И ту и другую кабалу Маза посчитал реальной, и так называемую помощь в одни руки списывать со счетов не собирался, поскольку это было не в его правилах.
– Финита, Гарик, за тобой кабала – 4 тысячи 300 рублей.
Отдашь через неделю, и мне, надеюсь, не понадобится тебя разыскивать. Принесешь сам. Шампанского?
– Мне хватит, спасибо… – Гарик с запотевшими стеклами очков опустошенно сел на диван и закрыл глаза.
Маза налил бокал прозрачного искристого шампанского, победно выпил залпом и громко отрыгнул.
– Не провожай нас, мы сами… пока… не скучай…
На лестничной площадке Данила бросился на Мазу с законным вопросом:
– Никита, я не понял, почему я-то в кабалу попал? Я же тебе помог играть в одни руки, при чем здесь 1200 рублей, почему я их должен тебе отдавать? С какой стати?
– Данила, старина, это же карточный долг, а долг платежом красен. И нет никакой разницы в одни руки, в две или четыре. Ты мне должен 1200 рублей, и срок – неделя! Дело сделано, гуд бай!
У моментально отрезвевшего Федорова зачесались кулаки, кровь хлынула в голову. Работу он бросил, выигрыша нет, как отдавать 1200 рублей, не представляет, а наглого шулера в шикарном костюме уже и след простыл.
Слегка пошатываясь, Данила добрел до дома и бросился на диван, уткнувшись в толстую пуховую подушку с рюшечками.
Несколько дней он молча лежал в постели, тупо уставившись в потолок, размышляя о том, что делать дальше. В конце концов Данила решил помириться с Мариной, не потому, что ему понадобилось поделиться наболевшим, а просто от того, что с любимым человеком как-то легче переживать трудности.
Как раньше, с цветами он встретил ее после работы, обнял, сказав тихое «прости», но образовавшаяся трещина сама собой не сраслась, поскольку в мыслях своих Данила по-прежнему витал вокруг проигранных денег, а Марина была уверена в том, что с ним произошло что-то ужасное, и тянуть из него слова, как резину, боялась из-за нежелания натолкнуться на грубость. И всё же ей очень хотелось помочь Даниле, который, как полагала Марина, запутался по глупости и доверчивости. А как это сделать, если он ничего не рассказывает, она не понимала, только прижималась поближе и гладила крепкую мужскую руку.
12
В назначенный Мазой день расплаты Василевич не появился, так что после последовавших угроз по телефону катранщик начал действовать жестче. Дверь открыла девушка в коротком банном халате:
– Вам кого?
– Это как получится, – Маза грубо оттолкнул девушку в сторону и прошел в комнату.
На диване у бордового настенного ковра лежал пьяный полураздетый Василевич, окруженный разбитыми очками, мятыми окурками, пеплом и пустыми бутылками из-под дешевой водки. Маза тряхнул пару раз должника, но быстро понял всю бесполезность затеи, поскольку Гарик пребывал в абсолютно неадекватном состоянии.
– Давно он так?
– Пятый день уже. Я не знаю, что с ним делать.
– А ты кто?
– Я – Люба.
– Так, Люба, давай помогай, тащим это наглое тело в ванную.
– А зачем?
– Там узнаешь, давай, помогай, черт подери!
Вдвоем они затащили Гарика в ванную, Маза перегнул пьяное тело через бортик, включил холодную воду и направил ледяную струю на голову. Тело сначала замычало, потом вскрикнуло и через несколько минут понемногу начало приходить в себя.
– Что ты делаешь?
– Привожу в чувство.
– Ой, не надо, холодно же! – замычало тело.
– А я думал, – приятно. Решил спрятаться от меня в астрале?
Не выйдет! Я просил тебя вовремя принести мне деньги? Где они? Почему я должен за тобой бегать?
– Я отдам, Никита, честное слово, у меня нет сейчас таких денег!
– спьяну мычал Гарик.
– То, что ты – фуфлыжник, я уже понял. А с фуфлыжником надо поступать, как с фуфлыжником!
– Дай выпить! – завопил должник.
– Теперь только воду!
Маза взял стул, усадил на него Гарика, снисходительно дал попить живительной влаги и начал привязывать заранее приготовленными веревками.
– Что ты делаешь?
– Скоро узнаешь… Люба твоя девушка?
– Нет, сестра…
– Тем лучше…
Маза отыскал глазами простынь, оторвал кусок тряпки и заткнул Гарику рот, чтобы не орал. Быстро подошел к Любе, задрал ее короткий халат, приспустив белье.
– Что вы делаете? – вскрикнула Люба и оттолкнула непрошеного гостя, с ужасом глядя в глаза Гарику.
Но Маза как зверь кинулся на слабую добычу, тут же одной рукой зажал девчонке рот, прижав и нагнув ее тело к столу, другой рукой расстегнул ширинку брюк и со смаком пристроился к сестре на глазах у слегка отрезвевшего братца. Люба пыталась кричать, но из-за закрытого рта слышно было только ее мучительное нытье. Сколько продолжалось это грубое изнасилование младшей сестры, Гарик не понял, от ужаса и причиненного страдания у него потекли слезы.
Когда все закончилось, девочка с воплями закрылась в ванной комнате, а Маза спокойно вытащил кляп изо рта должника.
– Надеюсь, ты понял, что кабалу надо отдавать вовремя.
Заявишь в милицию – найду и голову отрежу. И не только тебе. Будешь пить, вместо того чтобы искать деньги, накажу, и не так, как сегодня. Тебе – неделя срок. Не отдашь – дальше будет только хуже. Всю жизнь на меня горбатиться будешь, как ишак!
Маза хлопнул дверью, а привязанный Гарик принялся ерзать на стуле, то поднимая руки вверх, то опуская, чтобы как-то ослабить веревку. Наконец, натерев руки до красных мозолей, он смог освободиться от веревочных оков. И тогда он встал со стула, размял затекшие конечности, но, услышав рев сестры в ванной комнате, не долго думая, встал на стул и принялся привязывать поднятую с пола веревку к люстре. Накинув петлю на шею, простился с глупой жизнью, закончившейся с таким позором, одной ногой выбил стул и повис. Несколько секунд люстра еще держала бренное тело несчастного, а потом наверху что-то треснуло, затем еще раз и еще. Старый крюк, на котором крепилась люстра, не выдержав приличного веса самоубийцы, оборвался, и Гарик вместе с люстрой с грохотом рухнул вниз. На внезапный шум из ванны выскочила заплаканная Люба, обняла чудом оставшегося в живых брата, и они долго еще рыдали у разбитой люстры, пытаясь забыть тот ужас, который им довелось пережить за последний час.
13
Жестоко наказав одного «фуфлыжника», Маза принялся за второго. Несколько дней в одно и то же время, в одиннадцать вечера, он звонил по телефону Даниле и требовал рассчитаться по долгам.
– Никита, я клянусь, я найду эти 1200 рублей, надо кое-что продать, только мне нужна небольшая отсрочка, – шептал в трубку Данила, чтобы никого не разбудить.
– Сколько?
– Дней пять, я думаю.
– А если ты опять меня надуришь?
– Нет, я найду, точно найду, поверь!
– Пять дней, ты сам назвал срок. Не нарывайся на неприятности!
Федоров замкнулся в себе, не видя выхода из решения назревшей проблемы, перестал есть и спать, нервно слоняясь по квартире.
– Что с тобой? – пыталась заговорить с ним Марина.
– Не трогай меня, у меня неприятности.
– Какие? Может быть, я могу чем-то помочь?
– Марина, отстань от меня, чем ты мне можешь помочь?
– Не знаю, ты расскажи, тебе легче станет. Я же вижу, каким ты стал угрюмым и подавленным. Скажи мне, что случилось?
– Какая разница? Я сам решу свои проблемы, не доставай меня!
Даниле казалось, что если сейчас взять бутылку водки и надраться, проблемы отступят сами собой, но на завтра всё опять повторялось, только уже с больной головой.
Он попробовал устроиться на прежнюю работу на Борисовскую спичечную фабрику, но ему отказали из-за прошлых прогулов, обозвав ненадежным тунеядствующим элементом. К родителям обращаться было бесполезно, у них никогда не было таких денег, за бабушкин домик в деревне не дали бы и ломаного гроша, и Данила не придумал ничего лучшего, как утром купить бутылку дешевого портвейна и отправиться к товарищу по несчастью Гарику Василевичу.
– О! Смотрите, кто к нам пришел! Бить будешь или насиловать?
– с ироничной кривой усмешкой встретил Гарик утреннего гостя с портвейном.
– Что ты говоришь, Гарик, я пришел посоветоваться.
– У нас, разумеется, страна советов, мы всем бесплатно советы раздаем. Проходи. Я пить не буду, не могу больше.
Данила наткнулся в комнате на лежащую посередине разбитую люстру с привязанной к крючку веревкой и всё понял.
– Приходил?
– Приходил. Угрожал, а потом связал и на моих глазах трахнул мою младшую сестру. Данила, ты представляешь, ей только пятнадцать!
– Как же ты позволил?
– Со связанными руками и кляпом во рту особо не забалуешь.
Как жить теперь? После этого я как раз и пытался свести счеты с жизнью, но и тут невезуха – люстра упала вместе со мной! А девочка моя всё плачет по ночам! И заикаться начала!
– А сейчас она где?
– В школе.
– Что думаешь делать?
– Не знаю, в ресторане у парня одного хотел занять, но у него только тысяча есть.
– Ладно, бывай.
– А ты-то что хотел?
– Да ничего, все нормально, живи пока, Гарик, ищи выход…
Побывав у потухшего Гарика, Данила весьма доходчиво осознал, что Маза ни перед чем не остановится ради того, чтобы забрать выигранный куш. Надо срочно искать хоть какой-то выход, а для начала в целях безопасности рассказать обо всем Маринке, дабы берегла себя и Оксанку.
Данила бросился домой, перемыл всю грязную посуду, пропылесосил в квартире, прибрал за лежащим в комнате пьяным папашей и даже вынес мусор, но на часах было только четыре часа дня. До окончания Марининой работы оставалось томительных два часа, и Федоров решил сначала забрать из садика Оксанку, чтобы вместе с дочкой направиться к магазину.
– Даня, а чё ты так лано меня забилаешь? – с раскрасневшимися щечками после дневного сна Оксанка пыталась попасть ножкой в неподдающиеся колготы.
– А мы с тобой, Оксанка, маму пойдем встречать с работы! – Данила достал из шкафчика розовые сапожки, пытаясь расстегнуть тугую застежку на детской обувке.