и критическую черту во время своих мятежей никогда не переходила, так как а любила свою бабушку и не хотела огорчать Танюшку ссорой с её новым мужем.
Круглый год супруги жили на даче, наведываясь в свою городскую квартиру редко и, если это случалось, так только в зимние месяцы. Танюшка забросила все былые увлечения и со всем пылом своей неувядающей души погрузилась в выращивание цветов. Она их высаживала, пропалывала, опрыскивала, удобряла и была совершенно счастлива. Замкнутый характер мужа её совершенно не тяготил. Прожившая бурную, осложненную несколькими замужествами жизнь, она легко отказалась от прежних привычек и спокойно переносила затворничество на даче.
Уезжая за город, она на всякий случай оставила ключи от своей новой квартиры Лариске, вот я и решила, что лучшего убежища нам не найти. Наши таинственные преследователи могли при желании разузнать о всех наших родственниках и друзьях, но о новом муже Танюшки никто из посторонних не знал, свой брак они не афишировали.
До квартиры мы добрались без приключений, сунули купленные по дороге продукты в холодильник и сразу завалились спать. Мы так устали за прошедшие сутки, что ни о чем, кроме сна, думать не могли.
Проснулась я от запаха кофе, сразу почувствовала зверский голод и пошлепала босыми ногами на кухню. Я нашла Лариску за столом, уплетающую бутерброд с ветчиной и увлеченно просматривающую документы.
─ Ну, и что это такое? ─ кивнула я на стопку бумаг на столе.
─ Это, Ирина Алексеевна, финансовые документы: счета, платежки. Больше сказать не могу, я не бухгалтер. Но бумаг здесь не меряно, боюсь, не разберемся.
─ Придется разобраться, ─ мрачно ответила я, пристраиваясь около тарелки с бутербродами. ─ Из-за этих бумаг человека убили, за нами гоняются, значит их содержимое кого-то очень беспокоит. Нужно постараться понять, что в них такого опасного.
Остальную часть дня мы провели в большой комнате, плотно обосновавшись на ковре и обложившись бумагами. Ближе к обеду, прожорливая Лариска, не способная долго обходиться без пищи телесной, начала беспокойно ерзать и раздражаться по всякому поводу. Наконец, она не выдержала, сбегала на кухню и притащила огромный поднос. Соседство с горой бутербродов подействовало на неё благотворно, она перестала злиться, и мы смогли снова заняться просмотром и сортировкой документов. В результате у нас образовалось две внушительные стопки, относящихся к двум разным фирмам. Недостаток специальных знаний не позволял досконально разобраться в их взаимоотношениях, но было ясно, что между фирмами «Партнер» и «Виктория» существовали тесные экономические связи, о чем свидетельствовали многочисленные документы о перечислении денег. Немалые суммы говорили о том, что дела шли успешно, фирмы процветали, а оборот денег внушал уважение.
─ Ну, и что мы выяснили? ─ недовольно спросила Лариска, устало разгибая спину.
─ Что здесь замешаны большие деньги.
─ Чтобы это выяснить, не нужно было рыться в бумагах. Мы и так знаем, где Светка, там и деньги. Вернее, где деньги, там и Светка, ─ фыркнула Лариска.
Все-таки она крепко не любила Светку и то, что той уже не было в живых, ничего не меняло в её отношении к ней. Я немного подумала, вздохнула и предложила:
─ Знаешь что, дорогая, давай-ка уедем куда-нибудь на недельку. Не нравится мне, что мы оказались втянутыми в эту историю. Думаю, нам лучше исчезнуть на время, может все само собой без нас и образуется.
─ А что, хорошая мысль! Можно в Тарасовку махнуть, там пансионат есть, рядом старинная усадьба, правда она уже разваливается, но места красивые, заповедные, ─ загорелась Лариска.
─Вот и ладненько, ─ согласилась я.
─ Только мне надо домой заехать, вещи взять, не могу же я в одних джинсах ходить, да и почта наверное накопилась, ─ забеспокоилась подружка.
─ Мне тоже надо бы на работу заскочить.
─ Давай сначала ко мне, потом к тебе на работу, а оттуда прямо в Тарасовку.
Документы мы оставили в Танюшкиной квартире, рассудив, что там они будут в сохранности, а сами с утра поехали к Лариске.
Она отперла мне входную дверь, а сама, не заходя в квартиру, сразу направилась к соседям.
Ей открыла девчонка лет десяти с забавными косичками:
─ Ой, тетя Лариса, вы уже вернулись?
─ Вернулась, Катюша, но я ненадолго, скоро опять уеду. Дай мне, пожалуйста, мою почту.
Девчонка скрылась за дверью и скоро вынесла охапку газет:
─ Там письма, я их в журнал «Вопросы истории» вкладывала.
Она помялась немного и выпалила:
─ Тетя Лариса, а к вам вчера милиционер приходил.
─ Милиционер? ─ удивилась Лариска. ─ И что же он хотел?
─ Спрашивал, где вы, когда дома бываете.
─ Он с тобой разговаривал?
─ Да, мамы не было.
─ И что ты ему сказала?
─ Ну-у, что вы живете за городом, где не знаю, а сюда приезжаете редко, ─ пожала плечами Катя.
─ Катя, а этот милиционер, он в форме был? ─ вмешалась я.
─ Не-а, в футболке и джинсах…
─ А почему ты решила, что он из милиции?
─ Он сам сказал: «Я из милиции». А что без формы ─ это ничего не значит. Может он сыщик, они так все ходят, я в кино видела, ─ авторитетно заявила девочка.
─ Наверное, так оно и есть, ─ согласилась я и потянула Лариску домой.
─ Думаешь, правда из милиции? ─ спросила Лариска, бухнув пачку газет на консольный столик в коридоре и подняв при этом густой клуб пыли.
─ Нет, конечно, зачем ты им сдалась? ─ изумилась я.
─ Может из-за Светки? К тебе же приходили! ─ высказала опасение подружка.
─ Ко мне приходили, потому, что я рядом живу. Ко всем соседям приходили и ко мне пришли! А про тебя они как узнали?
─ Тоже верно. Думаешь, это наши новые друзья меня разыскивали?
─ Думаю, они.
─ Ну, что ж, это ещё один повод побыстрее уехать, ─ вздохнула Лариска.
Она хотела ещё что-то добавить, но тут в глубине квартиры пронзительно зазвонил телефон. Лариска тревожно поглядела на меня:
─ Брать трубку?
─ А почему нет? ─ спросила я в ответ.
Лариска зябко передернула плечами:
─ А вдруг это они? Ну, те, с дачи! Проверяют, дома ли мы.
─ Подними трубку, тогда и узнаем, кто это. А если и они, бояться нечего. Ребята не идиоты, не станут средь бела дня в квартиру ломиться. Соседей вокруг полно, да и милицию можем вызвать.
Лариска неуверенно кивнула, но с места не двинулась. Телефон продолжал настойчиво звонить. Я стояла рядом с Лариской и с удивлением взирала на нее. Никогда раньше за подружкой такой нерешительности не наблюдалось. Перехватив мой взгляд, Лариска смущенно прошептала:
─ Я боюсь!
─ Хорошо, я сама, ─ кивнула я и поспешила в комнату, чтоб успеть поднять трубку, пока её не положили. В свете происходящих с нами событий мне интересно было узнать, кто это там звонит. Готовая ко всяким неожиданностям, я взяла телефонную трубку и строго спросила:
─ Алле, вам кого?
Готовилась я зря, потому что в трубке зазвучал бархатный голос Генриха Ивановича:
─ Ларочка, это ты?
Я облегченно выдохнула и уже своим обычным голосом ответила:
─ Нет, Генрих Иванович, это не Лариса. Это Ирина.
─ Ах, Ирочка! ─ пропел он. ─ Простите старика, бога ради. Не узнал вас! Добрый день, Ирочка! А Ларочка далеко?"
Стоящая рядом со мной Лариска яростно замахала руками и засигналила глазами, показывая, что к телефону подходить не намерена.
Генрих Иванович мне нравился, и обманывать его мне не хотелось, но Лариску я знала хорошо и если уж она не желала разговаривать с приемным дедушкой, то заставить её возможности не было. Я сделала над собой усилие и со всей доступной мне убедительностью сказала:
─ Ее сейчас нет! У вас к ней какое-нибудь дело? Так я передам ей, чтоб она вам перезвонила.
─ Нет, нет, Ирочка! Ничего неотложного! Просто хотел услышать Ларочкин голос и удостовериться, что у неё все в порядке.
─ Конечно, в порядке, Генрих Иванович! Не волнуйтесь! ─ поспешила я успокоить встревоженного родственника и одновременно послала подружке злобный взгляд. Ни на того, ни на другого мои действия впечатления не произвели. Нахальная Лариска взгляд проигнорировала, а Генриха Ивановича переполняли чувства, и он жаждал поделиться наболевшим:
─ Как же не беспокоиться? Я звонил ей в субботу вечером, телефон не отвечал. Мобильный, между прочим, она так и не включила. В воскресенье утром я опять позвонил, её нет. А когда и вечером к телефону никто не подошел, я заволновался и принялся обзванивать всех её подруг. Представьте мой ужас, когда оказалось, что Ларочки нигде нет, и никто о ней ничего не знает.
Я только было открыла рот, чтобы выдать что-нибудь утешительное, как он вдруг совсем другим тоном сказал:
─ Вам, Ирочка, я, кстати, тоже звонил, и вас тоже не было дома. Вы, случайно, не вместе с Ларисой пропадали?
Вопрос застал меня врасплох, от неожиданности я растерялась и, не очень соображая что говорю, выпалила:
─ Да, мы тут с ней случайно заехали в одно место и нам пришлось там задержаться.
Мой ответ, конечно, не был самым лучшим и он не только не успокоил Генриха Ивановича, а, напротив, вызвал поток вопросов. Голос в трубке потерял привычную мягкость и зазвучал так требовательно, что мне захотелось стать на вытяжку и доложить, все как было.
─ В какое место? И почему вам пришлось там задержаться? Ирочка, я сердцем чувствую, что-то случилось. У меня вся душа за эти два дня изболелась, а вы не хотите мне говорить! ─ надрывался в трубке Генрих Иванович.
Лариска, которая топталась рядом и чутко прислушивалась к разговору, выразительно покрутила пальцем у виска. Я и сама уже сообразила, что ляпнула что-то не то и начала в спешном порядке отруливать в сторону:
─ Да нет же, Генрих Иванович! Ничего не случилось! Вы меня неправильно поняли! Я хотела сказать, что мы к подруге вместе ездили. Давно её не видели, вот и решили навестить.
Я надеялась, что он удовлетворится таким обтекаемым ответом и отстанет от меня, но ни тут то было! Изболевшаяся за два дня неизвестности дотошная душа Генриха Ивановича не хотела так быстро удовлетворяться, она нуждалась в подробностях: