— К чему привыкаешь-то?
Егор не ответил. Как объяснить, что теперь он чувствует эмоциональный след всего живого? Что форт для него — как улей, жужжащий тревогой, страхом, надеждой? Что каждый кусок мяса несёт в себе отпечаток последних мгновений жизни?
Седой не стал настаивать. Достал из-за печки запылённую бутылку, плеснул в две кружки.
— Самогон местный. Но новости лучше под него слушать.
Первый глоток обжёг горло. Егор закашлялся, но тепло разлилось по телу, немного приглушая поток чужих эмоций.
— Так какие новости? — спросил он, когда отдышался.
Седой помрачнел.
— Караван пришёл вчера ночью. Из Форт-биржи.
— И?
— Разгром. Полный разгром. — Старик сделал большой глоток. — Армия трёх сил... Помнишь, я тебе рассказывал? Торговый союз, Триады, гильдия наёмников — все объединились, собрали войско. Больше тысячи бойцов, лучшее оружие, эксы под всеми видами пыли...
Егор молчал, но внутри всё сжалось. Он знал, чем закончилась эта история. Видел своими глазами, как Химера уничтожила эту армию, заплатив за победу собственной человечностью.
— Говорят, пошли в Пустошь за кем-то. За группой беглецов с черным камнем. — Седой покосился на него. — Награду назначили — пятьдесят тысяч. Пятьдесят тысяч камней! Это ж... это целое состояние. За такие деньги форты друг друга сносят.
— И что случилось? — спросил Егор, хотя знал ответ.
— А то и случилось. Нашли они этих беглецов. В самом сердце Пустоши. И там... — Седой замолчал, наливая ещё. — выжило человек двадцать из всей армии. Остальные... Твари их порвали. Но не простые твари — радиоактивные мутанты. Двух-, трёхцветные. И кто-то ими управлял.
— Управлял?
— Ага. Караванщик клянётся — видел женщину, которая тварями командовала. Стояла посреди бойни, а мутанты по её приказам двигались. Как армия. Как... — он понизил голос, — как будто она сама была тварью.
Егор отвернулся к окну. За мутным стеклом маячили серые стены форта, размытые дождём. Химера. Даже имени её эти люди не знали. Просто "женщина, которая командовала тварями".
— А что потом? — тихо спросил он.
— Потом? — Седой фыркнул. — Паника потом. Три силы Форт-биржи потеряли своих лучших бойцов. Тысяча человек! Элита, эксы, самое современное вооружение. Торговый союз лишился половины своих наёмников, Триады — целого боевого крыла, гильдия — почти всех эксов. Теперь баланс сил нарушен.
— Баланс?
— Ну да. Раньше три силы друг друга сдерживали — никто не мог захватить единоличную власть. А теперь... Говорят, мелкие фракции уже начали делёж. Пираты активизировались — почуяли слабость. Мазай из Нулевого форта прислал "соболезнования" — мол, готов помочь восстановить порядок. Все понимают, что это значит.
— Что значит?
— Что он готов прибрать Форт-биржу к рукам. Под предлогом помощи введёт свои войска, а там... — Седой сделал красноречивый жест. — Главное теперь — что будет с западным сектором. Говорят твари по ночам теперь рыскают.
— Западный сектор в порядке, — тихо сказал Егор. — Твари снова уходят ночью, циклы восстановились.
Седой уставился на него.
— Откуда знаешь?
— Дозорные в караулке рассказывали, — соврал Егор. — Один недавно вернулся оттуда, говорит, всё спокойно.
— Хм. — Седой задумчиво потёр подбородок. — Ну, если так... Тогда хоть эта проблема решилась. А то ходили слухи, что после бойни у Детей Мешка весь западный сектор в хаос погрузится. Видимо, не так все серьезно было.
Они сидели молча. Дождь усилился, забарабанил по окнам с удвоенной силой. Где-то в казарме проснулся дружинник — всплеск тревоги, быстро сменившийся облегчением. Просто дурной сон.
— А те беглецы? — спросил наконец Седой. — С чёрным камнем? Что с ними не знаешь?
— Не знаю, — ответил Егор. И это была правда. Он не знал, что случилось с его телом в тот момент, когда он стал Проводником. Умер ли Броня окончательно? Или просто изменился настолько, что прежнее имя потеряло смысл?
— Странные дела, — покачал головой Седой. — Пятьдесят тысяч камней, армия из тысячи бойцов, и всё — прахом. Ради чего? Ради камня?
— Ради власти, — поправил Егор. — Все всегда ради неё.
Седой посмотрел на него внимательно.
— Умно говоришь. Не по годам умно. — Он встал, подошёл к окну. — Знаешь, что самое поганое во всей этой истории?
— Что?
— Простые люди. В западном секторе, в Форт-бирже, везде. Им-то какое дело до игр больших шишек? А страдают именно они. Погибают, теряют дома, близких... — Старик сплюнул. — Тысяча бойцов погибла. У каждого были близкие, друзья. И ради чего? Ради того, чтобы кто-то там наверху корону примерил?
Егор молчал. В словах Седого была правда, горькая и неоспоримая. Сколько жизней унесла эта охота за властью? Кардинал, Химера, Кроха, даже предатель Болт — все они стали жертвами чужих амбиций.
— Ладно, — Седой вернулся к столу. — Хватит о грустном. Комендант опять тебя к себе зовёт.
— О чём на этот раз?
— А вот это интересно. — Старик усмехнулся. — Вчера радолов приходил. Костыль. Тебя спрашивал. Сказал, что у него к тебе дело. Комендант, конечно, заинтересовался — радоловы просто так в форты не заглядывают, тем более Костыль. Он из тех, кто по полгода в Пустоши пропадает.
— И что ему от меня нужно?
— Вот это и выясни. Но комендант сначала сам с тобой поговорить хочет. Предупредить, видимо.
— Костыль? Радолов?
— Ага. Старый хрыч, лет семьдесят на вид. Хотя кто их, радоловов, разберёт — радиация так меняет, что и тридцатилетний стариком выглядеть может. Сказал, что ты ему интересен. Обещал вечером зайти.
Егор задумался.
Дверь распахнулась, впуская клубы холодного воздуха и брызги дождя. В кухню ввалился дружинник — молодой парень лет двадцати, весь мокрый и взволнованный.
— Седой! Там... там твари!
Старик вскочил, хватая автомат.
— Где? Сколько?
— У южных ворот! Но они... они странные!
— В смысле странные?
Парень перевёл дыхание, вытер дождь с лица.
— Они не нападают. Просто стоят. Смотрят на форт. И ждут чего-то.
Седой переглянулся с Егором.
— Стоят?
— Да! День на дворе! Они должны рвать всё, что движется, рыскать, кидаться. А эти... просто стоят в сотне метров. Неподвижно. Будто... будто ждут кого-то.
— Сколько их?
— Полтора десятка. Разные — синие, красные, несколько жёлтых. И все смотрят. На форт. В одну точку.
Седой медленно повернулся к Егору. В его глазах читалось понимание.
— Кажется, я знаю, кого они ждут.
Егор почувствовал их раньше, чем увидел. Полтора десятка существ. Они действительно стояли в сотне метров от ворот, под проливным дождём, и смотрели на форт.
Нет. Не на форт. На него.
Чувствуют. Узнают. Проводник.
Не слова — скорее ощущения, просачивающиеся через установленную связь. Твари чувствовали в нём что-то родственное. Отпечаток её последнего дара.
На стене уже собрались дружинники. Винтовки и пулеметы целились в неподвижных тварей, но никто не стрелял — слишком необычным было их поведение.
— Что им надо? — спросил кто-то.
— Может, бешеные? — предположил другой.
— Бешеные бы напали, — возразил третий.
Комендант поднялся на стену — грузный мужчина лет пятидесяти, с лицом человека, видевшего слишком много смертей. Окинул взглядом странную картину.
— Седой, что скажешь?
— Не знаю, командир. За двадцать лет такого не видел.
Комендант повернулся к Егору. Тот почувствовал волну его эмоций — настороженность, граничащая со страхом, профессиональная оценка угрозы, и под всем этим — усталость человека, несущего ответственность за сотни жизней.
— А ты что скажешь? Ты же у нас... особенный.
Все взгляды обратились к Егору. Он чувствовал их эмоции — страх, любопытство, недоверие. Дружинники отодвинулись, словно он был заразен.
— Они не нападут, — сказал Егор. — Просто... чувствуют что-то.
— Чувствуют что?
Егор не ответил. Как объяснить то, что сам до конца не понимал? Что твари видят в нём след умершей Матки? Что он теперь — мост между двумя мирами?
Прошла минута. Две. Пять. Твари не двигались, люди не стреляли. Странное противостояние под серым дождём Мешка.
Потом, так же внезапно, как появились, твари развернулись и ушли. Растворились в лабиринте улиц, оставив людей в полном недоумении.
— Что это было? — выдохнул кто-то.
Комендант смотрел на Егора долгим, тяжёлым взглядом.
— Ко мне. Немедленно.
***
Кабинет коменданта был знаком Егору до мелочей — за три недели он побывал здесь раз десять. Тесное помещение, заставленное картами и оружием. На стенах — схемы форта, маршруты патрулирования, отметки о нападениях тварей. Боевая обстановка, сжатая до размеров одной комнаты.
— Садись, — комендант указал на тот же стул, что и всегда. Сам устроился за массивным столом. — Знаешь, я думал, мы уже всё обсудили за эти недели. Кто ты, откуда, почему тебя не трогают твари. Но то, что произошло сегодня...
Он помолчал, барабаня пальцами по столу.
— Они пришли за тобой. Стаей. Это меняет дело.
— Я не звал их.
— Знаю. Иначе бы мы сейчас не разговаривали. — Комендант наклонился вперёд. — Но они всё равно пришли. Почему?
Егор помолчал, подбирая слова. Он научился отвечать уклончиво, но сегодня уклончивость могла стоить ему места в форте.
— В Пустоши что-то произошло. Я изменился сильнее, чем думал.
— Изменился как? И не говори мне снова про "чувствую их эмоции". Это ты мне уже десять раз рассказывал.
— Теперь они тоже чувствуют меня. На расстоянии. И... признают как своего. Не совсем своего, но достаточно, чтобы не нападать.
Комендант откинулся на спинку стула. Дерево скрипнуло под его весом — звук, ставший привычным за эти недели.
— То есть ты теперь вроде как их часть?
— Что-то вроде того.
— И можешь ими управлять?
— Не управлять. Скорее... договариваться. Иногда. Сегодня я их не звал, они сами пришли.