– Что такое? – спросил Энкаджи, когда свет факелов из коридора померк. Осталось всего несколько тлеющих, которые едва мерцали.
– Погасить, – велел Джардир. – Дамаджах бросит кости и узнает, кто украл корону Каджи.
Энкаджи побледнел, и Джардир понял, что Аббан не ошибся. Он бросился на Дамаджи и прижал его к стене гробницы.
– За каждую минуту без короны, – пригрозил он, – я буду оскоплять твоего сына или внука. Начну со старшего.
Через мгновение в руках Джардира оказалась корона Каджи, найденная в погребальной камере одного из правнуков Избавителя.
Тонкий золотой венец был украшен драгоценными камнями и узором из незнакомых меток, которые сплетались в сеть вокруг чела. Корона выглядела хрупкой, но Джардир не смог даже погнуть золото, несмотря на всю свою силу.
Инэвера поклонилась, взяла корону и надела ее поверх тюрбана Джардира. Венец был невесомым, как перышко, но лег на чело Джардира тяжким бременем.
– Теперь можно выступить к зеленым землям, – произнес он.
Часть IIВнешние силы
Глава 12Ведьмы333 П. В., зима
Вдали показался дом родителей Лиши. Ее отец мог позволить себе и получше, но его вполне устраивал этот, пристроенный к задней стене бумажной мастерской. К передней двери вела меченая дорожка.
Впрочем, дом не сильно интересовал Рожера. Он шел чуть позади Лиши, чтобы украдкой за ней наблюдать. Ее белоснежная кожа резко контрастировала с черными как смоль волосами, а глаза соперничали синевой с небом в погожий день. Рожер ласкал взглядом ее пышные округлости.
Лиша резко повернулась к нему. Рожер вздрогнул и вскинул глаза.
– Рожер, еще раз спасибо, – поблагодарила Лиша.
Как будто Рожер мог в чем-то ей отказать!
– Невелик труд посидеть за накрытым столом, даже если от стряпни твоей матушки и у подземника заболит брюхо.
– Тебе, может, и невелик. Если я приду одна, она будет до посинения выпытывать, скоро ли я выйду замуж. С тобой, быть может, хоть прикусит свой ядовитый язык. Может, даже примет нас за любовников и придержит коней.
Сердце Рожера замерло. Он взглянул на Лишу, нацепил маску жонглера, ни голосом, ни видом не выдавая своих чувств, и спросил:
– Ты не против, если твоя мать примет нас за любовников?
Лиша засмеялась:
– Я буду только рада. Большинство горожан тоже поверят. Лишь мы с тобой да Арлен будем знать, какая это глупость.
Для Рожера это было сродни пощечине, но его сердце снова начало биться, а Лиша благодаря маске ничего не заметила.
– Лучше не называй его так, – сменил тему Рожер.
– Арленом?
Рожер вздрогнул.
– Арлен, Арлен, Арлен! – засмеялась Лиша. – Рожер, это просто его имя. Я не собираюсь притворяться, будто он безымянный, каким бы загадочным ни пытался казаться.
– Пусть кажется, каким хочет. Аррик всегда говорил: не репетируй роль, которая не предназначена для чужих глаз, если не хочешь, чтобы тебя увидели. Достаточно сболтнуть всего раз, и его имя окажется у всех на устах.
– И что с того? – спросила Лиша. – Меченому в городе не по себе, потому что его сторонятся. Может, у Арлена дела пойдут на лад.
– Ты не знаешь его прошлого, – возразил Рожер. – Что, если кто-нибудь огорчится, когда его имя всплывет, или явится забрать должок? Лиша, я знаю, каково так жить. Меченый спас мне жизнь, и если он хочет сохранить свое имя в тайне, я забуду его, даже если мне придется задушить песню века.
– Нельзя забыть то, что знаешь, – заметила Лиша.
– Не у всех так много места на чердаке, как у тебя. – Рожер постучал себя по виску. – Некоторым приходится забывать старое и ненужное, чтобы хватило места для нового.
– Чепуха!
Рожер пожал плечами.
– В любом случае еще раз спасибо, – сказала Лиша. – Полно мужчин, которые готовы заслонить меня грудью от демонов, но никто не рвется защищать меня от матери.
– Даже Гаред Лесоруб?
Лиша фыркнула:
– Он ставленник моей матери. Гаред разрушил мою жизнь, но мать хочет, чтобы я простила его и рожала ему детей, как будто умение рубить демонов сделало его ценной добычей. Она беспринципная ведьма, которая манипулирует людьми и отравляет все вокруг.
– Пфф! Она не так уж и плоха. Надо просто понять ее, и на ней получится играть, как на скрипке.
– Ты ее недооцениваешь, – предостерегла Лиша. – Мужчины ничего не видят, ослепленные ее красотой. Ты мнишь себя неотразимым кавалером, но она соблазнит тебя, как соблазнила всех мужчин, обратив их против меня.
– Маревниковый бред! Можно подумать, Элону извергли сами Недра, чтобы разрушить твою жизнь.
– Просто ты ее плохо знаешь.
Рожер покачал головой:
– Аррик научил меня всему, что нужно знать о женщинах, и он говорил, что стареющих красоток вроде твоей матери совсем не сложно приручить. В молодости Элона всегда была в центре внимания и привыкла, что мир вращается вокруг нее. Вы с отцом ведете долгие беседы о метках, которые ей неинтересны, и она из кожи вон лезет, чтобы ее заметили. Сделай вид, будто не сводишь с нее глаз, и она растает.
Лиша посмотрела на него и хохотнула:
– Твой учитель ни подземника не знал о женщинах.
– Еще как знал, – возразил Рожер, – учитывая, как ловко он укладывал их в постель.
Лиша выгнула бровь:
– А сколько женщин уложил его подмастерье с помощью столь блистательных методов?
Рожер улыбнулся:
– Я не рассказываю байки о своих победах, но ставлю милнское солнце, что твоя мать не устоит.
– По рукам!
– И купец говорит Аррику: «Я заплатил, чтобы ты научил мою жену танцевать!» А безмятежный, как рассвет, Аррик смотрит на него и отвечает: «Я научил. Не моя вина, что она предпочитает танцевать лежа».
Элона расхохоталась, стуча кубком по столу и расплескивая вино. Рожер тоже рассмеялся, они чокнулись и выпили.
Лиша хмурилась, глядя с другого конца стола, где они с отцом беседовали. Она искренне не знала, чего больше страшится: выиграть спор или проиграть. Может, зря она его привела? Мало того что он рассказывает непристойные истории, так еще и поглядывает на грудь ее матери. Впрочем, вырез такой, что Рожера трудно винить.
Тарелки давно опустели. Эрни листал книгу, которую ему принесла Лиша. Глаза его казались крошечными за стеклышками очков в проволочной оправе, которые словно приросли к кончику носа. Наконец он хмыкнул, отложил книгу и указал на стопку переплетенных в кожу тетрадей, лежавшую перед Лишей.
– Успел сделать всего несколько штук. Ты заполняешь их быстрее, чем я переплетаю.
– Это все мои ученицы. – Лиша сняла чайник с огня. – Они снимают по три копии с каждой книги.
– Но у меня накопился всего один гримуар за всю жизнь, да и тот я заполнил не до конца. А ты уже сколько написала? Дюжину?
– Семнадцать, – ответила Лиша, – но это еще и демонология, к тому же я больше записываю за Меченым, чем пишу сама. Несколько книг ушло только на то, чтобы скопировать метки с его кожи.
– Вот как? – подняла взгляд Элона. – И много ты ее видела?
– Мама! – воскликнула Лиша.
– Создатель свидетель, я не осуждаю. Родить ребенка Избавителю не так уж и глупо, даже если на него не взглянешь без страха. Но лучше тебе поторопиться. Скоро эту честь будут оспаривать толпы молоденьких и плодовитых.
– Мама, он не Избавитель.
– А все думают иначе, – возразила Элона. – Даже Гаред почитает его.
– Ну конечно, Гаред Лесоруб всегда прав, – закатила глаза Лиша.
Рожер что-то прошептал на ухо Элоне, и она снова засмеялась и повернулась к нему. Лиша с облегчением вздохнула.
– Кстати, о Меченом, – заметил Эрни. – Какие у него планы? Смитт сказал, что от герцога прибыл очередной вестник с приглашением на аудиенцию, но Меченый опять куда-то пропал в почтовый день.
Лиша пожала плечами:
– Думаю, ему плевать и на аудиенцию, и на самого герцога. Он не считает себя подданным Райнбека.
– Пусть хорошенько поразмыслит, – посоветовал Эрни. – Лощина дает слишком мало дерева, и Райнбек начинает злиться. Нетрудно игнорировать вестников, пока дороги завалены снегом и герцог не может прислать войско, но весной он потребует объяснений и заверений в лояльности Лощины Избавителя.
– Лояльности кому? – поднял взгляд Рожер. – Если Меченый бросит вызов Райнбеку, Лощина в тот же миг встанет под его знамена.
– Верно, – согласился Эрни. – А может, и другие веси, если не половина самого Форта Энджирса. Гражданская война может начаться по одному слову Меченого – вот почему так важно, чтобы он объявил о своих намерениях до того, как Райнбек совершит что-нибудь опрометчивое.
Лиша кивнула:
– Я поговорю с ним. У меня и у самой есть в Энджирсе незавершенное дело.
– Единственное незавершенное дело у тебя под юбкой, – пробормотала Элона. Рожер закашлялся, и вино пошло у него носом. Элона самодовольно улыбалась, потягивая из кубка.
– По крайней мере, я не задираю ее перед кем попало! – отрезала Лиша.
– Придержи язык. Может, я не разбираюсь в политике или демонологии, зато знаю, что ты вот-вот станешь бесплодной каргой, и сколько бы подземников ни убила, ты отправишься в могилу, сожалея, что не принесла в мир ни единой жизни!
– Я городская травница, – возразила Лиша, – и спасаю людей. Разве это не считается?
– Вайка тоже травница и спасает хворых. Это не помешало ей родить целый выводок рачителю Джоне. Повитуха Дарси мигом нарожала бы детей, кабы нашла мужчину, способного закрыть глаза и продержаться достаточно долго, чтобы засеять ее невзрачную утробу.
– Мама, Дарси сделала для этого города столько, сколько тебе за всю жизнь не удастся!
Лиша и Дарси, бывшие ученицы карги Бруны, прежде были на ножах, но это осталось в далеком прошлом. Теперь Дарси была самой преданной ученицей Лиши, хотя и не самой лучшей.
– Чепуха, – отрезала Элона. – Я исполнила свой долг и дала городу тебя. Ты неблагодарная дочь, но Лощина немало выиграла от моих хлопот.