Его лицо выражало чистейший ужас.
— Я не делал этого, — сказал он. — Нет, не делал.
— Понимаю, — отозвалась я. — Это был несчастный случай. Я сделаю все, что смогу, чтобы помочь тебе, но скажи мне вот что, Колин. Кто тебя связал?
Он издал такое стенание, что у меня кровь в жилах чуть не застыла, хотя я уже знала ответ.
— Это Том Булл, верно?
Глаза Колина стали круглыми, как блюдца, и он уставился поверх моего плеча.
— Он возвращается! Он сказал, что вернется.
— Чепуха, — возразила я. — Ты здесь уже бог знает сколько.
— Вернется прикончить меня, Том Булл, потому что я видел, что он натворил в фургоне.
— Ты видел, что он натворил в фургоне?
— Ну слышал, какая разница. Слышал крики. Потом он вышел и бросил что-то в реку. Он убьет меня.
Глаза Колина расширились.
— Он тебя не убьет, — сказала я. — Если бы собирался, уже бы это сделал.
И тут я услышала звук сзади из туннеля.
Глаза Колина стали еще больше, чуть не выскочив из орбит.
— Он тут!
Я резко обернулась с фонарем в руке и увидела громадину, спешащую к нам, словно гигантский краб, настолько большую, что она закрывала собой почти весь проход от пола до потолка и от стены до стены, фигуру, согнувшуюся почти вдвое, чтобы преодолеть узкий туннель.
Это может быть только Том Булл!
— Ключ! — завопила я, и тут до меня дошло, что я держу его.
Я подскочила к замку и подергала его.
Черт бы побрал все механические штуки! Замок проржавел насквозь!
В какой-то дюжине шагов огромный мужчина надвигался на нас по туннелю, теперь его хриплое дыхание ясно слышалось, копна рыжих волос торчала во все стороны, как у яростного безумца.
Внезапно меня оттолкнули в сторону. Колин выхватил ключ из моей руки.
— Нет, Колин!
Он воткнул ключ в замок, яростно дернул, и дужка отскочила. Через секунду он распахнул калитку и протолкнул меня — протащил меня в нее.
Он захлопнул решетку, закрыл замок и оттолкнул меня подальше от прутьев.
— Осторожно, — сказал он. — У него длинные руки.
Секунду мы с Колином стояли там, тяжело дыша и в ужасе глядя на налитое кровью лицо Тома Булла, яростно смотревшего на нас через решетку.
Его огромные кулаки вцепились в прутья и потрясли в попытке вырвать из пазов.
Красный Бык!
Фенелла была права!
Я в страхе отпрыгнула к влажной стене, и тут моя растянутая лодыжка снова подвернулась, и я уронила фонарь.
Я бросилась на колени, ощупывая пол расставленными пальцами.
— Держись подальше от решетки, — прошептал Колин. — Он схватит тебя!
Не ориентируясь в направлениях, я ползала по полу, боясь, что в любой момент меня схватят за запястье.
Прошла целая вечность, когда моя ладонь скользнула по фонарю. Я сомкнула пальцы вокруг него… подняла… надавила на выключатель большим пальцем… ничего.
Я встряхнула его, постучала ладонью… ничего.
Фонарь сломался.
Я была готова разрыдаться.
Рядом со мной во мраке раздалось шуршание. Я не осмеливалась шелохнуться.
Я сосчитала до десяти.
Послышался скребущий звук — и загорелась спичка.
— Были у меня в кармане, — гордо похвастался Колин. — Все время.
— Иди медленно, — сказала ему я. — Вон туда. Следи, чтобы спичка не погасла.
Когда мы пятились прочь от калитки в туннеле и лицо Тома Булла начало таять в темноте, его рот зашевелился и он пробормотал единственные слова, которые я когда-либо от него слышала:
— Где моя детка?
Его слова отлетели, словно ножи, от каменных стен.
В ужасающем молчании, которое последовало за этим, мы дальше и дальше двигались по туннелю. Когда догорела первая спичка, Колин зажег следующую.
— Сколько их у тебя? — спросила я.
— Еще одна, — ответил он и зажег последнюю.
Мы преодолели часть пути, но до подвалов еще было далеко.
Колин высоко держал последнюю спичку и медленно шел впереди.
— Умница, — сказала я. — Ты нас спас.
Внезапный порыв холодного воздуха погасил спичку, и мы снова погрузились в черноту.
— Продолжай идти, — подстегнула его я. — Вдоль стены.
Колин замер.
— Не могу, — сказал он. — Боюсь темноты.
— Все в порядке. Я с тобой. Я не позволю ничему случиться.
Я толкнула его в спину, но он не сдвинулся с места.
— Нет, — отозвался он. — Не могу.
Я бы могла пойти без него, но была не в состоянии бросить его здесь одного.
И вдруг я осознала, что каким-то образом даже в темноте слабо вижу белое лицо Колина. Секунду спустя я обратила внимание, что коридор наполняется усиливающимся светом.
Я увидела Доггера с большим фонарем над головой. Из-за его спины боязливо выглядывала Порслин. Когда увидела, что я в безопасности, она бросилась ко мне и чуть не раздавила в объятиях.
— Ох, я донесла на тебя, — сказала она.
30
— И Доггер, видите ли, уже запер дверь в фонтане. Она открывается только снаружи, так что Том Булл не мог выбраться.
— Хорошая работа, Доггер, — заметил отец. Доггер улыбнулся и уставился в окно гостиной.
Даффи неловко поерзала на диване-честерфильде. Отец оторвал ее от книги, настояв на том, чтобы она и Фели обе присутствовали при беседе. Это выглядело почти так, будто он гордится мной.
Фели стояла у камина, притворяясь, что ей скучно, и то бросала быстрые жадные взгляды на себя в зеркало, то жеманничала перед сержантом Грейвсом.
— Все это дело с хромцами такое интригующее, — заметил инспектор Хьюитт. — Твои записи оказались в высшей степени полезными.
Я слегка надулась.
— Я верно понял, что они проводили крещения в Канаве примерно с XVII века?
Я кивнула.
— Миссис Булл хотела окрестить своего ребенка на старый манер, а ее муж, вероятно, запретил ей.
— Так и было, — вмешался сержант Грейвс. — Он рассказал нам.
Инспектор бросил на него сердитый взгляд.
— Она отправилась в Канаву с мисс Маунтджой, доктор Киссинг видел их вместе. Могли присутствовать и другие хромцы. Я точно не знаю. Но что-то пошло не так. Они окунули ребенка, держа за пятку, как требует традиция хромцов, когда случилось что-то ужасное. Ребенок выскользнул и утонул. Они похоронили его в Изгородях и поклялись хранить тайну. Во всяком случае, думаю, что так и было.
Сержант Грейвс кивнул, и инспектор бросил на него такой взгляд!
— Миссис Булл сразу же придумала обвинить Фенеллу. В конце концов, она тогда проходила мимо фургона на дороге. Она вернулась домой и сказала мужу Тому, что их ребенка украли цыгане. И он поверил ей и верил до сих пор.
Я сделала глубокий вдох и продолжила:
— Фенелла гадала миссис Булл на празднике на прошлой неделе, сказала ей обычную чепуху, какую говорит всем: что в ее прошлом что-то похоронено и это что-то хочет выйти наружу.
Только в этот момент, когда я произносила эти слова, в мое сознание обрушились слова Фенеллы: «Сказала ей, что в ее прошлом что-то похоронено; сказала, что оно хочет выйти наружу, хочет, чтобы все исправили». На самом деле я записала эти слова в свой дневник, не понимая их значения.
Она могла узнать о предполагаемом похищении ребенка Буллов лишь позже, потому что уехала из Канавы до того, как начался трагический обряд крещения.
Миссис Булл, для подтверждения своей лжи, должно быть, подала заявление в полицию. Том из-за своих сомнительных делишек наверняка держался подальше от полиции. Миссис Мюллет ведь проболталась, что у него были проблемы с законом.
Как жаль, что я не могу попросить инспектора подтвердить мою гипотезу, особенно в части, касающейся Тома Булла, но я знаю, он не захочет — не сможет — сказать мне. Может, в другой раз…
В любом случае Фенеллу почти наверняка выследили и допросили власти, расследуя пропажу ребенка: выследили, допросили и обелили. Это кажется очевидным.
Так что, когда миссис Булл на празднике неожиданно забрела в ее палатку, должно быть, это было все равно как если бы судьба прислала ее туда для правосудия.
«В вашем прошлом что-то похоронено; оно хочет выйти наружу, хочет, чтобы все исправили», — сказала ей Фенелла, но она имела в виду не ребенка, она подразумевала обвинение миссис Булл в похищении!
«Месть — это моя работа», — сказала Фенелла.
Воистину месть!
Но не без цены.
Наверняка эта женщина узнала фургон Фенеллы на празднике. Что могло заставить ее войти в палатку?
Мне в голову приходила только одна причина: чувство вины.
Возможно, по мнению миссис Булл, ее ложь мужу и полиции начинала рушиться… Возможно, каким-то странным образом она верила, что новая стычка отразит любые растущие подозрения со стороны Тома насчет ее вины.
Что сказал мне доктор Дарби? «Люди могут вести себя странно в состоянии тяжелого стресса».
— Что ж, — сказал инспектор, нарушив мои размышления. Он ждал продолжения.
— Что ж, миссис Булл, конечно, предположила, что Фенелла посмотрела в хрустальный шар и увидела утопление. Она, должно быть, пошла прямо домой и сказала мужу, что цыганка, забравшая их ребенка, снова разбила лагерь в Изгородях. Том пошел к фургону той же ночью и попытался убить ее. Вероятнее всего, он до сих пор верит жене, — добавила я. — Пусть даже тело его младенца нашли, готова поспорить, он продолжает обвинять цыган.
Я взглянула на сержанта Грейвса, но его лицо было каменным.
— Как ты можешь быть так уверена, что он был в фургоне? — спросил инспектор Хьюитт, переворачивая очередную страницу в своем блокноте.
— Потому что Колин Праут видел его там. И если бы этого было недостаточно, еще запах рыбы, — ответила я. — Думаю, вы обнаружите, что у Тома Булла болезнь, из-за которой его тело источает рыбный запах. Доггер говорит, что такие случаи были описаны.
Брови инспектора Хьюитта слегка приподнялись, но он ничего не сказал.
— Вот почему, когда болезнь усилилась, он вынужден был сидеть дома. Весь последний год или даже дольше. Миссис Булл рассказывала сказки, что он уехал, все это время он был прямо тут, в Букш