Акимины потуги взбодрить товарищей обернулись обратным, все погрузились в себя, а разговор на этом затих. За три месяца в военном лагере ребята, конечно, пообвыклись, мысль о войне уже не кидала их в слепой безотчетный ужас. Но страх никуда не делся: въелся в поры, засел в печенках, крючьями вцепился под ребра, а рассказ Акима напомнил, что совсем скоро уже через считанные дни придется идти на смертный бой. Старательно до сжатых зубов задавленный внутрь страх смерти опять выполз, затапливая собой каждого без исключения.
Впрочем, не только Вася со своей десяткой, но и вся их рота пребывала в каком-то тихом пришибленном состоянии. Никто не шутил, почти никто не разговаривал. Сотники, чувствуя общее настроение, на зарядке бойцов не понукали, да и зарядки как таковой не было. Пробежались по поляне, да и разбрелись коротать время до завтрака.
В другой день ребята бы порадовались, что поднадоевшую кашу сегодня приправили топленым жиром, но будто и на радость сил не было. А предстоящий в полдень праздник взятия зимнего городка не вызывал никаких душевных движений, хотя еще вчера копейщики с воодушевлением строили его из снега, предвкушая, как будут его оборонять.
Один только Акима не подавал ни малейших признаков подавленности, и Васю это немало удивляло. Он вдруг вспомнил, как Грач сказал Акиме в первую встречу: «Паря, у тебя любопытство бежит далеко впереди твоего чувства самосохранения». Воспоминание натолкнуло его на мысль, что, наверное, это хорошо, помнить прошлую жизнь. Потому что это дает уверенность, что раз была жизнь прошлая, значит со смертью существование не закончится и тебя ждет следующая жизнь.
В полдень копейщиков построили, и сам Вепрь сказал несколько слов о том, что учеба пошла им на пользу, и что он верит в них, и что он их понимает, потому как сам когда-то был новобранцем, и что двум смертям не бывать, но и одну лучше не торопить. А уныние — самый короткий путь к смерти. Еще ротный Атман сказал, что наши близкие надеются на нас. И раз уж именно нам выпало защитить родные дома от врага, значит, не имеем мы права их подвести.
Вепрь говорил простыми словами, но слова эти были правильными. Вася вспомнил утренний рассказ Акима и устыдился. Он подумал, что кому сейчас тяжело, так это самому атману, вынужденному как-то справляться с мыслью, что в родном его доме возможно сейчас хозяйничает враг. Однако же ротный унынию не поддавался, потому что не имел на это права. И вот от слов атмана рота начала оживать. Бойцы подтянулись, руки наполнились силой и больше не висели безвольными плетьми, а потверже прихватили пусть пока еще учебное оружие. Атман Вепрь не был бы атманом, если бы не умел поднять боевой дух и без нифрилового костыля.
— Рота равняйсь! — он подбавил в голос силы, — Рота-а-а! Приступить к заключительному учебному заданию по обороне снежного городка.
Ободренная копейская рота кинулась занимать оборонительную позицию в своей потешной снежной крепости. До этого дня бойцы отрабатывали все навыки в десятках, иногда вставали сотня на сотню, и лишь сегодня впервые вся рота готовилась отражать штурм в едином строю. Было это знаково, потому как отныне будет только так.
И Васин разум, накопив за время учебы в лагере достаточное количество изменений, именно сегодня вдруг совершил качественный переход в новое мировоззрение. По всей видимости речь Вепря послужила этому последним толчком. Он оглядел свою десятку будто бы новым оценивающим взглядом. С удовлетворением отметил, что Вершок окреп за эти три месяца и стал на самом деле похож на лося, большого и сильного. Короток, покачивая «валятором», привычно выглядывал из-под вершкового локтя. Они неплохо сработались, Короток прикрывал самое уязвимое его место — ноги. Можно сказать, что в паре Вершок и Короток теперь представляли собой вполне себе дееспособную боевую единицу.
Бобры получили акимиными стараниями внушительные двуручные боевые топоры, сейчас они, конечно, были зачехлены. Сам же Акима, как венец своего творения, держал многомудрый прибор на палке-подставке, который он называл арбалетом. Штука, надо сказать, мощная, стреляет даже не простыми стрелами, а так называемыми болтами. Пробивная способность просто отменная. Кроме того, наличие упора дает возможность тщательно прицелиться. Одним словом, для неловкого Акима — вероятно самое приемлемое оружие. Единственный недостаток арбалета — уж больно медленно он перезаряжается.
Путем многочисленных проб их десятка выработала свое построение. В первой шеренге первым справа стоял Вася, затем слева от него Бобры, дальше Макар, а замыкающим слева был Вершок. Во втором ряду, прямо за Васиной спиной — Акима. Слева от Акимы трое Цапель стрелков, и замыкающим слева — Короток. Таким образом в их десятке было четыре стрелка, из которых, правда, явную боевую ценность пока представляли только трое. Цапли научились-таки распределять цели между собой. А вот как сможет в бою управляться Акима со своим арбалетом пока не ясно. Вася покосился на его тяжелый арбалет:
— Акима, прислони уже куда-то свою приблуду. Оно тебе сегодня без надобности. Снежков налепили?
— А то, — с гордостью ответил Аким, обводя рукою внушительную пирамиду снежных шаров, покрытых ледяной глазурью. Для придания прочности каждый снежок он заботливо окунул в воду.
Вася кивнул и попинал построенную ими стенку. Бобры наносили немало ведер воды, чтобы их снежная крепость превратилась в серьезное укрепление. Лед — не снег, его так просто не развалишь.
За спинами копейской роты верхом на лошадках разместились Вепрь и Грач, последним оплотом прикрывая полощущееся на ветру знамя роты. Задача атакующих — прорваться через снежную крепость и прикоснуться с знамени. Грач-ловкач на этот раз монетки не перебирал, его руки были пусты. Бойцам заранее сказали, что сегодня атакующих проклятий не будет, только поддерживающие заклятия. На противоположном краю поляны уже строились нападающие. Конная полусотня и полусотня древесников. Противники серьезные, и радовало только то, что штурм будет ненастоящим.
Протрубили уже ставший привычным зов атаки и нападающие стронулись с места, постепенно набирая разгон. Вася порадовался поначалу, что на их десятку бежит один единственный древесник. Все-таки их позиция на самом краю, а основная ударная сила нацелилась в срединную часть укреплений. Правда, когда древесник приблизился, Вася поразился тому, насколько он здоровенный да высоченный, выше Вершка на целую голову. Мелькнуло даже опасение, что древесник через их стенку просто перепрыгнет.
Опасался зря. Все ж таки древесник — не лошадь. Хотя, сказать к слову, конники лошадок своих решили поберечь, и тоже с наскоку брать стену не пытались, сблизившись, осадили и сбавили ход. Добежавший до их укрепления древесник радостно осклабился, показав крепкие зубы, размахнулся огромным бердышом и принялся размеренно превращать их стенку в ледяную крошку.
— Сила нифрила, — Акима ахнул, — Это что еще за шахтер-горнопроходчик? Этак он за пару минут тут все перекрошит.
Стрелки, пли, — нарочито бодро скомандовал Вася.
В довольную рожу древесника одновременно прилетело сразу три снежка, цапли применили свой исходный навык поражения одиночной цели. Древесник поперхнулся, выплюнул снег и закрыл рот. Никаких других видимых достижений первый залп не дал. Акима, как ни странно, запустил снежок более удачно, залепив противнику один глаз и заставив древесника на секунду остановить разрушительную деятельность, чтобы обтереть лицо рукавом.
— Э, парни, есть идеи, как нам его валить? — прокричал Вася, обращаясь ко всем.
Макарка пожал плечами, хитровато усмехнулся, подхватил из пирамиды снежок и запулил противнику в ухо. С веселым гиканьем к нему присоединилась остальная десятка. Веселье, правда, продолжалось недолго. Древесник довольно быстро пробил в стене дыру и с победительным видом вступил в образовавшийся проем.
Дело спас, на всеобщее удивление, Короток, беззаветно кинувшись под древесника, он своим валятором ловко подсек ему ногу. И пока тот размахивал руками, пытаясь восстановить равновесие, Вершок, как истинный лось, с коротким разбегом впечатался плечом в грудь нападавшего. Древесник рухнул как поваленное дерево. Подняться самостоятельно из рыхлого снега он уже не смог, видимо сказались особенности телесного строения: крепость всех его членов достигалась в ущерб суставной подвижности.
Поднимали, а после и отряхивали от снега, тяжелого как колода древесника всей десяткой. Когда тот снова утвердился на ногах в дееспособном состоянии, всем видом показывая готовность к бою, парни слегка встали в ступор, биться с ним повторно казалось как-то бессмысленно. Обстановку разрядил пробегавший мимо Куч. Подхватив из их пирамиды несколько снежков, он запустил одним в древесника, рассмеялся и умчался в сторону основных боевых действий.
С древесником познакомились и в каком-то смысле побратались, преломив с ним хлеб. А если быть точнее, запасливый Аким раздал всем по сухарю. Дрм, так звали древесника, вытащил из заплечника фляжку еще теплого травяного чая и пустил по кругу. Свой сухарь он смолотил, будто у него не зубы, а мельничные жернова, чем впечатлил ребят не меньше, чем когда до этого крушил их ледяную стену.
Они расселись на остатках укрепления и, передавая друг другу фляжку, досматривали военизированное представление в качестве простых зрителей. Продлилось оно недолго. Копейщики быстро наловчились валить древесников, накидывая им на шеи петли, а конников стаскивать с лошадей. Вепрю с Грачом надоело оставаться сторонними наблюдателями. Они подстегнули лошадей и кинулись в кучу малу. Получив такое подкрепление, обороняющаяся сторона довольно быстро выдавила оставшихся в строю нападавших за пределы укреплений.
Вася со своим замыкающим, а потому оставшимся в стороне от основного противостояния отделением, оказались не единственными, кто наблюдал за взятием снежного городка. На зубчатой стене академии могии собралось несколько десятков ее студентов. Среди них была и Ольха, но к ее сожалению досмотреть до конца игровое сражение ей не удалось, пришлось спускаться со стены и идти на лекцию.