Заметив, что женщина размышляет, пускать их в дом или нет, Полина сказала:
– Мы – работники галереи, хотели поговорить о рисунках из чемодана.
Аргумент был решающим, Маргарита Владимировна отступила:
– Пожалуйста, проходите.
По дороге к дому она подхватила на руки рыжего шпица, которому до них не было никакого дела.
Изнутри дом был еще меньше, чем казался снаружи. Он состоял из кухни и комнаты, выполнявшей функции гостиной и спальни.
Маргарита Владимировна была женщиной полной и постаревшей до срока. Отеки, следствие какой-то болезни, делали ее лицо похожим на подушку в несвежей наволочке. Толстые ноги при ходьбе мешали одна другой и двигались по сложной траектории, напоминавшей знак бесконечности. Она села в кресло, усадив на колени собаку.
Сергей и Полина расположились на диване.
– Маргарита Владимировна, расскажите, как вы нашли эти рисунки? – попросила Полина.
– Это не я их нашла, а внуки, когда играли на чердаке. Летом их привозят родители и они здесь живут. За ними и раньше не уследить было, а тут – подросли. Прошлым летом влезли на чердак и притащили чемодан. Древний, но очень добротный, из коричневой кожи, с защелками и ремнями. Я и подумать не могла, что эти рисунки кому-то нужны. Соседка подсказала отдать их в галерею.
– В чемодане было еще что-то?
– Какие-то безделушки: старая пудреница, носовые платки, пара шелковых чулок. Сейчас и не вспомню.
– Где это все? – поинтересовался Сергей.
– Дети растащили.
– Неужели ничего не осталось?
– Может, и осталось, да где ж я найду…
– Маргарита Владимировна, пожалуйста, поищите.
– Сейчас? Я же говорю: там была всякая ерунда.
– Да хоть бы и хлам. – Полина на ходу изобретала аргументацию. – Рисунки проходят экспертизу. С помощью найденных предметов мы сможем определить период времени, когда художник их написал.
Маргарита Владимировна согнала собаку с коленей и тяжело поднялась с кресла.
– Да где же мне их найти… Дети затаскали. – Она стала выдвигать ящики серванта. – Хлама всякого много, а чего ищешь, никогда не найти. – Она склонилась, заглядывая в глубину ящика. – Где-то я его видела. Ага, вот он.
Она достала предмет, похожий на черный футляр, и протянула Полине. Та спросила:
– Что это?
– Веер, он тоже был в чемодане.
Полина покрутила его в руках.
– Да вот так надо, – Маргарита Владимировна забрала веер и одним движением его раскрыла.
Веер состоял из тонких пластин, обтянутых черным кружевом. Кое-где остался стеклярус. Ручка была отделана перламутром.
– На перламутре есть гравировка. – Полина прочитала: – Анечке Гиппиус в день премьеры.
Подняв глаза, она перехватила взволнованный взгляд Сергея.
– Кто такая Анечка Гиппиус?
– Это моя тетка. Она давно умерла. Еще до моего рождения. Видимо, это ее чемодан, – сказала Маргарита Владимировна.
– А как он попал к вам?
– Не ко мне, а к моей матери. Я о нем ничего не знала.
– Как вы думаете, на чердаке может быть еще что-нибудь?
– Точно нет.
– Откуда такая уверенность? – спросил Сергей. – Не думаю, что вы туда залезали.
– Я – нет, а сын целую «Газель» мусора вывез. Собрался дом перестраивать.
– Когда это случилось?
– Месяца два тому назад.
– Про тетушку свою можете рассказать? – спросила Полина.
– Нет. Ничего про нее не знаю. Мать никогда не рассказывала.
Маргарита Владимировна забрала веер у Полины и опустила глаза долу.
– Ну, мы пойдем… – сказала Свирская, рассчитывая, что их остановят и разговор продолжится.
Однако Маргарита Владимировна кивнула и с готовностью прошла к выходу. Полина и Сергей направились за ней. По дороге Сергей достал из папки листок и что-то на нем написал. В воротах протянул его Маргарите Владимировне.
– Здесь мой телефон. Если что-то вспомните или найдете – звоните.
В машине супруги переглянулись.
– Слышала?
– Гиппиус, – сказала Полина.
– Не может быть, что это она. В письме упоминается Анна Хиппиус.
– Гиппиус и Хиппиус – одно и то же. Гитлер на немецком можно прочитать как Хитлер. Генрих Гейне – как Хайнрих Хайне. И в том и в другом случае в начале имен стоит немецкая буква «аш», она же английская «эйч».
– Откуда ты знаешь?
– Немецкий в школе учила.
– Выходит, это не совпадение?
– Что тебя удивляет? Старик привез в Россию дневник немецкого летчика, в котором упоминается Анна Гиппиус. Нет ничего странного в том, что у него находят рисунок из чемодана этой женщины. Кстати, буквы «А» и «Н» на акварелях совпадают с ее инициалами.
– Думаешь, акварели рисовала она?
– Из дневника мы знаем, что она актриса, про то, что художница, – нет ничего. Когда переведут остальное?
– Сейчас позвоню. – Сергей достал телефон. – Эдуард Васильевич, здравствуйте, следователь Дуло. Извините, что беспокою. Ах, вы уже на работе? Вызвали… подменяете… Хотел попросить перевести хотя бы еще немного. Перевели? Вот большое спасибо! Да, конечно, приеду. – Он убрал телефон и сказал Полине: – Едем в отель.
В обратном направлении в Москву ехать быстрее. За сорок минут добрались до отеля, который располагался недалеко от Кремлевских стен. Притормозив на парковке, Сергей спросил:
– Ты со мной?
– Здесь подожду.
– Я задержусь, нужно поговорить с начальником службы безопасности.
– Тогда я – домой.
– Вызвать такси?
– Зачем такси, отсюда маршрутка ходит. Почти до самого дома. Ты скоро?
– Не знаю.
Они одновременно вышли из машины и направились в разные стороны: Сергей – в отель, Полина – к автобусной остановке.
Глава 14Картавый
– Много перевели? – спросил Сергей, забирая конверт, такой же, как в прошлый раз.
– Пришли бы завтра, было бы больше, – ответил Кирбик.
– Переведете еще?
Эдуард Васильевич вежливо улыбнулся:
– Как обещал. Теперь мне и самому интересно.
– Иванов здесь? – спросил Дуло.
– Недавно прошел к себе.
Сергей на ходу расстегнул папку, чтобы засунуть туда конверт. По лестнице мимо него пробежал какой-то мужчина. Сергей обернулся и, узнав Иванова, крикнул:
– Вадим!
Не обратив на оклик никакого внимания, тот выбежал в вестибюль.
Сергей сунул папку под мышку и бросился вслед за ним. Оглядевшись, будто кого-то искал, Иванов выскочил из отеля и побежал куда-то по улице. Через несколько минут вернулся мрачный. Сергей поджидал его в вестибюле.
– В чем дело?
Вадим Иванов отдал ему помятый листок, который держал в руке, а сам направился к стойке ресепшен. За ним туда подошел Сергей.
– Что это? – Он расправил лист и спросил еще раз: – Кто это?
– Не узнаешь?
– Нет.
– Тот тип, что приходил к старику. Я случайно увидел его на мониторе охранника.
– Когда?
– Только что. – Иванов забрал у Сергея листок и показал его девушке на ресепшен: – Юля, этот человек к тебе подходил?
Она взглянула на черно-белое изображение.
– Да, просил позвонить в триста пятый.
– И ты позвонила?
– Нет. Я сказала, что там никого нет, номер пока опечатан.
– Юля… – Иванов пристально смотрел в глаза девушки, – разве я не просил тебя срочно звонить в охрану, если кто-то спросит про старика?
– Так он про старика и не спрашивал.
– Он же просил позвонить в триста пятый… – вышел из себя Иванов.
В ясных глазах девушки не появилось ни тени сомнения.
– Вот. Я же сказала, про старика-то он – ни полслова.
Вадим выдержал паузу, во время которой вынул из кармана платок и громко высморкался. Складывая платок, тихо, почти по слогам спросил:
– Что было после того, как ты сообщила ему эту хрень?
Юлино личико дрогнуло.
– Почему хрень? – растерянно спросила она.
– Потому что! – взревел Иванов, однако, заметив, что на них обращают внимание, тут же понизил голос: – Я тебе потом объясню.
В разговор вмешался Кирбик:
– Простите, это моя вина, не углядел. – Он перевел глаза на Сергея. – Тот человек подошел, когда мы с вами разговаривали. Он стоял за вашей спиной, в нескольких метрах. Я краем глаза видел его, но не узнал.
Иванов, не слушая Кирбика, снова спросил девушку:
– Что было потом?
– Он ушел.
– Очень хорошо. Потом он ушел. – Взглянув на Сергея, Иванов коротко бросил: – Идем.
В комнате охранника он показал небольшой фрагмент записи с камеры наблюдения. Сергей увидел, как в дверях появился лысоватый мужчина с хвостиком. Глядя на то, как он подходит к стойке ресепшен, Дуло спросил:
– Уверен, что это тот самый?
Иванов ткнул пальцем в другой монитор, где на кадре застыли Пиньера и его визитер.
– Точно он. Я когда увидел, сделал увеличение, распечатал и сразу рванул вниз, но не успел. Что было дальше – сам видел.
– И где нам его искать?
– Если бы знать…
– Ладно, по крайней мере теперь у нас есть его фотография.
– Слава богу, успели установить новые камеры…
– Это – вовремя, – подтвердил Дуло. – Распечатай несколько экземпляров, увезу в комитет, пускай в базе поищут.
В маршрутку заскочил мужчина лет тридцати. Невысокий, волосы забраны в хвост, в темных очках, за которыми не было видно глаз. На узких, почти женских плечах – джинсовая курточка, из-под которой вываливался дряблый живот. Ноги толстые, при этом сам – далеко не толстяк.
Вместе с пассажиром в салон заползла липкая вонь дешевого парфюма, с ходу подавившая запах бензина.
Полина нехотя убрала сумку. Мужчина плюхнулся рядом с ней, продолжая говорить по телефону. В ответ на просьбу передать водителю деньги буркнул:
– Собер-р-ите со всех, потом пер-р-р-редавайте… – картавил он за троих.
Поскольку собирать было не с кого, деньги уже собрали, водителю передали деньги и без него.
Чувствуя жуткую неприязнь, Полина без стеснения изучала лицо пассажира. Нос его выглядел бутафорским и казался приделанным к массивной оправе очков. Щеки, лоб и мясистые губы лоснились масляным блеском. На макушке светилась круглая плешь.