Он указал на второй свёрток в мешочке.
— А это порошок из высушенной слизи старой Матки. Она раз в десять лет сбрасывает внешний слой, как змея кожу. Мы собираем эти хлопья в её логове — опасное дело, но оно того стоит. Щепотка под язык — и твоя связь с тварями усилится в разы. Правда, ненадолго, минут на пятнадцать. Береги для критического момента.
Сторож положил руку на плечо Егора, и в этом жесте была вся тяжесть прожитых лет.
— И помни главное — что бы ни случилось, оставайся собой. Проводник, потерявший свою суть, становится просто оружием в чужих руках.
Следующий час пролетел как одно мгновение. Егор собрал немногие вещи, попрощался с каждым жителем поселения. Дети плакали, Шустрик — молодая синяя тварь — тёрся о его ноги, жалобно скуля.
Тихая дала ему флягу с отваром:
— Выпьешь, если попытаются сломать волю. Не спасёт полностью, но даст время сопротивляться.
Обгорелый, молодой мужчина с ожогами, пожал руку:
— Если выберешься — возвращайся. Мы тут старые легенды помним. Про то, как один Проводник смог обмануть тех, кто хотел его использовать. Может, и тебе удастся.
У границы поселения его ждали. Химера стояла у открытой двери бронированного УАЗа.
— Разумное решение, — сказала она. — Садись. Путь неблизкий.
Егор сел в машину. Дверь захлопнулась с металлическим лязгом.
— И да, — добавила Химера, устраиваясь напротив. — Прежде чем ты спросишь — Кардинал жив. Я вытащила его из Пустоши. Сейчас он гость Мазая. Добровольный или не очень — зависит от точки зрения.
Машины тронулись. Через заднее стекло Егор видел, как поселение Забытых остаётся позади. Маленький оазис, где люди и твари научились жить вместе.
А впереди ждал Нулевой форт и планы человека, считающего себя вправе решать судьбу всего Мешка.
Большая игра началась. И Егор наконец понял — он не игрок. Он фигура на доске. Вопрос только в том, сможет ли фигура изменить правила по ходу партии.
В кармане лежал мешочек Сторожа. Последняя надежда тех, кто верил, что Проводник — больше, чем просто инструмент в чужих руках.
Машины мчались на юг, поднимая тучи брызг из вечных луж Мешка. Дождь барабанил по броне, как всегда. Как будет всегда.
По крайней мере, пока кто-то не изменит правила игры окончательно.
Глава 15. Конвой
Машины тронулись, и поселение Забытых начало уменьшаться в заднем стекле. Егор смотрел, как фигура Сторожа превращается в расплывчатое пятно, потом исчезает за поворотом. Старик стоял неподвижно и что-то в его позе говорило о печали — словно он прощался не только с гостем, но и с надеждой. Вместе с поселением осталась и иллюзия выбора — теперь он был просто пассажиром.
Конвой, подумал он, глядя в окно на проплывающие руины. Всю жизнь водил конвои, а теперь сам стал частью одного. Только не машиной, а грузом. Забавно, как меняются роли.
УАЗ подпрыгивал на выбоинах, бросая пассажиров из стороны в сторону. Дорога, если это можно было назвать дорогой, представляла собой череду ям и колдобин, заполненных вечной водой Мешка. Каждая выбоина отдавалась в позвоночнике, напоминая о том, насколько реален этот кошмар. Химера сидела напротив, её лицо было непроницаемым, взгляд устремлён в окно. В её позе читалось напряжение — словно она вела внутренний диалог, споря сама с собой. Егор пытался поймать её взгляд, но она упорно избегала контакта.
Егор изучал её украдкой. После трансформации в Пустоши она изменилась — движения стали более плавными, хищными. В глазах появилось что-то нечеловеческое, но не звериное — скорее отстранённое, словно она видела мир под другим углом. Иногда он замечал, как она неосознанно сжимает и разжимает кулаки — привычка, которой раньше не было.
Водитель впереди вёл уверенно, но Егор автоматически отмечал ошибки. Слишком резко входит в повороты, не чувствует машину. На третьей яме подвеска жалобно скрипнула — новичок не заметил опасный участок, который опытный водитель объехал бы по дуге. Руки сами тянулись к воображаемому рулю, поправить траекторию, выбрать оптимальную скорость. Старые привычки умирают тяжело.
— Что смешного? — спросила Химера, сидевшая напротив.
Егор не заметил, что улыбается.
— Ничего. Просто думаю о конвоях.
— О конвоях? — она приподняла бровь.
Странно, подумал Егор. Уже несколько месяцев прошло с той первой встречи в столовой форта "Каскад", а я до сих пор не привык к её глазам. Тогда она казалась просто девушкой с необычной внешностью, которая знает дороги и умеет выживать. Теперь знаю — она гораздо больше. И гораздо опаснее.
— О том, что это такое — конвой. Несколько машин, движущихся в одном направлении. Но это только видимость. На самом деле конвой — это сложная система договорённостей. Кто ведёт, кто прикрывает, кто решает, когда останавливаться. И все эти договорённости держатся на одном — на доверии. Без него конвой развалится на первом же повороте.
Он посмотрел на неё в упор.
— А что происходит, когда доверия нет?
Химера отвернулась к окну. В её отражении мелькнуло что-то похожее на сожаление. Губы дрогнули, словно она хотела что-то сказать, но передумала.
— Тогда это не конвой, а конвоирование.
— Именно.
Молчание повисло между ними, тяжёлое, как свинцовые тучи над Мешком. Дождь усилился, барабаня по крыше с удвоенной силой. Капли били по металлу с яростью, словно пытались пробить броню. Водитель включил дворники на максимальную скорость — ещё одна ошибка, опытный бы знал, что в таком ливне лучше ехать помедленнее, дать воде стечь с ветрового стекла.
Егор откинулся на жёсткое сиденье, прикрыл глаза. Воспоминания накатывали волнами.
Он вспомнил тот первый караван в форт "Высота". Кардинал тогда спросил: "Уралы водил?" И он ответил: "Приходилось". Хотя мог бы сказать — да, водил их через минные поля и засады, через реки без мостов и горные перевалы. Водил под обстрелами, когда броня звенела от попаданий. Водил с пробитым радиатором, заливая воду из луж. Водил с простреленным колесом, на одних ободах. Но зачем бахвалиться перед людьми, которые тебя не знают?
Химера сказала, что Кардинал жив. Что она вытащила его из Пустоши. Он открыл глаза, покосился на неё. Но можно ли ей верить? После всех этих откровений о том, что она с самого начала работала на Мазая? Может, Кардинал мёртв, а она просто не хочет, чтобы я знал правду. Или он жив, но лучше бы ему было умереть. В Мешке есть вещи хуже смерти — он уже успел это понять.
Интересно, кем я являюсь — ценным грузом или опасным заключённым? Или и тем, и другим одновременно? Груз, который везут к месту назначения, но который в любой момент может взорваться.
— Ты изменился, — тихо сказала Химера, прерывая его размышления.
— Мы оба изменились. — Егор не смотрел на неё. — Я стал тем, кем не хотел быть. Проводником. Забавно, как всё повернулось.
— Я не об этом.
— А о чём?
— Раньше ты бы не молчал. Не так, как сейчас. — Она наклонилась вперёд, изучая его лицо. — Помнишь тот мост? Первый караван в "Высоту", пираты, взрывы... Ты просто вдавил газ и полетел через рушащийся пролёт. Не раздумывал, не сомневался. Просто сделал то, что должен был.
Егор вспомнил тот момент. Взрыв, обрушивший часть моста. Секунды на решение. И он принял его — педаль в пол, набрать скорость, использовать инерцию.
— Не было выбора.
— Был. Можно было развернуться, попытаться отбиться. Потерять груз, но сохранить жизни. Но ты за секунду решил — и вы проскочили. Тонны металла пролетели над пропастью. — В её голосе появилось что-то похожее на восхищение пополам с тоской. — Кроха потом еще долго всем рассказывал. Говорил, любой другой водитель не решился бы или не рассчитал. А ты знал — проскочите. Чувствовал машину, дорогу, момент.
— Повезло.
— Нет. Ты всегда знал, что делать. В самый последний момент. Всегда находил выход там, где его не было. Тот мост, засада в ущелье, погоня в промзоне... А сейчас сидишь тихо, как...
— Как груз?
— Я не это хотела сказать.
— Но сказала бы. — Егор пожал плечами. — И была бы права. Тогда я решал сам. Газ или тормоз, влево или вправо. Моя машина, мои руки, мой выбор. Я чувствовал железо под собой, знал, на что оно способно. А сейчас? Сейчас я даже не знаю, куда мы едем. Кроме конечной точки.
— Мы едем в Нулевой форт. Ты это знаешь.
— Знаю. Но какой смысл спорить с конвоиром? — Он посмотрел на неё. — Ты ведь меня конвоируешь, правда? Везёшь груз по заданному маршруту.
Она вздрогнула, словно он ударил её. Пальцы сжались на колене, костяшки побелели.
— Я не конвоир.
— Нет? — Егор наконец посмотрел на неё в упор. — А кто? Попутчица? Друг? Или всё-таки агент Мазая, выполняющий задание? Ты же сама сказала — работала на него с первого дня. Вела меня, как ведут машину в колонне. По заданному маршруту, к заданной цели.
— Это было... сложнее.
— Всегда сложнее. — Он отвернулся к окну, где дождь рисовал причудливые узоры. — Помнишь, как ты рассказывала про свою аварию. Про то, как попала в Мешок. Я думал — вот человек, который понимает. Который знает, что такое оказаться в чужом мире, где правила изменились.
— Это была правда.
— Часть правды. Удобная часть. — Егор усмехнулся без веселья. — А про Мазая забыла упомянуть. Про то, что он тебя спас, дал новую жизнь, поставил задачу.
Химера молчала. Дождь усилился, превращая мир за окном в серую пелену.
— Знаешь, что самое паршивое в технике? — продолжил Егор. — Она предсказуема. Залил бензин — поедет. Нажал тормоз — остановится. Повернул руль — свернёт. Техника не врёт, не предаёт, не ведёт двойную игру. Люди — другое дело. — Он посмотрел на неё в упор. — Или я ошибаюсь? Может, ты всегда была предсказуемой? Каждый жест, каждое слово — часть плана?
— Не каждое, — тихо ответила она.
— Какие именно? Когда прикрывала в бою? Или когда смотрела на меня, думая, что я сплю?
Химера дёрнулась, словно он ударил в самое больное место.