Она заговорила тихо, но каким-то образом её услышал каждый, кто был сейчас на развалинах.
— Мертвецы, разбуженные моим коллегой, отозваны в могилы. Боевые башни и вихри настроены только на оборону. Купол будет поставлен, как только башни выйдут на нужный рубеж. Война на самом деле закончилась, но за это пришлось дорого заплатить. Вашим домам сейчас угрожает разорение, вашим городам — упадок.
Однако мы не желаем зла. Положение поправимо. Каждый из вас может помочь нам справиться с последствиями катастрофы. Нам необходимы местные добровольцы…
Воины молчали. Эта чернильница, чего бы она там ни говорила, была врагом.
Из-под надзора непривычных к охране селян вырвался Сейтсман. Он побежал к женщине. Бойцы не преследовали его, а башни не стреляли.
— Госпожа! — крикнул мародёр. — Я готов… Я вызываюсь добровольцем…
Дама указала Сейтсману, куда встать. Он встал и тут же крикнул подельникам, чтобы следовали за ним. Однако среди мародёров единства не оказалось. Трое бросились за вожаком, но пятеро остались с ополченцами. А те ждали, что скажет их командир. Они готовы были погибнуть в последней атаке на башни.
— Я распускаю корпус, — произнёс Волошек. — Каждый сам может выбрать, куда ему пойти.
— Но мы могли бы уйти в леса, затеряться под Покровом и оттуда, как мошкара, досаждать врагу, — возразил Чабрец. — Мы могли бы выворотить Опорный камень. Сейтсман почти откопал его, я смотрел, там хватит небольшого толчка, и он выпадет как гнилой зуб…
— Ты предлагаешь капитуляцию, — добавил Жирмята.
— Я не Тург, — осадил друга Волошек. — Я не стану бросать людей в мясорубку ради…
Да в том-то и дело, что никаких «ради» у него не осталось.
2006 год, Дзержинск — Киев