Тварь целенаправленно двигалась к нас, и, чем ближе она подхрамывала, тем быстрее перебирала своими корявками. Метров за пятнадцать до нас, когда наконец появилась возможность его рассмотреть, он уже почти бежал.
И, когда я его рассмотрел, мне захотелось бежать тоже! Желательно — подальше отсюда!
Наверное, когда-то это был человек, но сейчас это совершенно точно стало порождением «чумной паутины»! Она обросла его фигуру, скрыла под собой тело, но явно не переварила его! Иначе как объяснить, что этот шматок истекающего мазутом студня, из которого во все стороны торчали короткие щупальца, напоминающие откормленных жирных червей, мог двигаться⁈ Одна из конечностей, некогда бывших ногами, была сломана в районе колена, и поэтому тварь так странно шагала! Руки тварь держала опущенными вдоль тела, глаз у нее не было вовсе, но сразу было понятно, что всем своим мерзким естеством эта мразота стремится к нам.
И желания узнавать, что ей от нас нужно, не было. Ни малейшего.
— Тора, что это… Что это за херня⁈ — спросил я, отчаянно надеясь, что мой голос не сорвался в хрип.
— Не знаю! — пискнула Тора. — Первый раз вижу!
— Ладно, а делать с ним что?
— Не знаю! — паниковала Тора. — Может, он не к нам?
— Ага, мечтай! — процедил я, не отрывая взгляда от твари, приблизившейся уже на расстояние пяти метров.
И тут тварь все же вытянула в мою сторону верхние конечности, топорщащиеся щупальцами, и без единого звука рванулась вперед!
Доспехи!
Я не стал уворачиваться, чтобы тварь не прошла во фланг, а чуть присел, пропуская ее руки над плечом и встретил прямым ударом кулака снизу вверх в голову! Мозгов в гнилой кочерыжке не могло быть по определению, а значит — никакого представления о рукопашном бое и защите от него — тоже!
Так оно и оказалось — обросший белой броней кулак впечатался в черное месиво щупалец и провалился внутрь, разбрызгивая вокруг нефтяной студень!
Сука, как больно!
Как будто руку в кислоту сунул!
Я поспешно отдернул руку и отскочил назад, разрывая дистанцию. Тварь пошатнулась, когда кулак с чавканьем вылетел из нее, но не остановилась — даже несмотря на огромную вмятину в башке, в которой, как черви в сгнивших кишках, копошились щупальца, тварь все равно двигалась в мою сторону!
И, чем быстрее затягивалась вмятина, тем быстрее шагал этот жидкий терминатор!
Я коротко глянул на кулак — броневые пластины потемнели, а кое-где даже облезли до мяса, кулак жестоко саднило, но я сжал зубы — забыть о боли! Боль — потом! Сейчас надо что-то сделать с этой тварью!
Сбоку с ревом ударил поток жидкого огня! Он охватил черную фигуру, заплясал на плечах, на поднятых руках — но ничего не сжег! Мало того, он всасывался в фигуру, как будто внутри включили мощный пылесос!
А тварь, почувствовав новую угрозу, живо развернулась в сторону вскинувшей посох и отчаянно вопящей Торы!
— Прекрати! — заорал я, кидаясь вперед. — Вытаскивай нас отсюда!
Я сделал всего один шаг, а на втором — нанес сокрушительный лоу-кик сбоку в колено твари! Такими ударами, отработанными на колоннах, обмотанных веревками, я ломал доски в сантиметр толщиной, но сейчас — усиленный броней удар просто завяз в черном киселе и…
Сука, жжет!
Я дернул ногу назад, тварь неловко качнулась следом, и завалилась прямо на меня! Броню! Максимум брони! Тварь упала сверху, твою мать, как будто ведро кислоты сверху вылили!
Больно, сука! Что же ты делаешь⁈
Я зарычал, выгнулся мостиком, перекидывая тварь через себя и отползая подальше.
Руки жжет, ноги жжет, грудь, живот, все болит! Брони нет, от нее остались какие-то жалкие куски оплавленные, обожженные, под которыми проступает кровоточащее мясо!
Что ты за тварь такая⁈
А тварь уже снова поднималась, и все жалкие повреждения, что я успел ей нанести — затягивались.
Когда там Тора уже откроет портал⁈
Боль застилала сознание, перед глазами все плыло. Я и забыл, какая ты — боль. Каково тебя чувствовать. Как ты меня меняешь… Как ты меня… Испытываешь…
Я зарычал и ударил хуком. Промахнулся — из-за боли неверно оценил расстояние. Тварь подошла на расстояние шага и положила свои червивые руки мне на плечи. Щупальца на голове торжествующе потянулись к моим глазами.
Вот, по ходу, и все. От боли я уже почти не мог двигаться, все мои конечности отказывались подчиняться. Все, что я мог — поднять руки и упереться в то место, где у твари находилась бы грудь, если бы она была человеком… И смотреть, как они погружаются в червивый студень, как плавится броня, как бурлят капли моей крови, как…
Мимо ухо тихо свистнуло, и в червивую морду вонзились несколько коротких стрелок. Через боль, через силу я сосредоточил на них взгляд — нет, не показалось. Обычные стальные стрелки, сантиметров десять длиной. Как будто из пневматической винтовки. Как будто транквилизатор для тигра.
И сработали они похоже — тварь внезапно успокоилась и перестала тянуть ко мне щупальца. Перестала наваливаться на меня, перестала пытаться дотянуться до лица, расслабилась и застыла на месте.
Словно забыла обо мне.
Собрав все силы в одном движении, через крик превозмогая собственную боль я толкнул тварь от себя, освобождая сожженные почти до костей пальцы! Закричал еще раз, когда свежий воздух коснулся обнаженной плоти, упал на колени, только бы не видеть этого, не смотреть — так проще перенести!
Спереди дохнуло холодом.
— Падай… Вперед… — сдавленно просипела из-за спины Тора и я послушался. Упал вперед, не глядя, не щупая — на веру.
И упал на что-то твердое, пахнущее деревом и безопасностью.
Боль притупилась и вроде бы даже немного отступила. Я рискнул открыть глаза и оглядеться.
Комната гостиницы. Кровать, деревянный пол, который я заливаю кровью…
И стоящая на четвереньках, отчаянно блюющая прямо в эту алую лужу, Тора.
Глава 14В столицу
Тора надорвалась. Когда она открывала портал, то делала это уже на последних каплях своих сил, и поэтому, когда через него прошел я, Тора портал схлопнулся. Хорошо хотя бы, что она успела понять, что происходит, и сиганула одновременно со мной — прямо у меня над головой. Если бы не молниеносное озарение, осталась бы волшебница там, в пустыне, за много десятков километров отсюда, наедине с ублюдской тварью, которую не берет ни магия, ни доспехи демона.
К счастью, Тора отделалась только долгой тошнотой — минут десять, не меньше, ее рвало, даже когда рвать уже стало нечем. Она все равно стояла на четвереньках, в луже моей крови и своей рвоты и дергалась в судорогах, пытаясь выдавить из желудка то, чего там уже давно нет.
Но это все она мне рассказала уже потом, когда я очнулся. Оказывается, я все же потерял сознание — не иначе, от болевого шока, и пришел в себя только через сутки. За это время Тора успела придти в себя, перетащила меня на кровать, прибралась в комнате, и, как умела, оказать первую помощь моему изуродованному телу.
А помощи там потребовалось немало. Не знаю, как она меня ворочала, чтобы забинтовать, но в бинтах я скрывался почти полностью, как мумия. Правая рука по локоть, левое плечо, правая нога до середины бедра, вся грудь и часть живота. Что там скрывалось под бинтами, даже смотреть не хотелось — я слишком хорошо помнил отрывки видений гаснущего в бездне боли сознания. Пальцы, местами слезшие до костей… Если под всеми этими пропитанными кровью бинтами та же самая картина — я не хочу ее видеть. С меня хватит и боли. Ноющей тянущей жгущей боли, поселившейся под бинтами, как клоп — в недрах матраса, удобно там обосновавшейся и явно не собиравшейся уходить. Через несколько часов после пробуждения я даже привык к ней, благо спина осталась невредимой и можно было хотя бы на ней лежать, не испытывая неприятных ощущений. Можно было даже немного шевелиться, меняя позу, но это неминуемо вызывало шевеление рук, и они тут же отзывались жжением и судорогами.
По словам Торы, на ноги я встану еще не скоро. По сути, мне придется справляться с ранами все равно собственными, даными природой моему смертному телу, силами. Без магии, — она не подействует на пусть спящего, но все же демона, — и, что самое печальное — без самого демона. Это был бы наилучший вариант — перестать пить зелье и дождаться, когда пробудившийся на второй-третий день демон, просто исцелит мое тело одним махом. Но, к сожалению, он был невыполним. Тора терпеливо и очень долго объясняла, почему не стоит этого делать, но, плавая в пелене боли, я смог вынести только общую суть — в таком состоянии моя душа намного более уязвима, чем обычно, и если ослабить путы демона, он за несколько дней продвинется в ее захвате так, как продвинулся бы за несколько месяцев в обычных условиях.
— Месяцев? — уточнил я. — Я думал, демоны быстро убивают своих жертв.
— Тут смешная ситуация. — совсем не смешно вздохнула Тора. — Чем слабее демон, тем он быстрее приводит человека в состояние одержимого, и тем быстрее убивает, да. Чем демон сильнее, реальнее — тем он делает это медленнее. Он медленнее теряет собственные силы, потому что он… плотнее. Он лучше сформирован и лучше себя контролирует, поэтому ему достаточно по чуть-чуть тянуть силы из носителя. Сильные демоны не любят менять носителей, это удел всякой мошкары.
— Ясно. — тоже вздохнул я, глядя на появившуюся в ее руках коробочку с мазью. — Ну, давай.
Эта мазь, да еще набившее оскомину зелье — вот и все, чем меня могла лечить Тора. Все, чем она могла мне помочь. Она приносила ее откуда-то извне, примерно раз в сутки, всегда в одной и той же коробочке, и за сутки всю ее тратила на мои ожоги. Я в такие моменты закрывал глаза — и чтобы не видеть, что там под бинтами тоже. После тысячи трехсот секунд муки, — а именно столько занимало у Торы нанесение мазы, плюс-минус пара десятков, — наступало облегчение, как будто я сунул в морозилку обожженные огнем пальцы. Ненадолго наступало, не более чем на полчаса. Потом боль возвращалась, но, к счастью, с каждым разом становилась все тупее и тупее.