Дроф кивнул, бережно ссыпал дважды пересчитанное золото в свой довольно тощий кошель. С должной расторопностью удалился исполнять приказы. Михр ремнями увязал выбранное оружие, Юта забросил связку на панцирь и поволок, придерживая двумя нижними парами рук. Ар-клари шагал широко и уверенно, выру понравилась его манера торопиться. Дворец покинули почти бегом, и по улице заспешили резво, без передышек.
– Где убили курьера? – негромко уточнил Юта.
– О, это тоже интересно, – вроде чуть оживился Михр. – Я ничего не понимаю, ты выр, может, объяснишь? Почему курьер пёр от порта, через весь город, среди ночи? Один, не поставив в известность стражу… Почему не передал тросны и тем более деньги в особняк ар-Лимов, находящийся как раз на берегу, близ Ценнхи? Наконец, обычно ли это для выра: не плыть по широкому удобному каналу, а бежать по мостовой рядом с водой? При нападении не нырять, а тупо и неловко отбиваться. Если он вообще отбивался!
Ар-клари сердито и шумно выдохнул, замолчал, ускорил шаг ещё более. У ворот белого города от новых дознавателей охранники шарахнулись в стороны, не рискнув спросить имя или причину прогулки: так тяжело и основательно вооруженных выров, – догадался Юта, рывком вскидывая сползающий тюк с оружием, – люди отродясь не наблюдали.
Вопросы Михра выру показались занятными. И поставленными точно, грамотно. Курьер не станет плыть по каналу лишь в том случае, если соблюдает вежливость, просушивая лапы и брюхо, готовясь войти в дом. Теперь считается неприличным мочить полы и тем более – ковры. Значит, выра ждали совсем рядом от места убийства те, кому он собирался передать тросны и деньги. В доме ждали? Или в трактире…
Миновать особняк ар-Лимов, не поставив в известность ар-тиала, курьер не имел права. Видимо, он был там и получил приказ направиться в город, причём срочно: ночью, не отдыхая с дороги. А вокруг-то уже восточные предместья красного города, где отродясь выры не селились и ночами не бывали! Единственный приходящий на ум путь курьера – к озерным воротам, в Омут Слёз и далее вплавь до малого порта на границе пустошей… То есть он был в особняке ар-Лимов и получил новое задание? Юта высказал свои соображения вслух.
– Вот-вот, – согласился Михр. – Я сам так подумал. Но тогда почему бежал по берегу? И почему ар-Лимы отрицают получение троснов и выдачу задания?
– Потому что не желают общаться с людьми и тем более обсуждать с вами семейные дела, – предположил Юта. – Тросны могли касаться того, что пытаются обдумать старые. Нашего, вырьего, семейного закона и сезона сомги в особенности. Главный торг лета: убедить Шрона назвать имя того или иного рода, громко и желательно первым, когда всплывёт Шром. Вам, людям, этого пока что понимать не надо. Возможно, ар-Лимы пытались добиться смягчения позиции рода ар-Выдха… Но почему он бежал по мостовой, а не плыл?
– Потому что устал, – осторожно предположил Михр, глянул на выра, пытаясь уловить его отношение к сказанному. – Если бы в числе стражей или иных выров, живущих в городе и гуляющих по его улицам ночью – собравшихся, например, просто пить таггу в свободное время… так вот, если бы нашелся приятель этого курьера, и торопыга знал бы, где его искать – мог парень забежать в приличное заведение, заказать печень и выпить тагги?
– Многовато домыслов, – не одобрил Юта. – Но в целом – да… при некоторых оговорках. Срочное задание не предполагает задержек в трактирах. Но тагга, крепкая зелёная и тем более запрещенная чёрная, великолепно снимает усталость. Последняя вне закона, поскольку весьма вредна. Так же вредна, как и желанна некоторым… После выпивки на короткое время, – тихо и задумчиво добавил Юта, – выр теряет зрение и едва способен двигаться. Ему хорошо, он видит глубины и счастлив.
– Не замечает приближающегося врага и не двигается, – довольно усмехнулся Михр. – Можно рубить его, так сказать, тёпленького. Здесь поблизости два заведения, вызывающие подозрения. И ещё одно вполне пристойное, но тоже требующее внимания, поскольку оно рядом… Моим людям велено трясти владельцев так, чтобы зубы крошились. Доберёмся до места, распоряжусь, чтобы искали чёрную таггу.
– Лучше пусть присмотрятся к кухне и южным цветам, – предложил Юта. – Чёрные лотосы дали название напитку. Ещё в него подмешивают желтый губчатый лишайник и гниль с костей рыб породы, именуемой «счастливая монета». Старую гниль, она для вас, людей, самый злой яд.
Ар-клари довольно прищурился. Указал рукой вперед и замедлил шаг. Городская охрана и выры-стражи стояли плотной двойной цепью. В шаге от них такой же двойной цепью замерли люди в темно-бурой форме слуг рода ар-Багга. Самый внушительный, с золотой нашивкой знака семьи на рукаве куртки, держал в руках тросн и размеренно читал приказ.
– «…городским же самочинным дознавателям и их прихвостням покинуть набережную именем владетеля земель и не строить преград его людям и вырам под страхом смерти», – мужчина хмуро глянул на стоящего перед ним стража, полнопанцирного и до глухоты безразличного к сказанному. – Сейчас прибудет второй отряд и мы вас сомнём. Мы вас, гнильцов…
– Ох-хо, – припомнил Юта любимую присказку Шрона, шумно цокая лапами по камню и двигаясь всё ближе, не замедляя и не ускоряя шага, – и меня тоже? Меня, князя-дознавателя, назвали гнильцом? Мне, значит, угрожали смятием. Как интересно! Ну-ка, иди, мни. Занятно глянуть на попытку, чего уж там. Я точно – дознаватель, мни… Про прихвостней совсем плохо, совсем грубо. Неужели так написано? Дай прочту сам.
Он выдернул тросн из пальцев ошарашенного слуги, быстро прочёл, опустив пониже стебель левого глаза.
– Надо же… Как различается зрение у людей и выров! Тут сказано: всеми средствами убеждать покинуть набережную, не прибегая к силе, покуда не будет дано новое указание. Про гнильцов ни словечка, про страх смерти тоже.
Городская охрана зашевелилась, переминаясь и с облегчением рассматривая нежданную подмогу – здоровенного выра, похожего со своим тюком на самоходную оружейную лавку. И рядом ар-клари, долгожданного и способного хоть как-то повлиять на нелепое противостояние. Михр щёлкнул ногтем по золотому знаку свернутого петлей уса, украшающему толстую цепь на его шее.
– Мы дознаватели, назначенные аром Шроном, златоусым. Будем, достойные брэми, служащие славному дому ар-Багга, вместе работать. Я приказываю вам пока что встать в оцепление с моими людьми и прекратить этот… балаган. Тоже мне изобрели безделье: громкое чтение того, чего никто и не писал, да от имени ара, да без его ведома.
Люди рода ар-Багга дрогнули, не усомнившись: при малейшей угрозе своим интересам их хозяин сдаст людей и позволит «мять». Юта – противник не по людским силам, он будет всегда прав в споре и как князь, и как выр, и как – трудно забыть это, глядя на его две с лишним сажени длины в безупречном панцире – лучший боец отмелей за два сезона, когда Шром не наведывался в Сингу.
Михр плечом оттеснил слугу с золотой нашивкой и кивнул старшему охраннику. Тот вежливо поклонился, указал на мостовую: краской уже всё обведено, два нанятых в зелёном городе матера заканчивают рисунок вида мостовой сверху, нанося тонким пером все размеры. Третий мастер трудится, создавая из глины слепок вскрытого «топором» вырьего бока.
– Всё готово, мы хотели отсылать к вам весть, но не рискнули направить кого-то одного, перехватили бы, – честно признался охранник.
– Тело выра мы разрешим передать ар-Лимам очень скоро, – заверил Михр, в упор глянув на слугу дома ар-Багга. – Ждите. Князь Юта, извольте оружие ссыпать сюда. Ты, ты и ты. У вас рост разный, вставайте и примеряйтесь к удару. Хочу понять, как его могли так вот – вскрыть? Я бы сказал, враг ползком подполз. Или был ребенком лет семи, если учесть рост. Или я уже ничего не смыслю в ударах и взломе панциря.
– Вдвоём мы не смыслим, – булькнул Юта, наблюдая, как люди пытаются с медленного и осторожного замаха попасть в рваную глубокую вмятину панциря. – Топоры сразу исключаются. Оружие было на длинной рукояти, иначе не выйти вам, людям, в плоский замах.
– Исключаются, точно… Зато все знают, – тихо, едва слышно, отметил Михр, – топор есть у Ларны. Значит, он обычный для выродёров вид боевого вооружения, ведь слава Ларны велика… как и слава его топора. Выродёров по трактирам спьяну полагают всех до единого неотличимо схожими с этим северным подлецом, сунувшим меня в большую беду… с моего полного согласия.
– Алебардой не замахнуться, по мостовой чиркаем, – отметил старший из «выродёров», пробующих повторить удар убийцы.
– Хм… а если так? – задумался Михр. Быстро выбрал из кучи кривую тяжёлую саблю, обычную для южан.
Движение у него получилось на вид ладным и точным, клинок прошел возле самой мостовой, рубанул воздух над панцирем мощно, с оттягом, позволяющим расширить прореху и одновременно приподнять верхнюю пластину. Юта одобрительно загудел. Михр наоборот, опечалился. Но промолчал. Покосился на слуг семьи ар-Багга, внимательно наблюдающих за его затеей. Перебор оружия завершился очень быстро, ничего более подходящего для убийства, чем сабля, не нашлось. Михр указал слугам ар-Багга на тело убитого выра.
– Полагаю, мы установили, как это произошло, – ровным тоном сообщил ар-клари. – Оружие можно возвращать во дворец. Тело выра дозволяю передать роду ар-Лим. Надеюсь, недоразумения меж дознавателями завершаются, далее мы будем работать дружно, на благо общего дела.
Слуга с золотой нашивкой на куртке поклонился, даже изобразил на лице подобие улыбки. Уточнил: могут ли его люди быть полезными для «общего дела»? Михр охотно согласился и пояснил, что он полагает важным установить, не останавливались ли в ближних трактирах выры-гости. Есть ли для таковых в окрестностях гроты и вкусные блюда, подаётся ли тагга? Может быть, курьера убили по ошибке? Настоящей же целью, надо думать, являлся кто-то более значимый, чем слуга, – презрительно скривился Михр и добавил, – пусть и с панцирем, но лишь слуга!
Свои планы и мысли ар-клари излагал с рвением, достойным человека исполнительного, желающего выслужиться и оправдать доверие самого зл