Кремень промолчал, но челюсти сжались.
— Остальные подождут здесь, — продолжила Настоятельница. — Располагайтесь. Встреча с Матерью может занять время.
Она повела Егора и Химеру к боковому проходу. Остальные остались в зале — пятеро наблюдателей и два охранника Детей Мешка.
Кардинал устроился на каменной скамье, внимательно изучая символы на стенах. Кроха бродил по залу, разглядывая колонны. Болт, Кремень, Гадюка и Абак держались порознь, но Кардинал чувствовал растущее напряжение.
Что-то должно было произойти.
***
Спуск в логово Матери был долгим. Древние туннели уходили все глубже под землю, температура росла с каждым шагом. Стены покрывала органическая слизь — следы проходов Матери.
— Не бойтесь, — сказала Мать-Настоятельница, заметив, как Химера старается не касаться стен. — Это просто выделения. Безвредные для людей.
— Как давно она здесь? — спросил Егор.
— Столетия. Может, больше. Мать старше первых поселенцев Мешка. — Настоятельница вела их уверенно, знала каждый поворот. — Она помнит времена, когда здесь не было людей. Только твари и тишина.
Коридор вывел в огромную пещеру. Подземное озеро черной воды отражало биолюминесцентные грибы на потолке. И там, на дальнем берегу...
— Матерь моя... — выдохнула Химера.
Матка была невероятной. Размером с трехэтажный дом, она возлежала на каменном ложе как древняя богиня. Хитиновый панцирь переливался в слабом свете, множественные конечности были сложены с почти человеческим изяществом. Голова, увенчанная костяным гребнем, покоилась на передних лапах.
И она не спала. Шесть огромных глаз следили за приближающимися людьми.
— Не бойтесь, — прошептала Мать-Настоятельница. — Она не причинит вреда. Она ждала вас.
Они подошли ближе. Матка не двигалась, только глаза следили за каждым их шагом. Когда они остановились в десяти метрах, воздух вокруг словно загустел.
И тогда в сознании Егора расцвели образы.
Долгое ожидание. Пустое гнездо, где было око. Слепота расползается. Дети теряются в темноте.
Чувства, а не слова. Тоска древнего существа, потерявшего часть себя.
Ты. Носитель. Чужой-но-не-чужой. Подойди.
Егор сделал шаг вперед, потом еще один. Черный камень в кармане стал горячим, пульсирующим.
Покажи мне себя-меня. Покажи изменённое.
Он достал камень. В полумраке пещеры тот казался дырой в реальности, кусочком абсолютной темноты.
Матка медленно подняла голову. Движение было величественным, полным древней мощи. Новые образы хлынули в сознание — удивление, смешанное с... восхищением?
Око-не-око. Изменилось. Срослось с тобой-чужим. Новое. Непредвиденное. Интересное.
— Я готов вернуть его, — сказал Егор.
Вместо ответа — калейдоскоп ощущений. Сомнение. Любопытство. Древняя мудрость, взвешивающая возможности. И вопрос, сотканный из образов: Понимаешь ли, что предлагаешь? Видишь ли путь, который открывается?
Вот продолжение в том же стиле:
Образы хлынули в сознание. Он видел мир глазами Матки — тысячи тварей, ее детей, рассеянных по западному сектору. Видел их инстинкты, их голод, их преданность Матери. И видел, как без ока эта связь слабеет.
Нити рвутся. Дети-потерянные блуждают. Забывают когда-охотиться-когда-прятаться. Голод затмевает разум. Хаос растёт.
Тревога древнего разума пронизывала каждый образ. Страх не за себя — за детей, которые без направляющей воли превратятся в бессмысленных убийц.
Но ты-с-оком... Новая возможность. Не видела такого прежде.
Новые образы. Егор видел себя со стороны — человека с черным камнем, способного направлять тварей. Видел возможности, которые это открывало.
Мост-между-мирами. Понимание-где-не-было-понимания. Дети узнают тебя-человека как узнают меня-Мать. Новый путь. Опасный. Неизведанный.
— Я не понимаю.
Вместо слов — приглашение. Образ протянутой конечности. Доверие, смешанное с надеждой.
Прикосновение покажет. Но больно-будет. Изменение всегда больно.
Матка протянула переднюю конечность — медленно, осторожно. Коснулась камня в руке Егора.
Мир взорвался.
Он был везде и нигде. Тысячи перспектив одновременно — маленькие голодные разумы, простые и яростные. Синий-быстрый мчится по улице, радость охоты. Красный-сильный ломает стену, удовольствие от разрушения. Желтый-хитрый прячется, ждёт добычу. И в центре всего — Матка, древний разум, удерживающий эту орду от хаоса любовью и волей.
Видишь-теперь? Чувствуешь-моих-детей?
— Невероятно... — услышал он голос Химеры словно издалека.
Вот продолжение в том же стиле:
Видение прошло. Егор обнаружил себя стоящим на коленях, тяжело дыша. Химера поддерживала его, в глазах — восхищение и страх.
— Что ты видел?
— Все, — прохрипел он. — Я видел все.
Матка смотрела на них, и в её многочисленных глазах мерцало нечто тёплое. Образы-чувства: Одобрение. Надежда. Осторожный оптимизм.
Понимаешь теперь. Два пути. Око возвращается — я снова вижу, дети успокаиваются. Или... новое. Ты-мост. Человек-который-говорит-с-детьми. Невиданное.
— А что будет с Егором? — резко спросила Химера. — Если он выберет второй путь?
Матка повернула голову к ней. Долгая пауза, затем образы, более мягкие, предназначенные для человеческого понимания.
Человек-но-больше. Слышит-детей-моих как я-слышу. Дети узнают-его как часть-меня. Не теряет себя. Добавляет к себе.
— Это опасно?
Рождение опасно. Рост опасен. Но без опасности — застой-смерть.
Мать-Настоятельница, молчавшая все это время, заговорила:
— Есть пророчество среди нашего народа. О том, кто соединит два мира. Человек с даром зверя, зверь с разумом человека. Может быть, время пришло.
Егор поднялся, все еще чувствуя отголоски видения.
— Если я соглашусь... смогу контролировать тварей?
Неодобрение волной прокатилось от Матки. Образы: Мать-не-контролирует-детей. Любит-направляет-защищает. Не рабы. Семья.
— И они не будут нападать на людей?
Если просишь-правильно. Если чувствуют твою-заботу как мою-заботу. Учиться придётся. Язык-без-слов.
Егор посмотрел на Химеру. Та кивнула — доверяла его решению.
— Я согласен.
Облегчение и решимость от Матки. Начинаем. Будет больно-но-быстро.
— Нападение! — Настоятельница бросилась к выходу. — Но кто посмел?!
Третий взрыв сотряс пещеру. В озере пошли волны.
— Нужно наверх! — крикнул Егор.
Образы от Матки — срочные, требовательные: Нет-времени-мало! Связь-сейчас-или-никогда! Дети погибнут-без-проводника!
Матка резко двинулась — с неожиданной для такой туши скоростью. Ее конечность обхватила Егора, притянула к себе.
Прости-за-боль. Необходимо. Сделаю-быстро.
И впилась жалом ему в плечо.
Боль была невыносимой. Хуже любого ранения, хуже любой пытки. Словно жидкий огонь влили в вены. Егор закричал, но Матка держала крепко.
Образы сквозь боль: Терпи-храбрый. Почти-готово. Связь-формируется.
Черный камень в его руке вспыхнул. Не светом — темнотой, такой абсолютной, что поглощала свет вокруг. И эта темнота потекла в рану, смешиваясь с кровью.
— Егор! — Химера бросилась к нему, но Мать-Настоятельница удержала.
— Не мешай! Связь устанавливается!
Наверху грохотали взрывы, слышались автоматные очереди. Битва разгоралась.
И вдруг — все кончилось. Матка отпустила Егора, он упал на колени. Но боль ушла, оставив странное ощущение... расширения? Словно его сознание стало больше.
Готово-проводник-мой. Чувствуешь? Дети-теперь-знают-тебя. Иди-защищай! Покажи-врагам-силу-единства!
Матка издала рев — низкий, вибрирующий, от которого дрожали стены. Но теперь Егор понимал его смысл: Дети-мои! Проводник-с-вами! Защищайте-святилище!
Ответные крики донеслись сверху — десятки, сотни голосов. И Егор чувствовал каждый из них, как эхо в собственном сознании.
— Наверх, быстро! — Мать-Настоятельница помогла Егору встать.
Они бежали по туннелям. С каждым шагом грохот битвы становился громче. Егор чувствовал что-то новое — присутствие тварей наверху. Их страх, их ярость, их готовность защищать.
Выскочили в зал — и попали в ад.
Стены были пробиты в нескольких местах. Через проломы вливались отряды в броне с эмблемами Торгового союза, Триад, гильдии наёмников. Святилище подвергалось массированной атаке.
Защитники отчаянно оборонялись. Сектанты в серых балахонах дрались с фанатичной яростью, но их было слишком мало.
— Кардинал! — крикнула Химера.
Караванщик прижался за колонной, отстреливаясь из отобранного пистолета. Рядом Кроха под красной пылью швырял обломки.
— Где остальные?! — крикнул Кардинал, оглядываясь.
Егор тоже искал своих. Где Болт? Где Гадюка? В хаосе битвы трудно было разобрать...
И тут он увидел их. В центре зала, спиной к спине — Гадюка, Кремень, Абак и Болт. Целые, вооружённые, сражающиеся. Егор почувствовал облегчение.
— Там наши! — указал он Кардиналу. — Нужно к ним!
Но что-то было не так. Почему у их ног валялись вскрытые ящики из Урала? Почему они стреляли не в нападающих, а прикрывали тех, кто эти ящики тащил?
— Стой, — Химера схватила его за руку. — Посмотри, куда они целятся.
И Егор увидел. Болт — их Болт, хладнокровно расстреливал сектантов. Гадюка прикрывала бойцов Торгового союза. Кремень командовал погрузкой оружия.
— Нет... — выдохнул Егор. — Не может быть.
— Предатели, — процедила Химера. — Все четверо. Это была подстава с самого начала.
Кроха замер с поднятым обломком: — Они нас продали?
В этот момент Кремень заметил их, оскалился: — А вот и главный приз! Эй, Броня! Как тебе наш сюрприз?
Болт обернулся. На лице — никаких эмоций, словно смотрел на незнакомцев.
— Болт! — крикнул Егор. — Какого чёрта?!
— Бизнес, Броня, — спокойно ответил тот. — Ничего личного. Лёгкая работа в Форт-бирже, никаких больше караванов и рисков. Спокойная сытая жизнь. Ты бы сам не отказался.