Туман, этот серый сказочный кот, сегодня был добр и помогал людям Ларны. Укутал галеру целиком. С мачтой. Распушил хвост, заполняя водяной взвесью набережную, делая свет масляных ламп сперва рыжим, затем едва заметным багряным – и наконец, полностью заслоняя его. Малёк чуть слышно щелкнул языком. Этот звук знали и Хол, и выры-стражи замка ар-Рафт. Все трое уже ждали в воде. Бережно подхватили ходовые канаты и осторожно натянули их. Галера отошла от причала в нетронутой тишине. Ни скрипа, ни плеска. Новая галера, от постройки – год с небольшим. По осени, когда было время в столичной Усени, Малёк сам приказал вытащить галеру на берег и проверить днище до последней доски. Вместе с мастерами смотрел и смолил, даже руку обжёг от усердия… зато теперь уверен в корабле полностью.
Тёмной дальней тенью, призраком в тумане, скользнула и пропала скальная стена по правому борту. Слева показалась и сгинула такая же. Это вход в узкое горлышко бухты. Его длина – саженей сто. Дальше открывается большая вода, простор и свобода…
Туман закончился, как обрезанный, в полуверсте от порта. Малёк поморщился, не зная, радоваться или огорчаться. Галера на спокойной воде видна издали, след она оставляет такой, что даже слепой выр не ошибется. Но всё же идти и видеть море приятнее, чем двигаться словно на ощупь. Выры тянули канаты в полную силу, теперь и Хол впрягся. Гребцы тоже налегли, вслушиваясь в задаваемый плотный ритм. Малёк щурился, глядел в ночное небо, густо усеянное звездной росой на юге и сухое, ожидающее дождя – на севере. Там копилась и ворочалась большая туча. Хол однажды сказал: в сильный дождь след на воде быстро стирается. Пока дождь далеко, но туча движется и может подойти ещё до рассвета.
Малек задал курс точно за восток и задумчиво осмотрел палубу. Боя избежать едва ли удастся. Выры станут выпрыгивать из воды. Значит, надо натянуть сетки. Первых удастся запутать. А дальше… Пока он натянет сетки, придумает, что делать дальше. Это его корабль, никак нельзя дёшево отдавать палубу врагу, даже сильному.
В трюме Малёк выгреб все сети, проверил годные багры и тоже выбросил на палубу, с тоской глядя на Ларну. Капитан, а точнее, его тело, сидело, где посадили и укутали в одеяло. Тело было в тепле. Оно грызло ногти, чмокало, то и дело тянулось к плошке со сладкими орехами. Смотреть на младенческое, пустое лицо, было невозможно и страшно. Малёк выругался. Выложил на палубу топор Ларны. Если всё пойдет хорошо и Тингали справится, – славное оружие пригодится. Люди должны знать, что капитан вернётся.
Топор Малёк положил под мачтой, на бухту каната, чтобы все его видели. Полез натягивать сетки, через плечо поглядывая на тучу, впитавшую росу звезд уже с половины небесного луга. На севере рокотало, раз за разом берег подсвечивали лиловые молнии.
Когда дождь связал тучу и море нитями струй, Малёк снял с вёсел половину людей и приказал им отдыхать. Скоро рассвет. Нельзя позволять, чтобы гребцы выбились из сил. И выров надо беречь, Малёк вызвал одного, уговорил покушать и немного полежать на палубе, давая отдых лапам, хвосту. Затем люди сменились, другой выр согласился на передышку.
Дождь лил в полную силу, его струи месили море и стирали след галеры. Одно плохо – не упал большой ветер. Значит, опытные лоцманы всё равно нащупают путь беглецов.
Перед самым рассветом Малёк вызвал на отдых Хола, попросил приглядеть за галерой и направился к трюму. Пусть там лишь тело Ларны, но и это тело нуждается в присмотре. Сам здоровенный младенец не может и простейшего, ему нянька необходима.
Когда туча ушла, подсвеченная восходом, Малёк снова дал отдых половине гребцов и разложил багры поудобнее под руки сидящим на лавках. Пошёл искать топоры и отпирать сундук с оружием, прикидывая, кому выделить игломёты. Пока что море чистое во все стороны до горизонта, но это ненадолго. Пять галер ар-Карса тупоносы, хороши лишь для перевозки груза. Но две новые… Малёк тяжело вздохнул и признал: не хуже его корабля. Чуть побольше. И ходовые канаты на них есть.
Усталость на лицах гребцов была заметна отчётливо, хотя люди не жаловались. Скорость движения галеры пока что была очень и очень хороша.
Солнце постепенно поднималось выше, на мелкой волне играли серебристые блики-мышата, прыгали, светились и словно торопили корабль. Так казалось Мальку. Он чуть подправил курс, отклоняя нос корабля южнее. Опять стал высматривать горизонт за кормой. Потому что две точки вызывали подозрение, и это подозрение быстро росло… Когда люди на вёслах снова сменились, не осталось сомнений: оба новых корабля ар-Карса идут полным ходом, именно они и никто иной. Уже видно, как дважды выпрыгивали из воды лоцманы, то ли уточняя курс, то ли сообщая нечто важное своему капитану. Видно и то, что поставлены оба паруса, основной и дополнительный. Скоро появится возможно различить детали – движение вёсел, число гребцов и количество выров на канатах хода…
– Из сил не выбиваемся, уже не надо, – негромко распорядился Малёк.
Вызвал на палубу всех выров, давая им отдых и пытаясь выстроить хоть какой-то план боя. Два корабля, и оба покрупнее, и выры-стражи при них…
– Малёк, удуши тебя выр, что мы делаем в море? – рявкнул из трюма знакомый голос.
Гребцы сразу приободрились, а выры никого душить не стали, но затопали лапами и нацелили все глаза на трюмный люк…
Из трюма выбрался, потягиваясь и зевая, Ларна. Сразу видно, весь он тут, не одно тело, но и сущность. Щурится капитан недобро, осознанным взглядом обшаривает палубу и горизонт.
– Тинка где? – уточнил сухо, с беспокойством.
– В порту осталась, но с ней всё хорошо, раз ты очнулся, – торопливо начал пояснять Малек. – Она сказала, что я должен, и…
– Ты научился у неё оправдываться прежде времени? – хмыкнул капитан. – Зря. Это даже ей не идет. Я зол. Сильно зол. Но признаю, что пока ей в порту, может статься, будет спокойнее, чем на галере. Ар-Карса, значит, со своим шааром в одной гнилой упряжи, чего и следовало опасаться. Сетки хорошо натянул, багры надо убрать от передних весел. Гребцам на корме не надобны игломёты… Прыгать станут сюда, вот уж это точно. Эй, на вёслах! Вы мне лихость не показывайте, без рывка грести!
– Мы опасались, что ты сгинул, – признался Хол, усами трогая плечо Ларны.
– Посадили меня, как мошку, в ларец, – раздумчиво сообщил тот, гладя рукоять топора и снимая чехол с лезвия. – Сперва я ничего там не замечал и себя не сознавал. Позже чуть пообвык. Взялся разыскивать выход… Не преуспел. Но нашёл аж четырёх выров, таких же узников! Два из семьи ар-Нан. Еще два, что куда интереснее, из семьи ар-Карса, и каждый злее спрута! Эти недоумки своего же старого захлопнули под крышку. Засадили туда и самого юного недоросля, оба были против заговора… А заговор продуман у них крепко.
Ларна щёлкнул ногтем по лезвию, послушал звук и усмехнулся в усы.
– Старый мне кое-что порассказал: ларец остался их братцу Ваме от кланда, какие-то ловкачи успели передать и разъяснить, как его использовать. Вама быстро сообразил, сколь велика добыча. Хотел он и прочие, кто с ним заодно, перебить нас всех, состоящих при вышивальщиках. Еще у них была задумка перессорить юг с севером, запалить склоку в чужих землях. И, пока там дерутся, вышивальщиков посадить под замок. Но главное в другом! Они полагали, что всплыв, Шром сам найдет Хола и Тинку. Тогда ему покажут ларчик, лишат ума, и все новые личинки достанутся ар-Карса. Почему – я не понял, но поверил старому сразу… Дальше тоже умно и внятно: пока Рафты воюют с Лимами, а Горнива отбивается от обоих и заново нанимает выродёров, у бедных и тихо сидящих в стороне заговорщиков растёт целое войско боевитых недорослей из каких-то там ценных личинок, полученных при посредничестве Шрома…
Ларна зло оскалился и зашагал на корму. Передовые выры погони уже были совсем рядом, в каких-то двух десятках саженей. Хол прибежал, указал усом на крупного, уверенно булькнул, это и есть хранитель Вама ар-Карса, тот, кому писал тросн Шрон и кто распоряжается теперь в замке.
– Достойное пополнение моего выродёрского списка, – счёл Ларна. Повысил голос и рявкнул: – Гребцы! Вырам вёсел не отдавать, они станут их утягивать вниз и ломать. Стражи! В воду не прыгать, там вас сомнут числом. Пока что наша палуба – наша, сюда не пускайте их. Топить галеру не попытаются, Тингали им нужна живой, да и Хол – здоровым… Малёк! Выров смазать жиром, чтоб вражьи клешни скользили по панцирям. Ты и ты, багры в руки. Когда выр касается палубы после прыжка, он почти беззащитен. Ваше дело цеплять руки и клешни. Ты и ты, тащите канат, всю бухту. Ваше дело бросать на руки ему и запутывать… Игломётчикам наугад не бить. Вроде, для начала, всё.
– Мы сомнем их? – с сомнением булькнул Хол.
– Хол, мы не одни, – усмехнулся Ларна. – Мы не умнее Шрона или Кима. Нам помогут. В крайнем случае за нас отомстят. Уже приятно. Ты что, поджал хвост?
– Хол не трус, – возмутился выр, вспоминая свою детскую присказку. Булькнул смехом, со вздохом припомнил вторую: – Шром лучше всех…
Ларна кивнул, перехватил топор поудобнее и стал отодвигаться к мачте, щурясь и глядя на крупного выра, готового уже нырнуть, чтобы набрать ход для прыжка на палубу.
– Не спать! На вёслах, едва он прыгнет, надо налечь. Мне второй тут не требуется прежде, чем сбросим этого за борт.
Выр нырнул и скоро выплеснулся из воды в высоком прыжке. Он пролетел над сетками и рухнул на палубу точно там, где его ждал Ларна. Хлестнул усами наугад, пружиня лапами по палубе и распределяя вес, утверждаясь на твердом основании…
Ларна шагнул из-за мачты и одним движением опустил на выдохе топор, взламывая головогрудь у основания усов. Панцирь лопнул, топор достиг палубы и зло врубился в доску, расщепляя её. Багры уже тянули клешни в стороны, выр гудел, захлебываясь боевым кличем, переходящим в визг. Наугад вырывался из петель каната, бросил ножи, спустил оба крюка игломёта… Хол придержал хвост врага, давая Ларне хоть мгновение для нового прицельного удара – по спине, над самым вторым сердцем.