В отчаянии он вскинул руку и ухватился за одно из снова вращающихся колец. Металл прожег рукавицу, опалил до волдырей руку, но Волькер держался, и его несло вверх, к пульсирующему отверстию в ткани пространства. Рука и плечо кричали от адской боли, мышцы рвались под кожей. В верхней точке вращения он разжал пальцы — и упал в дыру. Где-то внизу или наверху — раздался разочарованный вопль: Ганг уходил в глубины вечно меняющихся реальностей.
Волькер обрушился на палубу и вяло перекатился; одежда его тлела, сердце неистово колотилось. Самопал он потерял, топор тоже. Он попытался подняться — и услышал крик. Ахазиан Кел пятился, зажимая ладонью глаз. Последний выстрел Волькера попал точно в цель. Смертеносец, завывая, рухнул на одно колено. Кровь, струящаяся между его пальцами, расплывалась на полу красной лужей.
— Еще жив, азирит?
Над ним склонилась заплывшая синяками Зана. Вытерев кровь с подбородка, она протянула Волькеру здоровую руку. Он стиснул ее и застонал: ожоги на ладони одарили вспышкой мучительной боли.
— Надо убираться отсюда, — прохрипел он, навалившись на Зану. Рука, которой он держался за обод, бессильно повисла. И тут колеблющийся портал на помосте затрещал. Энергия рвалась на свободу, куроча стены и пол, плавя металл. Волькер толкнул Зану и упал на нее; искрящий хлыст пронесся по воздуху там, где только что были их головы. Женщина вскрикнула — Волькер задел клинок, все еще торчащий из ее предплечья.
— Сейчас эта штука взорвется, — пробормотал он в качестве извинения.
— Тебе лучше знать, — буркнула Зана, пытаясь подняться сама и поднять его. Все вокруг них разваливалось. Лопались паропроводы, рвались трубы, выхаркивая ядовитый дым. Перекошенная кольцевая модель вращалась как попало, разбрасывая во все стороны варп-молнии. Воющий ветер гулял по отсеку, будто модель пыталась затащить людей в мерцающий вихрь, растущий внутри вертящихся колец.
— Ну же, азирит, — вставай!
Волькер прикусил губу, проглотив крик, — он задел раненую ладонь. Однако секунду спустя, когда из дыма и пара вырвалась рука в красных доспехах и тисками сжала его запястье, он уже не сдержался. Вслед за рукой показалось свирепое лицо Ахазиана Кела.
— Копье, — прорычал воин. — Где оно, червяк?
Он с силой швырнул Волькера на пол. Что-то внутри хрустнуло, и оружейник ощутил себя проколотым бурдюком. Перекатившись, он увидел, как Зана бросилась с ножом на Кела. Лезвие бестолково лязгнуло о наруч, смертеносец схватил женщину за горло и впечатал спиной в стену.
— Где мое копье? — взревел он.
— Нет тут никаких копий, мразь. Только топоры.
Ахазиан повернулся — и покачнулся. Один из метательных топориков Лугаша торчал из его груди. Рокоборец несся сквозь дым, кривя окровавленный рот в дикой ухмылке; борода флагом развевалась на ветру.
— Думал, мы закончили, демонское отродье? Да мы только начали!
Размахивая топором, Лугаш теснил смертеносца; противники обменивались свирепыми ударами, не замечая проносящихся обломков, притягиваемых кружащейся пустотой.
Зана прокралась к Волькеру.
— Как же завалить его? — прошипела она, пытаясь приподнять стрелка здоровой рукой. Волькер с проклятием схватился за бок. Ветер вцепился в них, едва не сбив с ног. Мимо, кувыркаясь, пролетел труп скавена и исчез в пустоте, отправившись в путешествие — одни боги знают куда.
— Нужно больше, чем есть у нас. Надеюсь, Лугаш покуда займет его.
Но тут тело рокоборца, прокатившись по полу, скрылось в дыму. Волькер даже не знал, жив еще дуардин или уже нет. Они с Заной просто уставились на бредущего к ним Ахазиана, борющегося с притяжением воронки, — окровавленного, потерявшего глаз, изрубленного до костей, но все еще стоящего на ногах. Смертеносец всплеснул руками.
— Я не стану убивать тебя, смертный. Ганг придет за тобой рано или поздно. Вопрос — когда, а что придет — без вопросов. Но ты еще будешь молиться о его приходе, я обещаю!
Волькер взглянул на Зану:
— Можешь найти Лугаша и дотащить до люка? Любого люка?
— Я… да. Возможно. Что ты задумал?
— Дать ему то, что он хочет. Погоди-ка, мне это понадобится. — Он ухватил рукоять сломанного клинка, засевшего в предплечье женщины, и выдернул его. Она взвизгнула от боли и неожиданности, а Волькер толкнул Зану к переборке и повернулся, позволяя потоку подхватить себя. Поглаживая стальной обломок, он врезался в смертеносца, очень обескуражив того.
— Ты спятил? — рявкнул Кел.
— Нет, просто отчаялся, — выдохнул Волькер, перехватил железяку половчее и вонзил ее в развороченную глазницу смертеносца — вонзил и провернул, стараясь проникнуть как можно глубже. Ахазиан взревел в агонии и швырнул Волькера на палубу. Рука и голова взорвались болью, но, падая, Волькер ухитрился сделать подсечку смертеносцу. Ахазиан упал — и покатился назад, не в силах остановиться. Он еще успел вцепиться в края механической модели, и на миг Волькеру показалось, что смертеносец все-таки выберется из воющей пустоты. Но кольца выгнулись, лопнули — и Ахазиан Кел исчез.
Волькер был очень близок к тому, чтобы повторить его судьбу. Хотя планетарная модель сминалась, проваливаясь сама в себя, воронка вихря никуда не делась — напротив, она росла. А у человека не осталось сил, чтобы бороться с притяжением. Закрыв глаза, он заскользил к забвению.
Но резкий, болезненный рывок остановил его. Разлепив веки, он увидел Зану, вцепившуюся в полу его куртки здоровой рукой. Раненую руку женщины держал Лугаш — а другой рукой он сжимал древко вонзенного в косяк двери в переборке топора.
— Теперь ты должен мне по крайней мере две услуги, азирит! — крикнула Зана. — Шевелись, увалень!
Перед глазами кружились черные точки, но Волькер послушался. Очень медленно они выползли в коридор, выдираясь из цепких лап порожденного пустотой яростного ветра. В отсеке рвущиеся из руин устройства варп-молнии побежали по стенам и потолку. Вихрь, кружащийся в сердце модели, увлекал в себя всё.
Они почти добрались до ближайшего люка, когда боевая машина начала разваливаться. Волькер даже не соображал, что на них падает — части пола или потолка, все вокруг слишком быстро менялось местами. Лугаш распахнул люк, оставляя на металле кровавые отпечатки. Все тело рокоборца было иссечено множеством неглубоких ран, шлем он потерял, на волосах запеклась кровавая короста.
Хрипло хохотнув, дуардин вскинул руку, словно давая знак кому-то по ту сторону люка. А через секунду, подхватив Волькера под мышки, толкнул его вверх.
— Тянись, человечек, если хочешь жить!
Сквозь пелену слез Волькер разглядел свисающую сверху лестницу — и знакомое лицо Брондта, протягивающего руку. «Занк» поравнялся с боевой машиной, но едва-едва поспевал за ней. Дым, рвущийся из двигателей, пятнал небо.
— Руку, парень, давай руку! — рявкнул Брондт, перекрикивая рев ветра.
Волькер потянулся — и чуть не упал. Земля мелькала внизу, осыпаемая обломками разваливающейся на ходу, но еще несущейся вперед в предсмертной агонии машины.
— Нам так долго не продержаться! — прокричал капитан.
Ругающийся Лугаш подхватил Волькера и выкинул его из люка. Оружейник ударился о лестницу, попытался ухватиться, но руки не слушались его. Хорошо, Брондт поймал его и втащил наверх.
— Где Зана? — рявкнул харадронец.
— Со мной! — проорал Лугаш и выскочил из содрогающегося проема; Зана цеплялась за его шею. Огнеубийца принялся карабкаться по лестнице следом за Брондтом и Волькером.
Зана ухмыльнулась Волькеру со спины Лугаша.
— Повеселились, а, азирит? Работая на Грунгни, не заскучаешь.
— Что, у вас всегда так?
«Занк» медленно отходил от боевой машины, постепенно складывающейся, будто сплющиваясь. Скрежет и визг терзаемого металла заставляли морщиться.
— Иногда и хуже, — ответила Зана, тоже ежась от визга разваливающегося колеса. Волькер сморгнул плящущие в глазах звезды и повис на лестнице, чувствуя себя усталым, как никогда в жизни. Когда грянувший взрыв разбросал по сторонам куски гибнущей машины скавенов, он посмотрел на Зану.
— Две услуги, да?
— Две, — кивнула она. — И я их взыщу, азирит, попомни мои слова.
— Рад, что вы счастливы, — крикнул сверху вниз Брондт, ухмыльнувшись Зане, чья улыбка тут же померкла.
— И кстати, об услугах: ты теперь должна мне три, Матос.
На борту умирающего варп-колеса Круш осознал, что что-то пошло чудовищно не так, когда почувствовал, что трон под ним пополз по палубе. Металл стонал и рвался. Команда в панике верещала. С палубы срывало настил и уносило в глубины варп-колеса. Все тряслось, расползаясь по швам.
Из корпуса со свистом вылетали заклепки. Некоторые из них попадали в скавенов. Их изувеченные тела катились по полу, соскальзывая в то, что росло внутри боевой машины. Круш крепко вцепился в трон, как будто одной только силой воли мог удержать его на месте.
Рядом рухнула часть обшивки. Массивная балка со скрежетом прогнулась, едва не снеся Крушу голову. Снизу слышался знакомый рев колебательного сверхволчка. Что-то вызвало скачок мощности. Вместо того чтобы вести варп-колесо через мембрану между измерениями, оно тащило его внутрь — и не целиком, а по частям. Круш стукнул кулаком по трону.
— Саботаж! — взвизгнул он. Трон пошатнулся. Это все Гнильгород. Кто-то пытается отобрать у него заслуженную славу! — Это ты? — Он уставился на прицепившегося к трону крысака из команды. Скавен протестующе запищал. Круш извернулся и пинком отбросил незадачливую тварь. Скавен жалобно заверещал, увлекаемый прочь, к заслуженной им участи. Секунду спустя к нему присоединились еще несколько членов экипажа, многие из которых еще цеплялись за свои сиденья или куски обшивки.
Сверхволчок с громким гудением вгрызался в ткань реальности. Круш быстренько прикинул. Определенно саботаж — только кто останется в выигрыше? Варп-клык? Нет. Криверакс? Возможно. Демоны коварны, даже глупые. Возможно, особенно глупые. Так или иначе, варп-колесо обречено.