Юта выбрался на берег и вздохнул, с хлопком раскрыв легкие. Погладил своего пса. Оглянулся на Михра.
– Ты потерпи ещё немного. Мне надо нырнуть. Сохну я в городе, понимаешь? Спину всю пропёк за день. Не красная?
– Нет, в порядке. Я подожду. Юта, ты князь. Как князь, должен знать: что можно подарить бабе, чтобы она из тоски вынырнула? Жене.
– Я выр, а не человек! – Юта заметил задумчивость во взгляде приятеля и не стал спорить. – Ладно, и князь тоже, будь оно неладно, навязали титул. Жене… Она у тебя не городская? Понятно. Говорили мне про такое, как же. Нет ей радости в Усени. Ты всё время занят, она одна и огорода этого, людского способа ходить спиной кверху на всех лапах от зари до зари, – тоже нет. Так… много надо дарить! К делу пристроить и бездельем обеспечить. Пусть вон хоть слугами помыкает, на вашем ярусе чистоту держит, помогает ар-тиалу. Это дело, чтобы за него ответ держать и денежку получать.
Михр заинтересованно кивнул. Подумал: не так уж нелепо доверять правление вырам! Оказывается, они могут понимать людей и давать советы. Неожиданные и наверняка полезные.
– А безделье?
– Пусть шьёт или вышивает, бисер на бусы переводит, ларцы украшает узором… Что ещё делают, когда дела нет? Купи всё для такой работы. И красивое что-нибудь купи. Хоть платок. Браслет. Ожерелье золотое. Башмаки… Не знаю, сам думай! Поплыл я. От мыслей пересыхаю злее, чем от солнца. Жди, скоро вернусь.
Михр кивнул, лёг, нащупав удобную кочку. И стал смотреть на тёплый свет оконца в доме на холме. Отсюда он не казался медной монеткой. Глаза привыкли к темноте, дали полную картину ночи. Видно и дом в два яруса, из добротного северного дуба. Дорогущий материал, его по Омуту Слёз сплавляют очень немного: Горнива не желает ронять цену. Опять же, мороки с дубом много. Надо вымачивать. Потом просушивать и следить, чтобы трещин не дал. Зато после постройка из такого дерева стоит веками. И жить в ней радостно, и дышать куда легче, чем в каменном дворце с его штукатуркой, подновлённой и толком не просохшей… В таком доме жена бы не плакала. Огород могла разбить. Михр оглядел склон внимательнее прежнего. И замер.
На фоне светлого окна мелькнула на миг тень человека, вроде бы заглянувшего в дом. Ютти, дремавший рядом, у самой руки, встрепенулся и молча, сосредоточенно стал глядеть на дом. Заворчал едва слышно, припал к траве. Михр положил руку на спину пса, удерживая на месте и убеждая не шуметь. Из воды тенью явился Юта, хотел что-то сказать и тоже насторожился, зная повадки своей собаки.
– Гости у старосты, – одними губами молвил Михр. – Вперед нас пришли.
– Так давай поспешать, – отозвался выр. – Не хочу ещё одного покойника добавлять в счёт, не понимая даже, кто же его убил. Пока наше дознание не дало ни единого ответа. Зато трупов и вопросов, как сельди в косяке, сбитом большой охотой.
– Охотой?
– Рыбалкой, – отмахнулся Юта. – Пошли?
– Просто так? Без разведки, без…
– Не смеши меня, – возмутился князь. – Выра моих размеров, вооруженного, у них точно нет. Зачем тогда разведка? Они заметят меня, понятно. Но они не убегут от меня! Я мокр и быстр. Пока будем думать, уже некого станет спасать. Я пойду вперед. Ты береги Ютти. Это план.
Михр тяжело вздохнул, подхватил пса на руки и нехотя кивнул. Более нелепого вырьего плана не придумать… «Я иду в атаку. Все бегут». Примерно так получается…
Юта уже шёл. Точнее, нёсся по склону вверх, пластаясь по траве и со щелчками выводя клешни из вежливого, мирного сложения, когда они плотно зажаты кромками выступов головогруди. Усы тоже вышли в боевое положение, легли на спину, готовые хлестнуть наотмашь. Михр знал: при таком ударе они рубят человека пополам… если выр имеет размер и силу Юты. Чужой дозорный у окна вскинулся, но тут же снова упал, охнув под ударом клешни. Плашмя, – отметил Михр, поднимаясь на холм. Выживет, но в себя придет нескоро. Дыхание вышибло начисто. Сам он однажды так подставился под удар полумёртвого выра. Давно, когда он ещё был выродёром и убивал. И не мог подумать, что окажется однажды другом выра, нахально шагающим по склону в атаку по следу примятой травы… не вынимая даже ножа из ножен. Зачем? Юта лучше любого оружия.
Выр с разбега налетел на стену, по ней взвился до окна, расположенного высоко, в сажени от травы – дом имел врастающий в землю полуподвал. Оконце брызнуло звоном стекла. Осыпалось бликами осколков. В комнате зашумели и сразу притихли. Михр заинтересованно приподнял бровь. Кто там жив и кто цел? От такого вторжения можно и без удара клешней получить удар крови в голову, не всякий легко примет вид Юты, вошедшего в боевой азарт.
– Михр? – вроде чуть виновато прогудел князь из оконца.
– Как там трупы? – не выдержал серьезного тона ар-клари.
– Водичкой отпиваются, дышат, – вздохнул Юта. – Держи ус и лезь, долго идти вокруг. Опять же, с той стороны тоже стерегут, так мне сказали. Ютти сперва передай.
Ус оплел пса и подтянул вверх, до рук выра. Потом по этому живому канату полез Михр, очередной раз удивляясь прочности и гибкости панцирных усов боевого выра.
В комнате сидели и стояли, не рискуя лишний раз шевельнуться, семь человек. Хозяина, кривобокого и неказистого старосту слободы нищих, Михр узнал сразу. Вежливо поклонился ему. Четырёх огромных мужиков, вытянувшихся в струнку у стены, опознавать не имело смысла: охранники – они всегда безымянны. Куда интереснее хозяева. Два человека средних лет. Один пошире и потяжелее. Второй посуше. Без особо ярких и броских примет. Одеты опрятно, как средней состоятельности обитатели красного города. Разве что шрам у более рослого на шее… И у второго, плотного и широкого, нет пальца на левой руке. Среднего. Такая примета в троснах дворца указана для некоего Клешни, вора, а точнее даже налётчика… Много за ним крови да гнили тянется, с таким и за стол сесть не пожелаешь, зная его дела… Но пока что важнее убийство выра, – напомнил себе Михр.
– Юта, перестань махать усами, даже мне боязно, – попросил ар-клари. Сел на свободный стул. – Здравствуйте, брэми Скрип, уж простите, иного имени не припомню. Мы вас не подвели своим внезапным появлением? Князь несколько разрезвился в воде и стал, как он выразился, быстр и мокр. Мы ни за кем не следили, просто приплыли наобум. Надеясь на ваш мудрый совет.
– Пожалуй, вы кстати, – негромко отозвался Скрип. – Не одни вы надеялись на совет… Но гости, добравшиеся первыми, почему-то сочли возможным запереть в погребе моих жену и сына. Там холодно.
Юта оживился, закинул усы на спину. Уточнил расположение погреба и путь во двор. Тот, кого Михр мысленно назвал Клешнёй, скривился. Тяжело вздохнул, брякнул донышком кружки по столу и обернулся к охранникам.
– Да че, дело ясное, вроде того… Парни, сами там гляньте, что к чему, пока живы. Не то эта глыбина всем мозги хвостом вправит по самую жо…
– Прекрати так разговаривать, – резко поморщился второй, посуше и постарше на вид. – Несолидно… Брэми Михр, как-то мы с вами нелепо встретились. Хотя я искал у хозяина этого дома посредничества именно по указанному вопросу. Он даже с Ларной смог найти общий язык. Это дорогого стоит.
– Чё не ясно? – снова взревел более массивный гость, наливаясь бурой кровью и оборачиваясь всем телом к стоящим по-прежнему без движения охранникам, озабоченным лишь видом и движением клешней выра, до которых не более локтя. – Бабу и пацана в дом проводите, вы, бигли мясные! Вежливо так, лады?
Четверо «биглей» осторожно, едва дыша, протиснулись к выходу. Старший из гостей сердито повел рукой, унимая спутника и призывая к молчанию. Вздохнул, пожал плечами. Опасливо покосился на Юту, явно желающего продолжить веселье во дворе. Выр раздувал уши, прислушиваясь к шуму внизу.
– Клешня, пойди и сам проверь. Извиниться не забудь. Вежливо. И убери ребят со двора. Я говорил, надо приехать в гости, сладкого привезти и попить взвара, как принято среди уважаемых людей, ну зачем ты упёрся? Несолидно. Ар, я уверяю вас, больше недоразумений не будет.
– Брэми Скрип, я готов забрать на север вас с семьей. Хочу вам предложить, – вдруг сказал Юта, сам себе чуть удивляясь, – места у меня на галере. Вы неглупый человек, а мне требуется советник. Не военный, я и так несколько боевит… излишне. Вам построят дом не хуже этого. И никто, уверяю вас, – Юта запнулся, слушая, как по ступеням, спотыкаясь, поднимаются люди. Женщина всхлипывает и охает, ей страшно… – так вот: никто не вломится в тот ваш дом. У нас столица невелика, в ней нет праздно шляющихся чужаков. В землях Рафт хорошо жить. Разве что, зима у нас позлее. Иногда срывается снег, которого не знают здесь. Море делается серое, беспокойное. Так в скалы бьёт, что мы опасаемся смены рисунка береговой линии.
Юта улыбнулся, топорща губный ворс. Скрип задумчиво глянул в разбитое окно. Потом на гостей, нежданных и незваных. Раскрыл ладонь и показал возникший на ней клубок.
– Мне пора в путь, который намотала вышивальщица из нитки прошлого… Я думал уходить уже скоро, на той неделе. Теперь боюсь оставить жену одну, совсем без защиты. Она и так пережила немало, да и сегодня ей досталось страха больше, чем положено любому мирному человеку. Сын ещё мал, ему не лучше. Пожалуй, я готов глянуть на море из окна нового дома. Уговор останется в силе, если вы заберёте мою семью, а сам я прибуду позже? Не знаю точно, когда. Потому что не ведаю, куда меня заведёт нитка. Странно, что и семью она тянет… отсюда. Но так лучше.
– Пусть собираются. – Не оспорил решения Юта. – Можно прямо теперь.
– Мне, право, неловко, что мы создали это беспокойство, – вздохнул старший из гостей, изо всех сил пытаясь вернуть беседе тон мирный и вежливо-безразличный.
– Слушай, – потихоньку начал злиться Михр. – Заткнись, а? Если бы ты мою бабу сунул в подвал, я бы не назвал это беспокойством. Ты что себе позволяешь в моем городе? Я тихо и мягко разбираю то, что могу разрубить грубо и быстро, не думая о пролитой крови. Я предаю вас суду строго по закону. Я ваше золото, на крови замешанное, ещё и намеревался вам оставить… И что в ответ? С жиру бесимся, доброты не понимаем? Так можно по другому. Как Ларна начинал. Без топора в город и не выходил!