётчик Гейгера, только не для замера уровня радиации, а для определения концентрации «мускуса» в изделии, — пояснил хозяин мастерской. — Прижимаешь торцом к предмету, выжидаешь около десяти секунд, и смотришь результат.
— Это же цветовая шкала, так? — очень быстро обнаружил я искомое, осмотрев приборчик.
— Да. Если маркер в жёлтой зоне, ещё куда ни шло — какое-то время пользоваться можно, но не на постоянной основе. А если в красной, то бежать от такого нужно без оглядки, сынок.
— А… почему?
— А как, ты думаешь, первые «дикие» появились? — ответил вопросом на вопрос Инкин дядька.
— Если честно, понятия не имею, — как на духу признался я.
— В общем, как только на Роксане возникла колония, очень быстро нашлись пытливые умы, которые принялись экспериментировать со всем подряд, — усмехнулся дон Себастьян. — Люди те ещё сволочи, если можно куда-то любопытный нос сунуть, то обязательно так и сделают. Ну а поскольку учёных среди первых поселенцев было мало, то большинство действовало по методу «научного тыка», ну, либо по методу трёх «П»: пол — палец — потолок. Естественно, все эти гадания на кофейной гуще ни к чему хорошему не привели. Про «мускус» узнали очень быстро, и столь же быстро пустили в дело… вот только, сынок, как обычно в таких случаях и бывает, слегка переборщили. Что-то там с критической концентрацией. Ну и хапанули изрядные дозы.
— В смысле «хапанули»? — насторожился я. — Воздушно-капельно? В кровь как-то эта хрень проникла?! Или… вовсе половым путём?!
Охренеть! Вот будет номер, если и в последнем своём предположении я прав! Как представлю, кхм, соитие с «каменным слизняком», так оторопь берёт! Хотя от мужика к бабе если… или наоборот… почему нет, собственно?
— Да кто как! — отмахнулся дон Себастьян. — Факт в том, что «мускус» попал в человеческий организм. Кто-то сразу отдал богу душу, а кого-то просто переклинило на религиозной почве. Оглянуться не успели, как уже бегают по саванне и трясут голыми мудями. Ну и понеслось…
— То есть вы хотите сказать, сеньор Альварес, что на разных людей «мускус» действует по-разному?
— Да кто ж знает?! — пожал плечами мой собеседник. — Это ещё до меня было. Что могу сказать точно, так это то, что очень быстро ввели сначала полный запрет, а потом, когда кто-то придумал пробник, частичные ограничения на применение «мускуса» в технических целях. Вот с тех пор так и живём.
— А на каком принципе он действует? Пробник, в смысле? — не сдержал я любопытства.
— Известно, на каком — подобное к подобному, сынок! В этой штуке внутри толика «мускуса», примерно одна десятая миллилитра, а шкала этим же «мускусом» модифицирована. Вот и реагирует на перемещение исходника, даже сквозь полимерную изоляцию.
— Неплохо придумано, — задумчиво хмыкнул я. И столь же задумчиво произнес: — Значит, мне не показалось?..
— Что именно, сынок?
— Да так…
— Давай уже колись! — уподобился моему приятелю Вове старый механик.
— Я у Пепе в глазу видел «радужную плёнку», — признался я. — У того «дикого», который сейчас эскучар эспиритус у «лос гранхерос». Когда сошёлся с ним лицом к лицу в финале «тёмных лошадок», если вы понимаете, о чём я. А потом ещё и у полудохлого рогача такую же хрень заметил. Это когда вместе с Серхио и остальными из саванны драпал. И это даже заснял. Показать?
— Было бы любопытно, сынок.
— Вот.
Видео с нашего неудачного охотничьего выхода дон Себастьян просмотрел предельно внимательно, а потом ещё и по кругу пустил, выпав из реальности на добрых пять минут. Ну а затем, вернув мне смарт, со вздохом признал:
— А масштаб явления, похоже, мы недооценили…
Уточнять, кто именно «мы», я постеснялся, ограничившись «зарубкой на память». Не в первом же серьёзном разговоре все карты открывать, верно? Зато в будущем, когда — и если — создам подходящие условия для продолжения беседы… почему бы и нет? Но Роксана, надо признать, чем дальше, тем больше открывалась с самых неожиданных сторон…
— Дон Себастьян? — нарушил я затянувшуюся паузу.
— А?.. — очнулся тот.
— Что скажете? Это у них передоз, или ещё нет?
— Насчёт рогача ничего не скажу, что же касается «дикого»… если такие внешние проявления есть, то «мускуса» в организме не очень много. По крайней мере, не хватает, чтобы сформировать полноценную оболочку. Вот и «перетекает» с места на место, модифицирует те участки тела или даже органы, которым это сейчас нужнее.
Охренеть! Так вот каким образом Пепе удары держал! То-то мне показалось, что у него под шкурой демпфирующий слой… впрочем, ладно, с этим позже разберёмся, тем более что нынешний эскучар эспиритус на контакт идёт довольно охотно, даже сам пригласил заходить потрындеть. Ну а сейчас…
— Так что там с пробником? — напомнил я. — Как вы определили, что… ну, вы поняли?
— Так я же племяшкин «глок» видел! — немного удивлённо ответил тот. Мол, как можно самому не догадаться? — И «Эль Торо» после твоих доделок чуть ли не обнюхал со всех сторон. Вот и… или тебе продемонстрировать?
— Было бы неплохо, — почему-то засмущался я.
— Давай пистолет, — протянул мне руку Инкин дядька.
— Держите, — без колебаний протянул я собственный «глок» над столом.
— Вот, гляди!
Оружие старый механик взял аккуратно, удобно расположив на левой пятерне так, чтобы, не дай бог, за спусковой крючок пальцем не зацепить. А правой рукой, соответственно, прижал брусок пробника к срезу ствола, повернув гаджет шкалой вверх. Некоторое время — вероятно, те самые десять секунд — ничего не происходило, потом самый краешек шкалы со стороны зелёной зоны еле заметно потемнел.
— Видишь? — торжествующе покосился на меня дон Себастьян.
— Зелёная зона, — пожал я плечами. — А чему вы так радуетесь, сеньор Альварес?
— Твоему профессионализму, сынок! — моментально отозвался тот. — Ты же, я так понимаю, научный подход применил? Подошёл к делу со всей ответственностью, провёл ряд экспериментов, выявил минимально необходимую концентрацию легирующего элемента, сиречь «мускуса», и добавил ровно столько, сколько требуется?
— Ну да… а как ещё можно было?
— Тебе лучше не знать, сынок.
— И всё же, дон Себастьян?
— Можно просто замочить изделие в «мускусе» на некоторое время, а потом подвергнуть интенсивным испытаниям, — пояснил Инкин дядька. — К примеру, если это пистолетный ствол, то за один заход пальнуть раз двадцать-тридцать. Или лучше все пятьдесят, если, конечно, оружие выдержит.
— А что, бывает, что и не выдерживает?
— В двух случаях из трех. Зато тот экземпляр, что выдержал, потом практически неубиваемым становится.
— Э-э-э… экстремальный отсев? А повышенная нагрузка… чтобы «мускус» подкорректировал кристаллическую решётку в соответствии с текущими задачами? — вслух задумался я. — Это что же получается… он самообучающийся?
— «Мускус»-то? — усмехнулся дон Себастьян. — Есть немножко.
— Охренеть! Но ведь… по всем признакам это… как минимум примитивная нейросетка! Или нанокомпьютеры…
— Если ты намекаешь на кластер наноботов, то нет, — поспешил разочаровать меня сеньор Альварес. — Поверь, именно с этого первые исследователи и начали. Попытались докопаться до внутренностей сначала здесь, на Роксане, потом, когда поняли, что на местной приборной базе никак, отправили пробы в крупнейшие лаборатории, вплоть до Земли…
— И что, военные не воспротивились? — удивился я.
— Напротив, контактами поделились! Надо полагать, чтобы наши не сунулись к конкурентам… хотя какая, к чёрту, разница? Корпы-то тоже в стороне не остались!
— Значит, просто сэкономили вам средства, — заключил я. — Ну и что дальше? Отправили…
— … и никаких признаков! — вздохнул дон Себастьян. — Начать с того, что отдельный структурный элемент, собственно, сам нанобот, или хотя бы клеточный автомат, выделить из общей массы не удалось. Это нечто… даже не знаю, как описать. Какое-то промежуточное состояние материи, и не жидкость, и не твёрдое вещество. Кристаллической решётки нет. Крайне летучее… ну, ты и сам знаешь. Зато реагирует на электрические разряды. И способно обучаться. Так что, как видишь, исключительно внешние проявления. Поэтому наноботами, строго говоря, составляющие «мускуса» не являются. Разве что бесконечно — и рандомно — видоизменяющимися. А таких наноботов не бывает, это признак живых существ. Правда, с разогнанной до той же бесконечности скоростью эволюции. Или мутаций, не суть.
— Загадали вы загадку, дон Себастьян! — вздохнул и я, причём даже более тяжко, чем собеседник. — Промежуточное состояние материи… а материи ли? Ну, в широком смысле слова? Может, тут тоже какой-нибудь дуализм, типа, как у фотонов? Корпускулярно-волновой, то есть?
— Типа, концентрированный и замедленный… свет?! — округлил глаза Инкин дядька. — Ну ты даешь, Энрике! Вот это версия, так версия!
— Жаль, недоказуемая, — вынужденно признал я.
— Это да… впрочем, а кто тебе самому мешает доказать, сынок?
— Никто, — мотнул я головой. — Тут другое… сами же сказали, приборной базы нет. А я не физик-экспериментатор, мне квалификации не хватает, чтобы придумать эксперимент и соорудить под него установку.
— А ты попробуй!
— Я всего лишь кризисный инженер, дон Себастьян…
— Всего лишь? — с намёком прищурился хозяин мастерской. — Сдаётся мне, сынок, ты сам себя ограничиваешь в возможностях. Отринь догмы, мысли нестандартно!
— И сам не заметишь, как будешь голыми мудями в саванне сверкать? — ухмыльнулся я.
— Не исключено, сынок… не исключено! — подмигнул мне старый механик. — Впрочем, к твоей продукции сие не относится! Я поэтому и не запретил Инес от тебя подарки принимать. Честно признаться, настолько… безопасных изделий я не встречал. И это ещё одно твоё конкурентное преимущество, Энрике.
— В самом деле? — заломил я бровь. — Типа, тут кто-то думает о безопасности?