Но он не мог сознаться себе в том, что злоба его питалась теперь не только мыслью о вине Разгона против Смирнова и Штрума, но в большей степени тайным чувством своей вины перед Разгоном. Сначала этот милицейский гоп-стоп на улице Трефолева – вымогательство 57,000 рублей. Теперь и вовсе караул – трусливое похищение крупной партии товара, который спрятан у знакомого барыги на складах Апраксина рынка.
Как любой виноватый стремится поскорее избавиться от того, перед кем виноват, так Смирнов, судорожно вытащив мобильный телефон, стал набирать Штрума.
– Алё, Вить! Ты где? Надо встретиться! Да, срочно!
Штрум ответил, что сегодня уже никак – он занят приготовлениями к завтрашнему дню. Услыхав про предстоящую акцию, Смирнов запротестовал:
– Ни в коем случае, это ловушка! Тебя хотят за… на тебя все траблы скинут!
И снова стал настаивать на встрече – по телефону такие вещи говорить нельзя. Штрум недовольно отмахнулся: «Я занят, говорю! Сегодня никак!» Ему хотелось поскорее прервать разговор, так как он подъезжал к месту встречи лидеров околофутбольного движения.
Смирнов выдал то, ради чего, собственно, звонил:
– Разгон в этом замешан, он – враг!
Штрум мысленно усмехнулся, сравнив стальные объятия Андрея Разгона и рыхлую тушку Смирнова. Для Штрума человек представлял собой ценность, только если может за себя постоять. Он сказал:
– Далсяʹ тебе Разгон! Займись лучше делом!
И отключился.
Для Смирнова, люто обделавшегося как с работой, так и с командиром Фольксштурма, втянувшего в этот блудняк и теперь поучающим: «Займись лучше делом!», главным делом сейчас было уничтожить Разгона. И лейтенант, с этого дня ставший уже бывшим, принялся обдумывать свои дальнейшие действия. У него оставалась последняя возможность – поехать на Весёлый Посёлок, разыскать кого-нибудь из основных Фольксштурма, например Змея, и рассказать всё как есть, они-то смогут достучаться до Штрума. Но Смирнов не воспользовался этой возможностью.
Его одолевали сожаления и тревоги. Если несколько минут назад он испытывал ненависть к одному только ровеснику Разгону, то теперь он стал подумывать и о 27-летнем Штруме как об объекте неприязни. И, чего уж там скрывать – зависти!
Теперь Смирнов уже не мог простить Штруму обладание Марианной и жалел, что не ответил твердым согласием на предложение Пышного. А ещё лучше было бы сработать на упреждение и сдать с потрохами весь Фольксштурм до того, как Пышный сделает своё предложение.
В этом месте размышлений Смирнов с горечью подумал, что никто бы его не послушал, сколько бы он информации по Фольксштурму ни предоставил. Бригада была в безопасности, пока серьёзные люди сверху не дали команду «Фас»!
Серьёзные люди… Идя к метро, Смирнов с особой силой ощутил своё бессилие. Он знал, что поступает правильно, но следом, вплотную по пятам, шли за ним сомнения, страдание, неверие.
Глава 67
Этот день Штрум провёл в телефонных звонках и разъездах. Была проведена огромная организаторская работа – встречи с командирами дружественных бригад, с околофутбольной фирмой. (деятельность фанатских «фирм» и все, что происходит в процессе столкновения фанатских группировок, имеет слабое отношение к футболу как к спортивной игре, на которую ходят смотрять болельщики на стадионе. Это явление получило название «околофутбола» – нечто безусловно с футболом связанное, но находящееся возле него. Глобальная цель «околофутбольных фирм» – это, как у остальных группировок, силовое влияние на улице, возможность решать разнообразные вопросы силовыми способами. Ну а околофутбольная дислокация обусловлена задачей рекрутинга новых бойцов – понятное дело, что на стадионе гораздо проще набрать боеспособные единицы, нежели возле шахматного клуба «Белая Ладья»).
Основу Фольксштурма составляло 12 человек, за которых Штрум мог ручаться как за самого себя. Ещё было около пятидесяти хороших бойцов, регулярно приходивших на тренировки и участвовавших в акциях. То есть бригада насчитывала чуть более шестидесяти бойцов. Кроме того, для участия в масштабной акции реально было привлечь карлоту, скинхедов, районную гопоту, маргиналов, говнарей, и разнообразное безыдейное быдло, которому безразлично, по какому поводу беспредельничать. Таких можно набрать около 200 голов. Дружественные бригады могут выставить примерно столько же. Также, они могут подтянуть до 100 единиц шпаны, беспредельщиков и участников «собачьих бригад», называвших свои банды как дорогие презервативы: Шейхи, Гладиаторы, Цезарионы. Они пытались копировать нормальные ОПГ (оргпреступные группировки), но безуспешно: беспредельщикам принадлежали масса бессмысленных и жестоких действий, а финалом становилась пуля или камера. Если в принципе правая среда является очень неплохой школой жизни, то существование таких формаций как «собачьи бригады», точно являлось путем в один конец. Даже случайно оказавшиеся рядом с ними люди имели все шансы получить длинный срок. Околофутбол, во встречах с лидерами которого принимал участие таинственный Раймонд, насчитывал порядка трехсот активно акционирующих участников. Из Москвы приедут около тысячи активных фанатов. Плюс сто опытных «хаотов», заточенных на провокацию уличных беспорядков и управление толпой. А также около двух-трёх тысяч фанатов и зевак, которые не могут не прийти на концерт. Если их хорошо разогреть, они тоже сподвигнутся на участие в беспорядках.
Лидерам околофутбола Раймонд был представлен некими таинствеными лицами и убедительно рекомендован как человек, с которым можно работать. Во время встреч он подкреплял заверения своих рекомендателей наличной валютой – не скупясь, он раздавал пачки банкнот на организационные расходы. От его щедрот изрядно досталось и Фольксштурмовцам, что окончательно рассеяло подозрения Штрума.
С околофутбольными фирмами было посложнее, так как их основа была отгорожена от более многочисленного молодняка высокой стеной не только во время матча (основа находилась на 13-м секторе, янгстеры – на 14-м), но и за пределами стадиона. Практически никто из "основы" с молодыми не работал и толком не общался, и если с лидерами основных Раймонду и Штруму удалось встретиться и поговорить, то на розыск главарей молодых банд уже физически не оставалось времени.
Раймонд позиционировал Штрума как безальтернативного героя предстоящего события, который должен выступить перед собравшимися на Исаакиевской площади сразу после завершения концерта. Текст максимально простой и экспрессивный: «Смерть чуркам!», и всё такое. В унисон ему должны действовать хаоты и все активные участники движа: необходимо расшевелить, раскачать многотысячную толпу и спровоцировать движение по Большой Морской улице в сторону Невского проспекта. На площади будут припаркованы машины с запасом бесплатной выпивки и арсеналом аргументов – бейсбольные биты, арматура, цепи, и прочий боевой инструментарий.
Это был грамотный подход. Если даже трезвому человеку дать в руки штык, он тут же вспорет живот первому встречному – для своего собственного удовлетворения и дабы сделаться героем в глазах окружающих. Даже носители гуманных убеждений, общечеловеки, кандидаты и профессора, получив в руки ствол, сразу начнут искать глазами живую мишень. Не говоря уже о выпускниках заборостроительных университетов, операторов совковых лопат, которые придут завтра на площадь, где им нальют и сунут в руки арматурину. Это уж в крови.
Итак, пусть умчатся, как дым, колебания! На всё решиться! Не щадить ни себя, ни близких, ни врагов! Рушить преграды! И пусть прольётся кровь. Она всегда будет литься, пока живёт несправедливость.
Глава 68
Доказательства участия Фольксштурма в убийствах стали сыпаться как из рога изобилия.
Судмедэксперты и лаборанты подтвердили участие Павлюка в убийстве Рамира Ибрагимова. Было установлено, что цыганского юношу задушили ремнём – судя по расширению на горле, где была пряжка. В районе пряжки была царапина, отходившая под углом – застёжка на пряжке погнулась. Морфологические изменения на коже соответствовали тому, что было на ремне, изъятом у Павлюка.
Пришли анализы ДНК. Тест КТП показал: шансы, что кровь на ботинках Павлюка принадлежит не Ибрагимову, составляют один на 58,9 миллиона. Тест м-ДНК, проведенный на волосах (застрявших в ремне Павлюка), показал то же самое. А образцы слюны на окурках принадлежат к редкой группе «А-секретор», такой же, как у Павлюка.
Видеозапись из почтового отделения доказывает причастность Павлюка к взрыву на улице Марата. Но он продолжал измываться над правосудием, ни в чем не признался и протоколы его допросов оставались стерильно чистыми.
Другой фигурант, Матвей Лиманский, стал соучастником трёх преступных эпизодов: возле супермаркета Парнас на Невском, в цыганском посёлке под Колпино, и в Невском районе, где он и был по горячим следам задержан. Следов он, как Павлюк, не оставил, но против него свидетельствуют четверо.
Гамлет Салтанмурадов, начальник Управления по борьбе с экстремизмом, добросовестно выполнил свою работу… но его кропотливый труд пошёл насмарку – руководство УВД уступило требованиям адвокатов и правозащитников и приняло решение выпустить Павлюка и Лиманского из СИЗО под подписку о невыезде. Только очень наивный человек мог надеяться, что, оказавшись на свободе, эти головорезы не возьмутся за старое.
Глава 69
Смирнов не оставил попыток достучаться до Штрума, доказать существование реальной опасности. Но тот не слышал ни просьб, ни клятв верности, ни доказательств преданности общему делу (передача яда Шакалу и угроза самых серьезных пыток, если он сам не покончит с собой), ни даже угрожающих выкриков: «Они тебя убьют, слышишь, это ловушка! Разгон во всём виноват!» Командир Фольксштурма закрылся от мусорилы, с которым случайно схлестнулся и на какое-то время подпустил к себе. Сейчас он просто оторвал трубку от уха, а когда Смирнов на секунду умолк, чтобы собраться с мыслями; сказал: