На выходе мы увидели встревоженных коллег. Оказывается, командир полка не бросил слов на ветер, а вечером посетил гостиничный ресторан. Там он волевым порядком прекратил празднование встречи. Народ, почти не поев и не выпив, расплатился по счетам, чем видимо доставил радость руководству и сотрудникам заведения.
На утро все с тревогой ожидали разбора полетов. Так и произошло. Шум стоял неимоверный, взыскания сыпались как из рога изобилия. Концовка бурной речи подполковника была посвящена нашей четверке. Мы были названы порядочными офицерами, которые приехали на сборы за знаниями, а не для разгульного образа жизни. Требования начальника для нашей четверки – это не пустой звук, а руководство к действию. В общем много хорошего мы узнали о себе. Поэтому, после ухода, КП мы заснули на заднем ряду с чувством глубокого удовлетворения.
Политзанятия и воспитание конвойника
Не знаю, кто это придумал, но занятия по политической подготовке во всех документах считались основной формой воспитательной работы с подчиненными. В других родах войск возможно это было и так, но только не в конвое. Во-первых, к нам шли призывники с самой низкой категорией годности. Во-вторых, на занятия вообще было очень трудно собрать людей, особенно в период увольнения в запас – половина или большая часть в основном карауле по охране «зоны», а большинство из оставшихся – либо во временных караулах, либо в других дневных видах нарядов. В-третьих, познания в русском языке, особенно на первом этапе службы, у многих были близки к нулю. У некоторых этот процент за два года повышался незначительно. К примеру, воин из аула одной средне-азиатской республики за два года выучил всего несколько слов: «Товарищ литинант (капитан,майор)»; «Чайку пью» и «Нах… бл…». Общение с такими производилось через их городских земляков, выступавших в роли переводчиков. Со стороны это было похоже на нынешние сцены из игровых видов спорта, где наши тренеры общаются с легионерами из других стран.
В начале каждого занятия в соответствии с директивой два солдата должны были выступать с краткой политинформацией о положении дел в мире и в стране. Затем следовал опрос по знанию «необходимой» для каждого информации: Организация Варшавского Договора, Блок НАТО, Совет экономической взаимопомощи, Члены Политбюро ЦК КПСС, повестка дня последних съездов партии и комсомола, Союзные республики и автономные образования в составе СССР, руководители социалистических стран… Кто это может себе представить, должен либо не обладать ни малейшим чувством юмора, либо умереть со смеху. Среднего не дано.
После каждой лекции (рассказа) следовал семинар (беседа), на котором «советский интернационал» должен был на оценку отвечать на вопросы по пройденной теме. А это сможет представить только очевидец. Молчащие на допросах у фашистов партизаны казались более разговорчивыми.
И, наконец, конспект! Его требовали писать от руки в тетради объемом не менее двадцати пяти страниц школьной тетради. Естественно, у всех офицеров почерк стал состоять их приплюснутых широких букв, красная строка следовала после каждого предложения. По возможности, значительная часть текста превращалась в схемы с длиннющими стрелками, или большие таблицы, в каждой строке которой было не более одного – двух слов. В общем, творчество и фантазия гуляли в головах руководителей групп политзанятий.
Еще веселее выглядели итоговые проверки, когда приезжали серьезные дядечки из высоких политотделов с большими звездами. Начиная «экзамен», они что-то важное рассказывали слушателям, раздавали билеты с вопросами, потом их собирали и, не получив от большинства ответа ни на один вопрос, задавали коронный: «Сынок, покажи на карте, где ты живешь?» Сынку переводили вопрос, он с радостью брал указку и начинал искать. На этом этапе вступали новые критерии оценки:
«отлично» – нашел на карте свое место жительства быстро;
«хорошо» – нашел на карте свое место жительства;
«удовлетворительно» – не нашел на карте свое место жительства.
После этого серьезно подводились итоги, отмечались «лучшие» ответы, давались рекомендации на будущее. Итоговая проверка по политподготовке заканчивалась.
Тринадцатая зарплата
По итогам года каждый офицер, прапорщик и сверхсрочник мог претендовать на получение так называемой «тринадцатой зарплаты», официально называвшейся «единовременным вознаграждением за добросовестное исполнение должностных обязанностей».
Ее приближение особенно ощущалось по резкому снижению жалоб жен военнослужащих на своих мужей. Если первые три квартала многие из них неоднократно посещали меня с требованиями отучить мужа пить, гулять, отвадить от отрицательных друзей и привычек, то с начала четвертого квартала начиналось паломничество с рассказами о чудодейственном превращении глав семейств в образцы морали и нравственности. Правда, многие и сами временно исправлялись от угрозы семейного скандала по причине полного или частичного лишения вознаграждения.
Но были и такие, кто ни разу не получал «тринадцатую зарплату», которая к тому времени существовала более пяти лет. Самым показательным примером был один из прапорщиков, проживающих в районном центре. Он обладал уникальной способностью «отличиться» в последние дни каждого года. Где-то в октябре я вспомнил все его предыдущие подвиги, серьезно переговорил, надавил на совесть и партийный билет, напомнил об ответственности перед семьей, детьми. Он поклялся, что в этом году познает радость вознаграждения. Все шло нормально, каждая встреча с ним у меня сопровождалась напоминанием об его обещании.
Перед самым Новым годом прапорщик должен был последний раз заступить в войсковой наряд в году уходящем. В тот день вся вечерняя смена прибыла для заступления на службу, но главного героя не было. Особой тревоги не ощущалось, так как из-за проблем с транспортом военнослужащие, проживавшие в других на селенных пунктах, периодически на немного задерживались. Я стоял у окна в кабинете и смотрел на проезжую часть. Вскоре моему взору представилось уникальное зрелище. По поселковой дороге к роте к роте приближался трактор. Все бы ничего, но на кабине сидел мой прапорщик и активно то ли жестикулировал, то ли дирижировал воображаемым оркестром. По всем признакам он был в прилично нетрезвом состоянии.
Через несколько минут это нашло свое подтверждение. Аромат «тринадцатой зарплата» заменил запах перегара.
Белая "Волга" и конфуз
Как всегда в жизни, трагичное и комичное соседствуют рядом. Как-то в роте случилось серьезное ЧП, связанное с гибелью в автокатастрофе военнослужащих. Не смотря на то, что вина в этом была водителя встречной машины, расследование проводилось на самом высоком уровне. Прибыла большая группа офицеров генералов высоких структур. Самый большой начальник должен был приехать к похоронам погибших. Прощание было организовано в поселковом клубе. С минуты на минуту ждали высокого проверяющего. Было известно, что он прибудет из Москвы на служебной белой «Волге».
Вскоре на горизонте появилась такая машина. Все генералы и офицеры построились. Когда автомобиль подъехал к клубу, раздалась команда «Смирно» и старший из присутствующих строевым шагом направился к машине для доклада. Каково же было удивление, когда из «Волги» вышел лейтенант – замполит соседней роты. В руках он держал прозрачный пакет с бумажными и металлическими деньгами. Только теперь все обратили внимание на то, что государственные номера у машины были не военные, а гражданские.
Лейтенант с самыми гуманными помыслами приехал на процедуру прощания, а с собой привез деньги, которые собрали военнослужащие его подразделения для семей погибших. Выйдя из машины, он осмотрелся, не понял, что совершил, но уже по- чувствовал, что в чем-то виноват. Так и получилось. Подошел командир полка и не сильно вежливо спросил: «Ты откуда взялся, …?» Офицер честно ответил, откуда взялся и зачем приехал. Но это прозвучал убийственный по прямоте вопрос: «Почему на белой «Волге»?» Лейтенант, все еще не понимающий, что происходит, также прямо ответил: «Какая машина первой попалась и остановилась, на той и приехал». Лучше бы он этого не говорил. Дальше он «узнал» о себе много нового, познакомился с «перспективами» службы и жизни на ближайшее будущее, и только появившаяся вдали белая «Волга» остановила этот процесс словами: «Иди на …! Чтоб я тебя здесь не видел!»
С тех пор молодой офицер длительное время не останавливал попутки, если марки машины была «Волга» или «УАЗ», на которых, как правило, ездили старшие начальники.
Асфальт по бартеру
Территория роты отличалась в высшем смысле убогостью и неухоженностью. Казарма представляла собой обшарпанное здание бывшего шахтерского общежития, построенного еще после войны. Большую часть территории зачем-то занимал спортивный городок. Плац заменяла небольшая условно асфальтированная площадка перед котельной. Почему условно? Потому что большая часть этой небольшой площадки была залатана цементным раствором.
Особенность конвоя было то, что военный городок стоял на балансе охраняемого объекта, то есть «зоны». Но руководство колоний, как правило, не особо желало тратить средства на нас. Точнее сказать, вообще не желало. Изредка выделялись какие-то материалы: немного краски, оконного стекла, электрических лампочек. Вот и приходилось искать нестандартные ходы в самой «зоне» в тайне от руководства. В этом помогал чай. С помощью этого любимого напитка обитателей колонии можно было достать многое. Остальное через «макли» выменивалось на близрасположенных предприятиях. Но это не позволяло сделать какой-то серьезный ремонт. И вот однажды «счастье» привалило…
Однажды осенью в субботу с видом человека, пережившего огромную трагедию, в подразделение приехал директор асфальтового завода, который находился километрах в двадцати от нас. Из его сбивчивого рассказа стало ясно, что на завод завезли мокрый песок, а неожиданные ночные заморозки поставили производство под угрозу. Подзамерзший песок отказывался высыпаться из вагонов. Из-за этого производство асфальта могло остановиться: что-то там застывало. А это что-то затем надо будет длительное время чистить и долбить вручную. Другой песок в советский выходной, естественно, найти было негде, помощи, кроме, как от нас, ждать было неоткуда.