Впрочем, тут еще больше вопросов. Что помешало Грунгни просто отыскать эти Плачи самому? Зачем вообще использовать смертных слуг? Это божественная прихоть — или нечто другое? То же самое можно спросить о Зигмаре — почему Бог-Царь сам не повел свои армии в битву, как это случалось в минувших веках?
Недовольный такими мыслями, Волькер решил отвлечься и осмотреть сумку, врученную ему Грунгни. Он не сделал это прежде, поддавшись усталости, неотрывно преследовавшей его еще с поля боя.
Подозрения подтвердились: мешок был его, но неуловимо измененный. Волькер чувствовал исходящую от материи рунную магию, хотя и не видел никаких отметин, кроме ало-золотой эмблемы Железноспаянных. Грунгни что-то сделал с сумкой, но что — Волькер не мог и предположить.
Он проверил пороховые заряды и гильзы, но никаких перемен не обнаружил. Обычно стрелок носил полдюжины зарядов для пистолетов и небольшое количество пуль и пороха для винтовки и самопала, но этот мешочек — если экономить — мог снабжать его боеприпасами много недель. К тому же у Волькера имелись алхимические инструменты и умение самостоятельно производить порох и пули.
— И как ты все это таскаешь?
Он посмотрел на Зану.
— Ну, тебе же тоже приходилось носить полевое снаряжение?
— Да, но мое полевое снаряжение не гремело, как телега скобяных товаров. — Она бросила ему что-то. — Брондт прислал еду, пока ты храпел.
Волькер поймал ломоть черствого хлеба и жадно впился в него зубами. Он жевал медленно, прикрыв глаза, наслаждаясь кисловатым привкусом и грубой текстурой.
Когда же Волькер открыл глаза, то обнаружил, что Зана пристально наблюдает за ним.
— Не каждый человек справится с первым куском дуардинского хлеба, — сказала она. — И даже не залив его вином.
Она покачала бурдюком.
— Вкус — дело наживное, — пробубнил Волькер, проглатывая уже второй кусок. — Сюда бы малость чуфы. — Он с надеждой огляделся. Зана, фыркнув, отхлебнула вина, потом швырнула бурдюк ему. Волькер сполоснул рот — и резко обернулся на пронзительный визг. Грабелька вертелась в стойле в дальнем конце трюма, молотя по стенам клювом и лапами. На настиле, который Грабелька рьяно исследовала с того момента, как «Занк» поднял якорь и покинул Вышний город, темнели кровавые пятна.
— Они иногда перевозят скот, — сказала Зана, глядя, как демигриф нюхает пятна. — Используют его как приманку для мегалофинов. Мясо Брондт продает в Шу’голе. Нечасто народу червя достается мясо без перьев или множества ног.
— Похоже, ты уже путешествовала таким способом прежде, — заметил Волькер, перебросив ей обратно хлеб и вино. Зана легко поймала и то, и другое.
— И не раз, — рассмеялась она. — Тесновато, зато быстро. И харадронцы никогда не откажутся от лишней умелой руки с мечом, если что. Кстати… — Она махнула Роггену рукой с краюхой. — Хватит тренироваться, сэр рыцарь. Иди поешь, пока не свалился.
Рогген опустил меч и повернулся. Выглядел гиранит вполне бодрым, но с благодарностью принял еду питье. Оторвав кусок хлеба, он скорчил рожу и осторожно проглотил.
— Они что, делают его из камня? — пробубнил он.
— Возможно. Твой меч… это тоже дерево? — спросил Волькер после короткой паузы, разглядывая клинок в руке мужчины.
Жующий Рогген кивнул:
— Выточен из стручка мухоловки. — Он повернул тёмный меч, чтобы Волькеру было лучше видно. Толстые, похожие на вены волнистые выросты соединяли острый клинок с обмотанной кожей рукоятью. Тяжелый необработанный камень в навершии отливал перламутром. — Расколотый стручок приходится обстругивать и выскребать из него лишние волокна и сок. Потом укладываешь слой за слоем, один на другой, пропитывая их соком. Затем держишь под прессом много дней, уплотняя и выпрямляя, пока он не станет достаточно плоским, чтобы начать срезать все лишнее — то, что не является клинком. — Он поднял меч. — На это уходят недели. Но когда закончишь — ха!
Он резко повернулся, рубанув клинком, и меч со свистом рассек воздух. Рыцарь вновь продемонстрировал свое оружие:
— Он с одинаковой легкостью рубит и металл, и дерево. — Рогген перевел взгляд на хлеб в своей руке. — А вот с этим, пожалуй, не справится. — Он с сожалением передал ломоть Зане.
— Дуардина не заставишь пользоваться деревянным клинком, каким бы острым тот ни был, — проворчал Лугаш. Огнеубийца все так же лежал на палубе, закрыв глаза.
Рогген улыбнулся.
— А кто, по-твоему, научил нас делать эти мечи?
— В Гиране есть дуардины? — удивленно спросил Волькер. Он что-то такое слышал, но никогда не придавал этому значения.
— Немного, — встряла Зана. — Короли корней. Народ гордый, но стеснительный. Глубоко зарылись, на поверхность выходят редко и только ради торговли.
Рогген кивнул, лицо его было грустным.
— Говорят, они покинули мир, когда Леди Листвы исчезла в Ательчудесе. — Он вздохнул. — Возможно, однажды вернутся, как и она. Я хотел бы встретиться с ними хоть однажды. — Он убрал меч в ножны, подхватил ближайшее ведро и пошел к Грабельке. (Перед отправлением Брондт нехотя снабдил их кормом — после того как Зана указала, что голодный демигриф причинит больше беспокойства, чем сытый.) Рогген вытащил из ведра кусок покрытого чешуей мяса и протянул его зачирикавшей от удовольствия «лошадке». Разрываемое животным мясо странно поблескивало в свете фонаря, и у Волькера скрутило живот.
— Мегалофин, — пояснила Зана. — Довольно вкусный, если его правильно приготовить.
— Похоже, у тебя на все имеется свое мнение, — улыбнулся Волькер, и Зана рассмеялась. Смех ее был грубым, спотыкающимся. Все, окружающее эту женщину, говорило о тяжелой жизни. Волькер сталкивался с подобными ей прежде: наемниками, игроками, искателями наживы. Они сражались за каждого, кто мог заплатить. Большинство служило в той или иной армии, даже в вольных гильдиях Азира. Некоторые капитаны вольных гильдий нанимали целые роты таких «псов войны», закаленных вояк — когда не хотели напрасно терять своих солдат.
Волькер не раз сражался бок о бок с этими бойцами. Они были храбры, но имели неприятную склонность ценить свою жизнь выше обязательств, взятых на себя. Но эта женщина связала себя клятвой с богом. И не просто богом, а богом, чьи клятвы прочны как железо.
— Один из недостатков интересной жизни, оружейник… И мастер-стрелок, так? Полагаю, о тебе можно сказать то же самое. — Зана рассматривала его. — Ты очень молод для своего звания. Герой или просто повезло?
— Я однажды охотился на мегалофинов, — сказал Волькер, избегая ответа на ее вопрос. — Из засидка. Они жрали горных козлов и всякое такое на возвышенностях Азира. Ныряли вниз и хватали все, во что могли запустить зубы. — Он нахмурился, думая об этих громадных акулоподобных тварях, пронзающих тучи и несущихся вниз сквозь снежную пелену, невероятно широко распахнув челюсти. Он погладил ствол винтовки. — Больше я этого делать не собираюсь.
Зана улыбнулась.
— С палубы эфирного корабля это проще, но, наверное, ненамного. Брондт довел охоту до совершенства, превратив ее почти в искусство. Он их быстренько загарпунивает, позволяя самим разрывать себя, а потом, уже бесчувственных, колотит, пока не сдохнут. А когда сдохли, остается только разделать тушу и засолить мясо. Хранится оно практически вечно — ну, так мне говорили.
— Интересная у тебя была жизнь, — заметил Волькер — и замешкался. — Кем ты была раньше? — спросил он наконец.
— В смысле — прежде чем стала наемником?
Волькер вспыхнул:
— Да.
— Служила в вольной гильдии Виндикарума. — Женщина в очередной раз провела точильным камнем по мечу. — Полк Золотого Грифона. Со временем дослужилась до капитана.
— И что случилось?
— А почему ты думаешь, что что-то случилось? — Видя выражение его лица, она рассмеялась. — Ты не ошибся: кое-что произошло. — Она положила меч на колени. — И могу поспорить: примерно то же, из-за чего ты сидишь здесь, а не стоишь в каких-нибудь продуваемых насквозь покоях, размышляя над картами и вырабатывая стратегию.
— Политика, — сказал Волькер.
Женщина щелкнула пальцами.
— Угадал. Может, ты и впрямь не только выглядишь сообразительным. — Она сняла перчатку и провела большим пальцем по лезвию клинка. — Я завела врагов. Высокорожденных азиритских недорослей на уютных должностях, купленных их мамашами и папашами.
Волькер нахмурился. Он и сам подходил под это описание, в чем не собирался признаваться. Он продолжил протирать винтовку.
— Тебя вынудили уйти?
— В итоге. — Женщина надавила на большой палец, разглядывая набухающую на нем каплю крови. Потом сунула палец в рот и пару секунд посасывала его, прежде чем продолжить. — Слишком много дуэлей, даже для Виндикарума. Слишком много мертвых азиритов. Плюс цена, назначенная за мою голову.
— Цена?..
Зана ухмыльнулась:
— Я же сказала, что завела врагов. А как насчет тебя, оружейник?
Волькер помолчал, вертя в руках тряпицу.
— Нет никаких врагов. И никаких друзей. — Он вдруг почувствовал вес фляги Маккельссона и дотронулся до кармана, в котором она лежала. — Больше никаких, во всяком случае.
— Считай, что тебе повезло! — гаркнул Лугаш. — Дружба — это оковы обязательств, тяжеловатые для слабаков.
Волькер оглянулся на грубияна, не зная, как реагировать. Огнеубийца — существо взрывоопасное, а они в замкнутом пространстве. Лугаш сверлил его взглядом, словно подстрекая к ответу.
— Нарываешься, — фыркнула Зана. — Неудивительно, что твоя ложа вышвырнула тебя.
— Никто меня не вышвыривал, — отрезал Лугаш. — Моей ложи больше нет. Ее имя стало пылью, ее деяния — пеплом.
Зана кивнула.
— Может, тебе следовало погибнуть вместе с ними.
Лугаш вскочил, крепко сжимая оружие.
— Что-о-о?
Зана тоже поднялась.
— Ты меня слышал. — Она указала на дуардина мечом. — Ты сбежал? Или просто не стоил хорошего удара?
Волькер встревоженно переглянулся с Роггеном и потянулся к самопалу. Если Лугаш кинется на нее, выбора не будет. Дуардины крепки — одна аккуратно выпущенная пуля Лугаша не убьет. Но только Зигмару ведомо, что будет, если выстрелить в этого хама — и не убить его.