– Имя у Красавчика есть, Михр?
– Прозвище ему привычнее, – отозвался ар-клари. – Во многом этот гни… то есть брэми Кух, прав. Девки сохли по дураку, мне по десять жалоб за неделю ложилось на стол. Достойные отцы готовы немало приплатить, чтобы гадёныш не лазал по чужим домам. Ну ладно брал золото! Так ведь без отмычки, дуры сами открывали и сами дарили…
– Интересный способ кражи, – оживился Юта, ощущая наконец-то, как стихает гнев, угасает по-настоящему под ровную болтовню ар-клари. – Сомневаюсь, что он в полной мере наказуем по закону.
– Хуже того, – рассмеялся Михр. – Брали его, гнильца, уже и при мне, сажали под замок. Так немедленно явились аж три бабы и начали в крик решать, у которой он провёл ночь! Мол, отпустите, брэми, он воровать не мог, он был занят иным, – Михр тяжело вздохнул. – Ему не руку надо резать. Больного его ещё и жалеть начнут.
– Пока что тащи его на место убийства, – предложил Юта. – Пусть покажет, как махал саблей и куда дел её после.
– Велю приготовить крытый возок, иначе от бабьего визга оглохнем, – буркнул Михр. – Странно, что у дворца ещё нет толпы со сковородами и вертелами. Юта, я был бы рад его утопить.
– Укажу, как зарубил выра – утопишь, – хрипло пообещал молчавший до тех пор Красавчик. – Я его убил. Сказано же… саблей.
– О, разговорился. Хорошая штука – неразбавленный бражник. С пыльцой. – Подмигнул Михр. – Боль снимает полностью. Правда, голова от него кругом идёт, веселье прёт. Зато завтра он будет завидовать мёртвым. Ничего, отлежится. До того лекари оттяпают ему руку, где нельзя уже ничего поправить. И соберут по кусочкам выше. Сейчас временно перетяну, чтобы не кровила. Мы готовы.
– Он в уме, или как после чёрной тагги, глубины видит посреди улицы?
– В уме, – усмехнулся Михр. – Только теперь ему все девки кажутся вдвое краше. Как говорится, после бражника и бигль выглядит стройным. Странно, что упирается и настаивает на своей виновности. Страха после выпивки в нем не должно быть. Тогда – что?
Вор, морщась и шипя сквозь зубы, спустил ноги с пыточного стола, попробовал лихо, прыжком, встать – и рухнул на пол. Михр усмехнулся, кивнул своим людям, уже появившимся в дверях. Велел отнести «убийцу» в возок и рот ему забить кляпом, чтобы не шумел по дороге. Юта и ар-клари пошли следом. Уже во дворе их застал курьер. Передал с поклоном тросн и добавил на словах: дело касается дома вора. Как и обещал Михр, бабы уже воем воют и готовы бежать во дворец. Ар-клари кивнул, просмотрел записи.
– Понять бы, как люди Куха отличили кошель курьера-выра от прочего золота? – вздохнул он. – Там полный сундук этого добра. Знаешь, сколько? По первому пересчету – не менее двадцати тысяч.
Юта на миг остановился и даже руками развёл: такого он никак не ожидал. Михр, видимо, тоже. Заговор становился чем-то вполне настоящим, если его вымерять в деньгах. Красавчика сунули в возок, охрана села рядом. До места добрались молча и быстро. Юта ощутил, что уже умаялся бегать по одному и тому же пути, раз за разом. Вроде дело и движется – только куда? Кривая получается тропка. В заговор выродёров верить – нелепо. Зачем им, шкурным и охочим до золота, понадобилась месть? Тем более зачем она Красавчику, которому золото само течёт в руки по бабьей глупости?
Вора под руки выволокли из возка и подтащили поближе к Юте.
– Рассказывай, – коротко предложил выр. – Как убивал. Где сидел в засаде, всё подробно.
– Но я сознался, зачем усложнять дело? – теперь в голосе сквозило отчаяние.
Парень поник, огляделся, было понятно: место для него малознакомое, показать он ничего не сможет и сам это понимает. Заметил обведенный краской след тела, приободрился. Проследил возможные пути выра, снова поник. Начал неуверенно бормотать про месть и удар в панцирь, про «гнилого выра», выбравшегося прямо тут из воды и подловленного на редкость удачно.
– Просто утопите меня, и всё, – попросил вор наконец, завравшись и осознав, что ложь очевидна.
– Было бы мне смешно, – прищурился Михр, отсылая своих людей в оцепление, встать подальше и не подпускать близко любопытствующих, – я бы сказал с подначкой: не иначе, доигрался. Женят Красавчика, а такому лучше утопиться, чем при одной бабе до конца дней. Но мне не смешно… Я вот что думаю: дело в золоте. Двадцать тысяч! Чьи деньги может хранить вор?
– Должно быть, вроде, тридцать, – бледность Красавчика стала серо-землистой. Он уронил голову и тихонько взвыл от нескрываемого отчаяния. – Как двадцать?
– Михр, я не понимаю, это для меня совсем сухой разговор, размочи, – попросил Юта.
– Бабы на нем виснут – ладно, – отмахнулся ар-клари. – Но какой недоумок дал ему на хранение денежки всего ворья столицы? Иного не вижу, это те самые деньги… Иначе он бы не просил об утоплении.
– Не мне, – почти всхлипнул Красавчик. – Клянусь веретеном Пряхи, не ведаю, откуда взялся сундук в доме! Вечером его не было. Утром я вернулся домой – он стоит посреди прихожей, и знак на крышке… Я только успел золото попрятать, сел думать, к кому идти и кого в посредники брать, чтобы без ущерба вернуть… К нищим хотел сунуться, у меня с ними завязки. Но тут стража, дознание… Кух всё толком пояснил и я понял: лучше пусть утопят.. Меня из-за этих денег в лоскутки порежут, и не меня одного! Всю родню. Всех! До отца доберутся, хоть он и знатен. Дворцовые пытки покажутся шуткой…
Красавчик поник ещё ниже. Михр кивнул и хмыкнул, нахмурился.
– Ты прав, Юта. Интриги. Ворьё за свои деньги так вцепится, что мы поверим в заговор выродёров. И людей начнут резать, и выров… Красавчик, пока что тебя, увы, нет причины топить. Мне очень жаль. Ты вне подозрений. Лекарь вон – явился, он сейчас глянет твою руку. И все, и пойдешь ты домой. Сам. Один.
– За что вы меня так, ар-клари? – вымучено выдохнул вор. – Может, хоть лет пять каторги, а? Я признание напишу, у кого воровал и что брал.
– Приятно, выр его задави, – расплылся в улыбке Михр. – Меня уговаривают дать наказание. Расту в своих глазах, расту… Прекрати страдать, дурак. Сядь и левой рукой карябай тросн: в точности чтобы было, весь минувший день до последнего мига! Папаша твой драгоценный связан с ворами?
– Нет, как можно! У знати свои способы и свои покровители, – отмахнулся Красавчик, чуть успокоившись. – Батюшка человек порядочный. Лишнего не брал и нам помогал. Я тоже своих баб не обижаю, три дома вон откупил, чтобы дети были пристроены.
– Заметь, – усмехнулся Михр, – ворует он в красном городе, а живёт в зелёном. Дома все записаны на него, как же, «детям он помогает»! Гнилой мерзавец. Из-за таких умников слободчане и грызутся что ни день. Спорить готов на деньги: Кух пообещал его утопить для вида, но оставить в живых. Пиши-пиши, не возражай ар-клари! Потом тебя, если я не передумаю, отвезут и устроят под надёжным замком. А не передумаю я, если память твоя в чернилах не утонет. Толком пиши, о чем сговорился с Кухом. Иначе в одно мгновенье окажешься возле своего дома, на свободе и без охраны.
Михр отвернулся и пошёл прочь от набережной, в узкую боковую улочку. Юта заспешил следом, гладя пса и понимая всё полнее: дознание ему противно. И вора с искалеченной рукой уже не жаль, и дело всё более запутывается, хотя казалось простым… Родной край издали, из столицы, так хорош и памятен! В землях Рафт нет огромных каменных городов, воры не копят золото сундуками. В чести кузнецы и рудокопы, народ приятный. Домовитый, работящий, семейный. Опять же, собаки есть, ворам при них в деревне – не жизнь…
– Что дальше? – уточнил Юта у ар-клари.
– Твой пёс нам нужен. Пусть попробует взять след от сундука воров, – без особой надежды предположил Михр. – Откуда его приволокли? Какой-то гадкий голосок мне в ухо бубнит, что если мы найдем след, он выведет нас к новому трупу. Ларна мне говорил, что у нищих толковый староста. Хоть он и сменится вот-вот, не до нас ему, но надо обеспокоить, пожалуй.
– Ты не повезёшь во дворец деньги воров? – Юта даже остановился от удивления.
– Разве мы их искали? Нам нужны сведения. Мы ищем убийцу выра. Если я могу купить сведения за этот сундук, я их куплю, – Михр обернулся и грустно добавил: – Пойми, у людей просто не бывает. Если кто-то копает под ваш совет, он копает прямиком под Шрона. Ты сам додумался недавно. Так?
– В целом… косвенно… – засомневался Юта.
– Я в городе недавно, не знаю ещё здешних дел, не вошёл в силу… Воры сейчас нужны нам тихие и покладистые. Иначе через месяц, не более, в городе будет на моём месте иной ар-клари. И на месте Шрона – иной златоусый. Есть ли разница, кого из нас сомнут и как? Если хочешь моё мнение, то вот оно: раскол юга и севера далеко не преодолён. Сейчас в силе север, мне он полезен. И городу тоже… Ты подумай: ваш обожаемый неущербный Шром всплывёт из глубин по осени в этой бухте, так? С вашими бабами.
– Не вполне так, но место, скорее всего, ты указал верно, – отозвался Юта.
– Его должен встречать брат. Живой и при власти. Сундук золота, не добытый в казну, в этом деле ничего не меняет. Вот увидишь: хозяева Куха вызволят его из-под замка уже к утру. Мы ничего не успеем исправить. Он будет или вне досягаемости, или мёртв… Слишком много знает. – Михр тяжело вздохнул. – Где носит Ларну? Вот уж кто теперь был бы мне нужен!
Ар-клари смолк и до самого дома Красавчика шел хмурый и подавленный. Юта двигался рядом, пытаясь понять, как можно вызволить из дворцового подвала человека, упрятанного туда его волей? Все же по закону людей он – князь! И дознаватель, то есть слово имеет двойной вес! Красный кирпич ложился под лапы, шаг всё ускорялся. Ютти довольно повизгивал: ему нравилось быть с хозяином, не в корзине и не тайком. Так весело и хорошо! Кругом люди, можно всех обнюхивать и всё рассматривать. Даже лаять разрешается! Запахов же в городе так много, что носу постоянно находится, над чем поработать! И кошки имеются, он облаял уже трёх, все три трусливо сбежали.
В зелёном городе стало еще интереснее. Народ жил потеснее, на улицах местами толпился и шумел, у трактиров гудел и гулял. День-то уже к вечеру клонится, самое время отдохнуть, пива выпить. У воды посидеть и обсудить день. Выра и ар-клари приветствовали, зазывали хлебнуть холодненького и рассказать, что за напасть приключилась и когда закончится непорядок?