— Пришло время открыть врата, — произнёс Дайарн. — Мы знаем, что ты нашёл ключ.
— Поганец! — не сдержался Висмут.
— Нашёл, — кивнул старик. — Но знаешь, пока я искал его, многое поменялось.
— Что же?
— Я передумал уходить.
— Но ты же сам проповедовал, что люди должны разбираться со своими делами, что не нужно вмешиваться в их судьбу, надзирать за ними…
— Проповедовал? Пусть так.
— Что изменилось?
— Чернильники. Они прорвались и теперь угрожают этому миру. Мы не можем оставить людей без помощи.
— Чёртов гуманист! — выругался Дайарн. — Передумал уходить — оставайся. Но ты должен открыть врата. Пойми, старик, это решение Большого Совета, а не одной только партии возвращенцев. Ты должен подчиниться.
— Никто никому ничего не должен!
Спор эльфов неожиданно отошёл для Волошека на второй план. Похоже, судьба решила вывалить все сюрпризы в один день.
Уж чего он ожидал сейчас меньше всего, так это появления в разрушенном городе Турга. Начальник охраны числился среди тех, кто гребёт жар чужими руками, и потому увидеть его в самом сердце вторжения, было сродни чуду. Волошек даже не сразу поверил, когда среди камней блеснула знакомая лысина. Мало ли у него в корпусе стариков — Чабрец меры в вербовке не знал. Но деловую, полную достоинства походку Турга спутать трудно.
Как же он проник сквозь запертые башнями границы Покрова? Этот вопрос недолго занимал мысли Волошека. Тург и раньше проделывал подобные трюки, умея появиться тогда, когда дело приближалось к развязке. Дастин только что получил вожделенный архив, и вот, пожалуйста!
Оставив продолжающих спорить эльфов на Висмута, Волошек покинул гостиницу.
— Сейчас заслушаем финальную мизансцену, — буркнул Жирмята, поспешив за товарищем. — Только бы старый козёл опустил мораль. Она у него порядком смердит.
Обошлось без морали. Тург вообще не произнёс ни слова. Они встретились посреди каменных обломков и остановились в пяти шагах друг от друга — ну, просто хоблинские ковбои накануне перестрелки. Волошек гадал, какую пакость на этот раз ожидать от знакомца, но вроде бы превзойти обычный цинизм тому будет сложно. Причин для беспокойства нет? Но отчего так тяжело на душе?
Неожиданно рядом с ними появились Ксюша и Дастин. Оба встали подле начальника охраны, как бы заранее беря его сторону. Тут прежние волнения и подозрения Волошека стали обретать очертания.
Он перевёл взгляд на девушку.
— Я замужем, полковник, — чуть виноватым голосом подтвердила она худшую из его догадок. — Ты слишком долго искал меня.
Разгоняя последние сомнения, а заодно и снимая возможный вопрос, Тург обнял Ксюшу за талию…
Волошек сумел выдержать удар судьбы. Вернее, смог сохранить на лице невозмутимость. Спрашивать о подробностях альянса смысла не было, а к вторжению и планам Турга он вдруг потерял интерес. Так о чём говорить?
Рыжий потянул его за рукав. Волошек поддался.
— Лысый чёрт опять использовал тебя втёмную, — посочувствовал товарищ. — Зря ты отговорил меня тогда выкрасть рецепт. По крайней мере, щёлкнули бы дьявола по носу.
Волошек присел на фундамент разрушенного дома. Парни разбрелись по развалинам, деликатно избегая улочки, что облюбовал командир. Если кто и не понял причины его хандры, то сама хандра чувствовалась за версту.
Вот и иссякла та сила, что толкнула его на безумный рейд и питала всё это время. Любовь слезала, как обгоревшая на солнце кожа, причиняя лёгкую боль. До сих пор его подогревала мечта, наивная, юношеская, способная, однако, сподвигнуть на многое, а теперь подпорки не стало. Разумом он понимал, что скоро придёт облегчение, что чувство перегорит. Но понимание не унимало нынешней тоски.
Поневоле он стал сравнивать себя с тем, кто занял его место. Что же в нём такого? Молодость, сила и ловкость были на стороне Волошека. Знатностью он всяко не уступал Тургу. Вряд ли тот является каким-нибудь тайным принцем. Богатство? Смешно. Наследник великого князя мог купить дюжину лысых начальников.
Единственным, пожалуй, преимуществом Турга было хитроумие. Но как раз это качество Волошек достоинством не считал, и оттого его обида только усиливалась.
Уединение нарушил Алейко. Он прибежал от тачанки возбуждённый.
— Срочное сообщение! — начал он ещё на бегу. — Гномы ударили по врагу и пробили брешь в его порядках! Гарчи вводит в прорыв полки!
Все, кому удалось расслышать отрядного менестреля, понесли весть дальше. Развалины ожили. Люди махали руками, кричали, обменивались поздравлениями…
— Откуда там взялись гномы? — удивился Волошек.
— Не знаю. Но целая армада их самоходов ударила по наступающим башням. Те ничего не смогли сделать, гномы прикрылись своей хитрой бронёй. Верно, они копили силы и выжидали подходящего момента. Как только у Гарчи появилось снадобье, они и ударили.
— Так что, выходит, мы победили? — устало спросил Волошек.
Парнишка ответить не успел.
— Вовсе нет, — раздался голос.
Женщина появилась перед ними словно из пустоты. Волошек узнал ту самую чернильницу, что некогда гостила у их нынешнего пленника. Кажется, её звали Тана. Вблизи она выглядела даже более обворожительно, чем некогда разглядел Волошек, но сейчас ему было не до соблазнов…
Алейко раскрыл рот, потом попятился, развернулся и бросился прочь. Защищать командира попросту не пришло ему в голову.
— Я бы даже взялась утверждать обратное, — добавила гостья. — Вы проигрались, как это у вас говорится, в пух и прах.
Навстречу Алейко и мимо него уже спешили, доставая мечи на ходу, бойцы, помнящие о чести и привыкшие к дисциплине.
— Открывай врата, дьявол тебя побери! — донеслось от гостиницы.
Тана взмахнула рукой. Тут и там развалины вспучились; отбрасывая битый камень, вздулись белые пузыри, словно больная плоть самой земли пошла вдруг нарывами. Среди рассеянных и растерянных воинов быстро вырастали чудовищные грибы, превращаясь понемногу в известные всем боевые башни. Волошек лениво подумал, что всё же солдаты Гарчи угадали с названием.
Ополченцы похватали луки, но угроза исходила со всех сторон, и люди некоторое время вертелись, не зная, куда ударить. Да и колдовским зельем стрелы снабдить опоздали.
— Вот так, — произнесла женщина. — Останови своих людей, князь. Ормуны не проявят агрессии, пока твои воины будут вести себя тихо…
— Не стрелять! — громко крикнул Волошек. Затем посмотрел на женщину. — Что же теперь?
— Война окончилась, князь.
— Вот как?
— Да, мне пришлось, как ни прискорбно, пустить в ход Дан. А против него не существует защиты. Прямо сейчас армия вашего генерала спасается бегством, а гномы… Мало кто из них уцелел, к сожалению. Но они знали, на что шли. В отличие от вас, с ними нам приходилось встречаться.
Эти постоянные оговорки, намекающие на вынужденность содеянного зла, вывели Волошека из себя.
— Пришла вызволить своего возлюбленного? — огрызнулся он. — И ради него устроила бойню? Значит, любовь и для богов не пустой звук? Значит, и у вас есть уязвимое место?
— О да. Но моя любовь, князь, оказалась сильнее твоей.
— Это не любовь оказалась сильнее, а только оружие.
— Ты так думаешь? — женщина усмехнулась. — Что ты знаешь о силе любви, юноша? Я не имею в виду метафоры, но подлинную мощь. Энергия не рождённых в любви детей, дикая сила безумных ночей, что так и остались в мечтах… Впрочем, не буду тебя разубеждать. Прикажи привести сюда Ками.
Волошек махнул рукой, подзывая Чабреца.
— Разыщи Формикуса, — приказал он. — Старик прячется на южной окраине. Приведите сюда пленника.
Сержант ушёл.
— А хочешь, я избавлю тебя от неразделённой любви, князь? Уйму твою боль? Поверь, мы способны…
— Неужели? — Волошек возмутился. — Чего же ты угробила мой мир, вместо того чтобы унять собственную страсть? Нет уж, благодарю покорно! Я останусь со своими переживаниями. Мне мои раны дороже ваших лекарств…
— Твоя интуиция верна, юноша, но ей не хватает знаний. Что до судьбы мира, то ты сгущаешь краски. Он не погиб, хотя и отравлен… Впрочем, об этом поговорим позже.
Чабрец с ополченцами притащили «мумию». Формикус не пришёл. Старик предпочёл по-тихому слинять с заведомо проигранной битвы. Как выяснилось, не только он. Пока пленника освобождали от бинтов, Волошек огляделся. Тург, Дастин и Ксюша исчезли тоже. Не видно было обоих эльфов вместе с Висмутом, удрали куда-то чёрные вороны, подмыл Алейко с Кощуном и даже страховой агент затерялся в обломках цитадели.
Короче говоря, среди развалин и боевых башен стояли только завербованные уже под Покровом ополченцы, которые продолжали верить в своего командира даже на пороге разгрома. Кроме них с Волошеком остался верный товарищ Жирмята и Чабрец. Последний, видимо, предпочёл погибнуть капитаном, чем драпать обратно к нашивкам сержанта.
Бинты иссякли, опав на битый камень бесформенными кучками. Пленник выглядел помятым и обескураженным.
— Ками Лус должен винить самого себя, — сказала женщина. — Полномочия Лус прекращены. Сейчас всем заправляет Ров.
Мужчина пробурчал несколько невнятных фраз на языке чернильников.
Дама не ответила. Как раз в этот миг у одного из селян сдали нервы. Он бросился на башню с мечом. Сгусток огня ударил в шаге от него, выбросив ком земли. Воин одумался, остановился. Бросив ругательство, убрал меч и вернулся к товарищам.
— Как видишь, нам не нужны напрасные жертвы, — заметила женщина.
— А как же принципы? — спокойно, даже лениво возразил Волошек. — Как же уникальность местных культур?
— О, а ты неплохо изучил нас. Но, видишь ли какая штука, разумное существо, если оно не отказалось от любви, не сможет достичь абсолютной гармонии. Чувство способно многое перевернуть, князь. Любовь — это своего рода хаос.
Тана щёлкнула пальцами.
— Мне жаль, что так получилось, и я постараюсь сгладить, насколько это возможно, последствия удара.