Несмотря на то что Таня обрезала волосы, купчиха узнала ее без труда. В глазах ее мелькнуло злорадство. Грязная тряпка шлепнулась на пол.
— Ты, что ли, сучка Алмазова? Вот ты теперь какая, холера крашеная? Ты вроде с ворами связалась, люди говорили! Теперь сюда пришла воровать?!
— Простите... Разве мы знакомы? — Таня держалась изо всех сил.
— Я тебя и в аду узнаю! — взвизгнула уборщица и, обернувшись к девице, завопила: — Воровка это!
— Эта женщина сумасшедшая, — холодно произнесла Таня. — У вас ко всем крупным клиентам так относятся?
Девица злобно цыкнула на бывшую купчиху. Та замолчала и, тяжело переваливаясь, потащилась вдоль коридора.
— Простите, я документы в машине забыла. Расценки, — Таня повернулась к девице, — сейчас принесу.
И, метнувшись по коридору, выскользнула в двери. И так же бегом помчалась по Екатерининской.
Такого провала Таня не помнила давно! Путь в артель был окончательно закрыт. Как до купчихи дошли слухи о ее воровском прошлом? Оказывается, она следила за ней! Вот уже воистину Одесса — большая деревня. Таня с горечью убедилась в правдивости этой поговорки. Теперь у нее оставался только один путь.
За всю историю налетов банды Кагула этот оказался худшим. И дело было не в том, что пришлось действовать без четко продуманного плана. И даже не в том, что Тане было очень сложно объяснить Кагулу, почему нужно грабить именно обувную артель.
А в том, что Таня впервые отправилась в налет, преследуя свои личные цели, о которых не считала нужным поставить в известность Кагула. Ее не интересовали деньги, а потому налет оказался подготовлен плохо.
Все началось с того, что двоих людей, стоящих на шухере во дворе, засекли. Какая-то старуха вдруг высунулась в окно и принялась выспрашивать: а что вы здесь делаете, а зачем?
К этому моменту Таня, Кагул и еще двое людей уже были внутри. Замок удалось открыть без труда — он был таким простым, что, казалось, его можно было открыть и гвоздем, да и просто — пальцем с длинным ногтем. Увидев это, Кагул подозрительно покосился на Таню. Такой замок никак не вязался с большими делами.
Увидев, вернее услышав, что во дворе поднялся шум, Таня быстро поняла, что нужно спасать ситуацию. Выскочив во двор, она бросилась на шею одному из бандитов:
— Заскучал, миленький? Ребята, уж простите, что долго ждете! С мамашей поссорилась!
И, подхватив бандитов под руки, быстро повела их к подъезду. Увидев, что парни ждали девицу и уже все уходят, разочарованная старуха закрыла окно.
Велев бандитам ждать на улице, у самых ворот, Таня громко крикнула: — Ой, сумочку забыла! — и вернулась в нужные двери.
То, что люди остались караулить на улице, было плохо. Кагул занервничал. Быстро открыли сейф. Там оказалось всего 304 червонца. Он со злостью уставился на Таню:
— И ради этого я рискую людьми?
— Деньги должны быть! — Она была в полном отчаянии.
Бандиты принялись обшаривать другие кабинеты. Ничего — ни денег, ни обуви. В последнем кабинете на полу криво лежал обычный коврик. Таня откинула его ногой... Одна доска по цвету отличалась от всех остальных. Таня попыталась ее поднять.
В тот же самый миг длинная деревянная щепка вонзилась ей в руку. Из раны хлынула кровь, оставляя на полу пятна.
Чертыхнувшись, Таня перевязала рану платком. Увидев, что она что-то нашла, к ней бросился Кагул и еще один бандит.
Под полом оказался вход в подвал. Вот тут как раз и оказался сложный замок! Бандит бился над ним изо всех сил, Кагул нервно кусал ногти в стороне.
Наконец дверь в полу была открыта. Бандиты влезли в подвал. Возле стены стоял сейф. Почти все пространство было забито коробками с обувью. Пока бандиты бились над сейфом, Таня стала открывать коробки. В первой же ее ждала удача: точно такие же башмачки, как были на местах преступлений.
Красные, оранжевые, желтые, зеленые, синие... Таня взяла несколько пар. Открыли сейф. В нем лежали пачки денег. Навар в чистом виде составил 380 тысяч червонцев и 25 тысяч американских долларов, которые тоже хранились в сейфе. Кагул был на седьмом небе от счастья!
Выстрелы в дверь раздались как гром с неба! Стреляли со двора. Выбравшись из подвала, бандиты разбили окно. К счастью, оно выходило во двор соседнего дома. Пробежав через двор, они выбрались на чердак, затем по крыше перешли в соседний дом и, наконец, смогли выбраться.
Позже Кагул узнал, что из двух его людей, стоящих на шухере, один был убит сразу, наповал, а другой арестован. Милицию позвала та самая ушлая бабка, которая не поверила в девицу и ее друзей.
Впервые в жизни Кагул почувствовал угрозу. Даже большие деньги не могли компенсировать чувство страха, которое у него появилось. Что мог наговорить арестованный бандит? Кагул дал приказ всем своим людям срочно залечь на дно. В этот раз его банда зашла слишком далеко.
ГЛАВА 18 Угроза для Тани. Партийные инструкции. Тревога Володи. Алена
О разгроме банды Кагула Володя узнал в бакалейной лавке, куда зашел по дороге в редакцию. Там продавали прессованные брикеты с чаем, сохранявшие аромат.
На фоне всеобщего дефицита продуктов встретить что-то достойное внимания было редкостью. И когда Сосновский в первый раз почувствовал запах, он поразился тому, насколько замечательное послевкусие сохранялось после этого чая долгое время. Запах с легкой горчинкой теплых листьев — совсем как в детстве.
А потому, пользуясь любым случаем, Володя заходил в эту небольшую лавчонку, которую открыл старик-инвалид, потерявший левую руку в боях гражданской. Ее нещадно давили соседние магазины, и сам хозяин поговаривал, что лавчонка доживает последние дни. Но Сосновский очень надеялся, что это произойдет не скоро. Он подружился с инвалидом и заходил время от времени к нему поболтать. А когда позволяли возможности, и прикупить чай.
Позже Володя встретил такой сорт чая и в других магазинах, но ни в одном из них не казался он ему таким необыкновенным, как в старой лавке. А может, это было развитое воображение Сосновского?
Обычно внутри лавочки было малолюдно, но только не сегодня. С огромным удивлением Володя обнаружил целую толпу, набившуюся в тесное маленькое помещение.
— А, вот и наше начальство! — увидев Сосновского, инвалид приветливо помахал ему рукой, искренне считая Володю какой-то большой шишкой. — Сейчас мы все и узнаем! Так сколько трупов было — десять или двадцать?
При этом все враз повернулись к Сосновскому. Инвалид был не местным. Он родился где-то далеко, жил в Одессе меньше года, а потому еще не привык к одесскому языку. Одессит выразил бы свое эмоциональное состояние иначе.
— Каких трупов? — моргнул Володя, слабо соображающий в 8.30 утра. Он и в лавку-то зашел не поболтать, а с конкретной целью — купить себе чая, чтобы взбодриться, поднять настроение перед планеркой в 11. Он не был готов быстро соображать. А тут — трупы!
— Вот те и раз! — какая-то баба хлопнула себя по толстым бокам. — Газетчик — и не знает! Да весь город за уши стоит, шо ночью банду Кагула перестреляли! Гора трупов шо твой хипиш с Мя-соедовской! А он тебе раз — и ша!
— Банду Кагула перестреляли? — тупо повторил Сосновский, почувствовав себя так, словно его бросили в ушат с ледяной водой.
Тут терпение лопнуло у всех собравшихся сразу, и на Володю со всех сторон обрушились самые невероятные подробности.
Из них выходило, что героический следак Фин-гер устроил Кагулу подставу, засев на месте очередного налета. А когда бандиты явились, попались как кур в ощип. Люди Фингера открыли стрельбу и перебили почти всех людей Кагула. А тех, кто был ранен, передушили голыми руками. Весь двор был усеян трупами. Кагулу, правда, удалось ускользнуть. Но все равно — банда его понесла существенные потери и разгромлена полностью. А Фингер клянется, что сегодня или завтра Кагула возьмет...
Ошарашенный, Сосновский буквально вылетел из лавки. Разгром банды налетчика, терроризирующего весь город, — это было настолько серьезное дело, по сравнению с которым меркло все остальное!
Кроме того, у Володи была еще одна причина мчаться в редакцию, не жалея ног. Нужно было узнать, во что бы то ни стало узнать — жива ли женщина из банды Кагула. Та женщина, которая принимала участие в каждом налете. И из-за которой сердце Володи мучительно болело, как воспаленный нарыв, заполненный живой, пульсирующей кровью.
А по редакции уже метался Савка, который с порога выпалил:
— Где тебя носит? Тут тебя начальство со всех ног требует! Такой шухер, шо мама не горюй!
В кабинете начальства Сосновский был сух и сдержан. Партийный руководитель выдавал инструкцию.
— Нужно сделать главный акцент на качественную, высокоуровневую работу народной милиции, которая обезвредила банду самого опасного преступника в городе, и успокоить слухи, которые бурлят в обществе, — пафосно декларировало начальство.
— Но ведь Кагул не арестован, — произнес Володя, который никогда не мог сдерживать свой язык.
— Арест бандита — дело времени! В ближайшее время будет задержана оставшаяся на свободе часть банды, в том числе сам Кагул и его подельни-ца, — отрезал руководитель.
— В городе ходят слухи о большом количестве трупов, — снова сказал Сосновский, — сколько их было на самом деле?
— Что вы себе позволяете? — взвилось начальство. — Мы с вами слухи будем комментировать? Вы, редактор советской газеты, прислушиваетесь к болтовне бабок? Ни о каких трупах не писать! Ляпнете что-либо подобное, вы мне головой ответите! Идите и четко выполняйте инструкцию! Ваша задача — это писать то, что вам положено, именно так и должен поступать хороший журналист.
С этими словами начальство сделало царственный жест ручкой и выставило Володю за двери.
Сосновский собрал спешную планерку, однако говорил на ней только об одном. Вместо обычного обсуждения разных дел он уделил все внимание резонансному происшествию. К моменту начала общего собрания официальные данные о происшедшем были уже у него на столе.