Ночью в пустыне было, конечно, холодно — Тора, разгоряченная боем и побегом, быстро замерзла и приходилось греть ее, обняв и прижав к себе. Мне-то холод нипочем — демон легко сглаживал все перепады температур, а вот волшебница вполне могла серьезно переохладиться. Аяка же будто не испытывала никаких проблем — сидела себе, сложив ноги по-турецки, и лишь покачивалась в такт подъемам и спускам корабля по дюнам.
Ее даже будто совершенно не беспокоило отсутствие ее отряда, который она нам обещала. Поэтому первым, о чем я спросил, был как раз отряд. Просто чтобы понять — обманывала она нас, или действительно в скором времени следует ожидать появления еще целой пачки Безликих?
Не хотелось бы.
— Отряда не будет. — буднично, будто про погоду, сказала Аяка. — Скорее всего, они мертвы.
Честно сказать, я опешил. Она так спокойно говорила об этом, будто не просто предполагала такой вариант — ожидала его! Будто изначально планировалось, что на корабле окажемся только мы трое, и спасемся тоже только мы.
— Откуда ты знаешь? — спросил я.
— Мы договаривались встретиться у корабля. Они должны были закончить с поджогами раньше, чем я — с вашим спасением, и обезопасить корабль. Раз этого не произошло — значит, они не добрались.
— Что она говорит? — прошипела Тора.
Ах да, Аяка же говорит на шали. Конечно же, она говорит на шали, как иначе-то! Теперь придется еще для Торы переводить все.
— Ты говоришь на андрадском? — на всякий случай спросил я, но Аяка ожидаемо покачала головой:
— Слов десять знаю, не больше.
— Что она говорит⁈ — снова зашипела Тора, пихая меня локтем в бок.
— Да погоди ты, потом все расскажу! — отмахнулся я. — То есть, ты хочешь сказать, что вы полезли в тот гадюшник, рискуя своими жизнями, специально, чтобы нас вытащить⁈
Аяка молча кивнула.
С одной стороны, это было ожидаемо, ведь было бы глупо думать, что они просто проходили мимо и внезапно решили нас спасти. С другой стороны, это очень и очень неожиданно, ведь для того, чтобы понять, с чего они решили нас спасать, для начала придется предположить, что они знали, что мы вообще попали в переплет, а, значит, они за нами следили.
А если продолжить размышлять и подумать, что заставило их за нами следить — выводы получатся совсем уж неутешительными.
Но — неудивительными, если вспомнить, что Безликие уже наблюдали меня в доспехах, и знали в лицо.
Я прищурился, глядя на Аяку:
— А если ты так плохо говоришь по-андрадски, то как вы объяснялись, когда были в Андраде?
— Один из отряда хорошо говорил. — не стала отпираться Аяка. — Этого было достаточно.
Все встало на свои места. Это ее отряд преследовал меня в Андраде, это ее отряд, а, может, непосредственно она, кидали в меня черным порошком, то ли помогая, то ли наоборот — делая хуже, — во время драки с Алым.
Короче, это все она.
Я не удивлен.
Был бы удивлен — завалил бы ее потоком вопросов, и сам потерял нить рассуждения. Но, раз этого не произошло, пойдем по порядку.
— Да что она говорит-то⁈ — прямо в ухо прохудившимся газовым баллоном зашипела Тора. — Сколько можно⁈
— Короче, это ее отряд меня в Андраде преследовал. — коротко ответил я.
Тора охнула и даже дернулась от неожиданности:
— А еще⁈
— Погоди, потом объясню! — отмахнулся я и снова повернулся к Аяке. — Откуда мы только что сбежали? Кто эти люди?
— Культисты. — коротко и просто ответила Аяка.
Я немного подождал продолжения, но она будто не собиралась развивать мысль. Я оторвал одну руку от Торы и покрутил ею в воздухе, сделав самый вопросительный взгляд, какой только смог из себя выжать.
Не помогло. То ли у них тут в ходу другая жестовая система, то ли Аяка сама по себе дуб — дерево хвойное.
То ли все они Безликие такие. Не зря же Тора говорила, что они странные и их очень сложно понять.
По ходу, без засыпания вопросами все же не обойтись.
Я терпеливо вздохнул и разом перечислил все, что пришло на ум:
— Что за культисты? Какой у них культ? Зачем им были нужны мы? Как они узнали, где мы? Как вы, собственно, узнали, где мы? Что им было нужно от нас? Хотя нет, это тот же вопрос… Короче, рассказывай все.
— От вас им была нужна жертва. — спокойно начала Аяка. — А, вернее, развлечение. Когда они ловят «ущербных», как они называют всех, кто не в их вере, они запускают их в лабиринт — вы его видели, мы как раз мимо него двигались прежде чем сцепились с последней пятеркой.
— Черная стена сбоку? — уточнил я. — Там, где клетки с… тварями?
— Кнаргами. — кивнула Аяка. — Это оно. Вас бы выпустили в лабиринт, одновременно с ними, просто на потеху себе. Они так развлекаются.
— Развлеченцы, демон их дери… — пробормотал я. — Ладно, а что за культ? Кому поклоняется?
— Демонам. — с легким смешком ответила Аяка. — Любым, но, чем сильнее демон, тем выше он стоит в их иерархии. На самой вершине — Десан, который для них является недостижимым идеалом. Это ответ на один из твоих вопросов — как они узнали, где вы. Они знают о расположении некоторых гробниц копья Десана, и считают их священными местами, держат под неусыпным контролем, следят, чтобы никто их не… «Осквернил», как они это называют. Так они и узнали про вас, когда вы оказались внутри, и дождались на выходе.
— А они знают, где настоящая гробница? — уцепился я за ускользающую мысль.
— Никто не знает. — покачала головой Аяка. — Если бы это было так просто, культисты давно уже захватили бы копье, и разорили всю страну. Они считают себя последователями Десана, считают, что он нес благо в мир, очищая его от всех неверных, кто не был готов принять его власть, что люди навлекли на себя гнев самого мироздания, когда вышли против него, и кульминацией его было происшествие в башне Безликих шестьсот лет назад. С парочки выживших, но совершенно лишившихся рассудка Безликих, этот культ тогда и начался.
Удивительно, но в мире, в котором уровень развития примерно соответствовал какому-то там Средневековью, я только сейчас впервые столкнулся с чем-то, напоминающим религию. Описанная Аякой система больше всего напоминала именно религию, даже учение ванари не годилось на религию, оно скорее напоминало кармическую систему. А вот культ поклонения Десану, хоть и был явной сектой, но — религиозной, со своим, несуществующим сейчас, но бесспорно существовавшим когда-то божеством, и уверенностью в том, что сектанты — последователи своего божества. В общем, полный набор.
— Ты говоришь, культ начался с парочки Безликих — тогда почему они не знают о всех гробницах, а только о части?
— Потому что никто не знает обо всех. — усмехнулась Аяка. — Планы остались в башне, а на память никто просто не пытался запомнить — попробуй запомнить целую сотню крошечных меток на карте. Десяток, может, полтора, которые получилось выудить из головы — не больше.
— И никто не пытался добыть карты из башни?
— Пытались, конечно. Только ни у кого не вышло. Даже если кто-то и добирался до башни, и выбирался потом из Запретного района, чтобы рассказать обо всем, что с ним случилось — просто не мог проникнуть в башню. Входа не было. А паутинки отказывались липнуть к камням.
— Что за паутинка? — заинтересовался я словом, которое в последнее время ничего хорошего с собой не приносило.
Аяка покопалась в подсумках на поясе и достала маленький клубок тонкой нити, серебрящейся в лунном свете.
— Паутинка. Тонкая, прочная веревка, способная прилипать к любой поверхности и втаскивать хозяина наверх, если понадобится. Часть нашего снаряжения.
Тора беспокойно зашевелилась, и шепнула на ухо:
— Это магическая штука.
Я отрешенно кивнул — конечно же, магическая. Сама же говорила, что Безликие полагаются на энчины в своей работе, вот один из них.
— Ладно, с культистами более или менее разобрались. А скитарий? Почему он у них? Он же запрещен.
— Они поклоняются демону. Как думаешь, насколько глубоко они закапывают всякие запреты?
Ничего не понятно. Я пересказал фразу Торе, спросив, что Аяка имеет в виду.
— «Даже не закопаю» говорят про вещи, которые не важны человеку. — охотно пояснила Тора. — Про те, которые человек даже не будет пытаться сохранить, закопав их на манер клада, а оставит там, где они лежат.
Ага, понятно. «Плевать с высокой колокольни» короче.
— Значит, они собирались скормить нас… как ты там сказала? Кнаргам?
— Да.
— А почему?
— Они считают кнаргов… чем-то вроде внебрачных детей Десана, скажем так. Так же как и чумную паутину, которая их порождает.
— Кнаргов порождает чумная паутина? — уточнил я, хотя и сам давно уже догадывался об этом.
— Когда она набирает достаточно массы для размножения, она отделяет от себя часть. Самостоятельную, способную передвигаться, основанную на нервной системе живого существа, вместо тела у которого — сама паутина. Получившееся существо бродит по пустыне, пожирая все, до чего дотянется, до тех пор, пока не наберет достаточно массы для того, чтобы лишиться возможности двигаться. Тогда новая паутина оседает на новом месте и начинает расти там.
— Стало быть, кнарги это типа «семена» паутины. — пробормотал я, и взглянул на Тору. Не терпелось с ней поделиться этим открытием, но я решил собрать всю информацию воедино, а уже потом рассказывать волшебнице постфактум.
— А сама паутина это что?
— Паутина. — нервно хмыкнула Аяка. — Она существует столько же, сколько Обсидиановая пустыня, она была здесь всегда. И кнарги были всегда. Существует мнение, что когда-то паутину создали искусственно, как оружие, но никто не знает, так ли это. Возможно, это просто легенда.
Хорошенькое оружие у вас получилось. Неконтролируемое, беспощадное, не отличающее своих от чужих… Как говаривали у меня на родине «Эксперимент, очевидно, неудачный».
— Вы меня бесите. — вздохнула Тора и поерзала у меня на коленях, прижимаясь плотнее.
— Мы уже почти все. Скоро все расскажу. — улыбнулся я и снова перевел взгляд на Аяку. — Ладно, с культистами мы более или менее разобрались. А теперь расскажи, зачем вы следили за мной.