Сергей изо всех сил боролся с собой, понимая, что сейчас не должен беспокоиться ни о ком, кроме жены, неправильно путать работу и личную жизнь. Однако здравый смысл снова представил нужные аргументы: во-первых, все и так перепутано, во-вторых, глупо оказаться здесь и не узнать, что с Михайловым.
Он остановил медсестру, которая несла в руках пакеты с медикаментами.
– Мне нужна ваша помощь.
– Что такое?
– Хочу спросить о состоянии пациента.
– Ну, это вам в справочную… – Медсестра оглядела его и немного смягчилась. – В каком он отделении?
– Думаю, в хирургии.
– Я там работаю. Как фамилия?
– Михайлов. Федор Михайлов.
– Знаю такого. Операция недавно закончилась, состояние тяжелое.
– С ним можно поговорить?
– Смеетесь? – Девушка посуровела. – Я же сказала, ему плохо.
– Понял.
В коридор вышел доктор. Завидев Дуло, спросил:
– Свирская Полина – ваша жена?
– Моя. Здравствуйте, – Сергей протянул руку.
Пожав ее, врач сказал:
– Все не так плохо, как показалось сначала. Есть сотрясение, куда от него денешься… Совсем небольшое. Сдали анализы, в общих чертах обследовали. Все спокойно, забирайте ее домой. Постельный режим, и поосторожнее там со стремянками…
«Кажется, он решил, что у нас бытовуха», – подумал Сергей, а вслух сказал:
– Большое спасибо.
– Ее сейчас привезут. – Попрощавшись, доктор скрылся за дверью, из-за которой явился минутой раньше.
Оттуда же привезли Полину. Она встала с кресла-каталки и категорически отказалась ехать в ней до машины, сказав, что дойдет пешком. Как только сели в машину, Полина спросила:
– Что будем делать?
– С чем?
– Ты сказал, что рисунок снова украли.
– Украли…
– И что теперь?..
– Буду искать, – сказал Дуло.
Дома Сергей включил слабый ночник и накрыл абажур платком, опасаясь, что свет может бить в глаза. Полина заснула, как только легла в кровать. Сергей вышел из спальни, собрал ящики, выбросил мусор и вернулся к жене. Сначала он хотел прилечь на свое место рядом с Полиной, потом передумал. Сел в кресло и стал не отрываясь смотреть на нее.
Она проспала пару часов. Когда открыла глаза, увидела, что за окном темно, у кровати горит ночник, а рядом сидит Сергей.
– Ты… – Полина прикоснулась к его лицу.
Он взял ее руку и поцеловал в развернутую ладонь.
– Голова не болит?
– Нет…
– Не кружится?
– Не кружится.
– Ты у меня молодец. – Сергей наклонился и поцеловал ее в висок.
– Спасибо тебе, – прошептала она.
– За что? Я не смог их догнать.
– Ты не понял. Спасибо за то, что ты рядом.
– А с кем мне еще быть? – тихо спросил он.
Полина пытливо заглянула в его глаза.
– Ты все еще любишь ее?
Сергей потупил взгляд, не сразу найдя что ответить, потом склонился и поцеловал жену в губы.
– Запомни, я люблю только тебя.
– Ты серьезно? – спросила она.
– Очень серьезно.
Полина прикрыла веки, из уголков ее глаз покатились слезинки. Сергей заботливо их вытер.
– Не буду тебя мучить. Сейчас ты должна спать.
– Я выспалась.
– Тогда отдохни, а я возьму подушку и устроюсь в гостиной.
– Не уходи, – попросила Полина.
– Не уйду, – легко согласился он и, обойдя кровать, прилег рядом с ней.
Повернувшись на другой бок, Полина обняла мужа за шею и уткнулась ему в плечо.
– Мне так спокойно с тобой. – Она вздохнула. – Я даже не успела понять, как это все случилось.
– Хорошо, что не успела. Иначе бы испугалась.
– Когда я поднималась по лестнице, слышала, что наверху кто-то есть. Подумала еще, что чужие. Взяла телефон… А после того как открыла дверь, ничего не помню.
– Тебя ударили, и ты потеряла сознание. Когда падала, нажала на телефоне кнопку вызова и попала ко мне. Я сначала подумал – это случайно, потом голос мужской услышал. А когда пробили наши часы, понял, что ты дома. Приехал, но они уже смылись.
– Вместе с рисунком, – сказала Полина и схватилась за щеку. – Боже мой! Если в галерее узнают…
Сергей ее перебил:
– Об этом молчи. Ничего не говори, пока не найду акварель.
– Ты так говоришь, будто на сто процентов в этом уверен.
– Ничего другого не остается.
Полина поцеловала его в глаза.
– А знаешь, я тебе верю.
Сергей поправил ее волосы, потом погладил по голове.
– Сегодня я был в Нахабино.
– У нашей дарительницы? Зачем?
– Мне позвонил ее сын и предложил шикарную вещь.
– Купить?
– Да. И, как выяснилось, не мне одному. Когда я туда приехал, дома была только мать, а его увезли в больницу. Кстати, туда же, куда и тебя.
– Мать сказала, что именно он продавал?
– Шкатулку с золотой крышкой, украшенной камушками. Эту шкатулку и веер с надписью стащили бандиты. Они же избили Михайлова.
– Шкатулка из чемодана?
– Оттуда, – подтвердил Сергей. – Старуха ее припрятала. Скорей всего, раньше в ней хранилось оружие. Кинжал не кинжал, что-то похожее на палаш. Длиной полметра, шириной с ладонь и, как сказала Маргарита Владимировна, немного приталенный с маленькой рукояткой.
– Откуда она это знает, если шкатулка была пустой?
– В ней был ложемент, он и подсказал форму предмета.
– По описанию очень похоже на пику или наконечник копья.
– Такой вариант тоже не исключен. – Сергей заботливо поправил подушку. – Тебе удобно? Не устала?
– Нет. – Немного помолчав, Полина сказала: – Мне кажется, ты не все рассказал.
– Михайлова по фотографиям опознала Пиньеру и Гадкера.
– Кто такой Гадкер?
– Парень, которого при тебе сбила машина, мы нашли его в следотеке по отпечаткам пальцев. Кстати, он жил на Мантулинской, двадцать, совсем рядом с нами.
– Он преступник?
– Мелкий мошенник… Вместе с Пиньерой приходил к Михайловой незадолго до кражи рисунка. – Сергей уточнил: – Незадолго до первой кражи рисунка.
– Чего они хотели?
– Узнать, что после себя оставила покойная тетушка.
– Анна Гиппиус? – Полина заинтересованно приподнялась на локте. – Откуда они узнали, что есть рисунки?
– От Михайловой. Она сама о них рассказала.
– Ничего не понимаю, – сказала Полина. – Если Пиньере был нужен «Человек в сером на фоне гор», значит, он знал о его существовании задолго до того, как пришел к Михайловой. Я правильно понимаю?
– В конечном итоге Пиньера предложил ей забрать рисунки из галереи, обещал заплатить хорошие деньги.
– Он говорил по-русски?
– Гадкер переводил. Правда, первый раз с Пиньерой не он приходил.
– Ясно.
– Ясно, что ничего не ясно… – возразил Сергей.
Как будто вспомнив о чем-то важном, Полина села в кровати.
– Пожалуйста, принеси мой ноутбук.
– Это еще зачем? Тебе сейчас вредно…
– Принеси.
Сергей вышел из спальни и через минуту вернулся с компьютером.
Полина его включила и через минуту развернула экран к Сергею.
– Красивая женщина… – сказал он, взглянув на экран. – Кто это?
– Анна Гиппиус.
– Сколько ей здесь?
– Лет двадцать пять.
– Красивая, – вновь повторил Сергей.
Полина тоже смотрела на фотографию.
– Я кое-что нашла про нее в Интернете.
– Рассказывай.
– Анна Константиновна Гиппиус, дочь обрусевших немцев, родилась в 1910 году в Москве. С детства интересовалась театром, играла в нескольких спектаклях. В 1930 году получила разрешение на выезд из страны для лечения…
– Она действительно чем-то болела? – спросил Сергей.
– Везде пишут по-разному. Я думаю – нет. По слухам, у нее был высокопоставленный покровитель. Скорее всего, он поспособствовал ее отъезду. Официальная формулировка звучала так: для лечения и продолжения театрального образования. Надо сказать, что вторая часть обоснования получила подтверждение.
– Эко ты завернула… – крякнул Сергей. – А если попроще?
– Пожалуйста… Анна Гиппиус не просто продолжила театральное образование. Через год она снялась в первом фильме и вскоре стала звездой немецкого кинематографа.
– Ну, это мы уже знаем… Что-нибудь посущественней есть?
– Через восемь лет после начала кинематографической и театральной карьеры Анна Гиппиус получила статус «Государственной актрисы Третьего Рейха».
– Это что-то вроде нашей «народной»? – спросил Сергей.
Полина снисходительно усмехнулась.
– Ну да, что-то вроде этого.
– А как насчет умения рисовать?
– Никаких упоминаний об этом я не встретила.
– Странно… При чем же тогда рисунки? Хорошо… Что еще?
– Немецкая публика боготворила ее, особенно мужчины. Считалось, что она обладает даром покорять мужские сердца. Кстати, Гиппиус входила в ближайшее окружение партийной верхушки гитлеровской Германии. Есть фотографии, где она прогуливается под руку с Гитлером.
Сергей удивленно поднял брови.
– Да-да… – подтвердила Полина. – Он боготворил ее.
– Круто. Давай, что еще есть по существу.
– Здесь все по существу, – сказала Полина. – В конце войны ее дом разбомбили, что нам с тобой тоже известно. А вот то, чего мы не знаем… Анна не погибла под бомбами. Оставшись без крова, она какое-то время жила в гримуборной Берлинского театра. В конце апреля 1945 года Гиппиус была арестована в Берлине советскими оккупационными войсками и отправлена в сопровождении агентов СМЕРШа самолетом в Москву.
– Ага… – Сергей откинулся в кресле. Было видно, что он такого поворота событий не ожидал. – Ее расстреляли?
– Нет.
– Шутишь?
– После нескольких допросов на Лубянке ее отпустили.
– Вот так просто? Отпустили женщину, которая гуляла под руку с Гитлером?
– Представьте себе – да.
– Но почему?
– Не знаю.
– Ха! – выдохнул Дуло. – Действительно круто!
– Дальше все было не так весело…
– Ее все же арестовали! – вскинулся Сергей.
– Вовсе нет. Предоставили дачу, как теперь говорят, в ближайшем Подмосковье и место в театре.
– Она играла в театре?