— Как оба? Пост оставить? Да ты что, тетка! — рассердился старший.
— Да нету же ж тут никого, кто ж в такую ночь придет! Нету, и охранять нечего. Помрет! Ведь помрет он! Совсем помрет, ой, лишенько... — Вытянув руки вперед, женщина упала лицом на землю и закачалась.
— Давай сходим! Умрет ведь человек. А так поможем, и назад быстро. Никто и не узнает, — вопросительно посмотрел на напарника молодой.
— Где телега, далеко? — вздохнул тот.
— Да тута она, за поворотом! Совсем близко...
— Ладно, веди. Пять минут, и всё.
Тетка с легкостью, удивительной для ее возраста, поднялась и вцепилась в него: — Пошли, пошли...
Она повела солдат за собой на проселочную дорогу, которая пролегала рядом с холмом и огибала пляж. Так, втроем, они повернули в сторону. А дальше... Солдаты так и не поняли, как это произошло. Вдруг совсем близко появились всадники. Они высыпались из-за поворота и мгновенно окружили солдат так быстро, что те даже не успели схватиться за винтовки. Женщина замолчала и отошла, совсем не боясь гарцующих коней.
— Вот что, ребята, — вперед выехал молодой темноволосый человек, — крови нам не нужно. Зла вам никто не сделает. Вы винтовки отдайте...
Тут только часовые разглядели, что всадники целятся на них из темноты, поэтому оружие отдали беспрекословно. Им связали руки и ноги и оставили лежать на дороге. Женщина лихо вскочила за спину темноволосого, и с шумом и гиком всадники унеслись прочь.
Вход в склады был свободен. Караулку никто больше не охранял, и всадники — вооруженные бандиты — беспрепятственно проникли на территорию. Не ожидавшие нападения часовые на задней стороне склада были разоружены очень быстро — всадники окружили будку, в которой они находились, несколько человек ворвались внутрь. Солдаты не успели оказать никакого сопротивления. Их связали — как и тех, на дороге, — и оставили внутри.
Однако без перестрелки все же не обошлось. Она началась возле дверей входа. Бандиты с шумом выбили двери тараном, составленным из двух бревен, лежащих во дворе. На этот шум выскочили трое охранников, которые открыли стрельбу. Однако они были в невыгодном положении — ничего не видя, солдаты палили наугад, в темноту, не понимая, кто их окружает и сколько врагов. Вскоре у них закончились патроны. Бандиты ворвались внутрь склада, связали солдат и оставили лежать во дворе.
Затем они принялись набивать мешки товарами и забрасывать их на спину лошадей. Чего только на складе не было — даже продукты и лекарства! Но бандиты брали только то, что стоило дорого, но унести было легко.
Им несказанно повезло: в задней части склада, который брали в аренду нэпманы, стояли несколько ящиков с ювелирными изделиями из золота и серебра — партия продукции Одесского ювелирного завода ждала отправки в Европу.
Трое бандитов принялись лихо срывать замки и пересыпать драгоценности в холщовые сумки. Внезапно раздался скрип открываемой двери. Они обернулись — в склад осторожно вошла женщина.
— Я же обещал тебе — никакой крови, — улыбнулся ей темноволосый. — Кто еще бы так взял склад, шоб никого не замочить?
— Я, — тихо сказала женщина. — Склад взяла я.
Темноволосый не стал спорить.
— Во, гляди, бриллианты... Хочешь кольцо с брюликом? Посмотри какое!
— Нет, — женщина буквально отшатнулась от него.
— Да почему? — искренне удивился темноволосый.
— Ненавижу золото, — четко произнесла женщина и, развернувшись, быстро пошла прочь...
ГЛАВА 4 Специалист по криминальному миру. След Алмазной. Семейная сцена. Очередная барышня Агояна
Володя Сосновский остановился на пороге тесного и душного кабинета, пристально вглядываясь в лица собравшихся. Несмотря на важность дела, людей было не так много. Он узнал троих: начальника уголовного розыска Одессы, председателя городского совета Алексея Трилисского, который вступил на эту должность еще в 1925 году, важную партийную шишку из ЦК УССР, фамилию которого плохо запомнил, так как видел его всего второй раз в жизни, и уголовного следователя из Киева Фин-гера, которого выписали специально для расследования беспредельных бандитских нападений. Этого
Володя узнал по фотографии и то, можно сказать, увидел ее случайно.
Сосновскому было велено тиснуть заметку про приезд Фингера в город. Сотрудник редакции ошибся и принес для материала его фотографию, добытую из архива Киевской ЧК. Однако Володя прекрасно знал, что подобные материалы печатаются без фотографий, поэтому снимок в макет не поставили. Но сам он хорошо запомнил это лицо.
В кабинете был еще какой-то человек, но он держался в отдалении — сидел в глухом углу на стуле, и Володя сразу понял, что это шпион, который будет докладывать чекистам про сегодняшний сбор.
— А вот и пресса! Проходите, товарищ Соснов-ский, — сказал Трилисский, с которым Володя хорошо был знаком. — Рекомендую: Владимир Соснов-ский, главный редактор «Одесских новостей».
— Это еще зачем? — буркнул начальник уголовки. — К чему на закрытом совещании журналист?
— Товарищ Сосновский приглашен сюда не как журналист, а как специалист по старому криминальному миру Одессы, — сухо ответил Трилисский. — У него огромные знания этого мира и опыт. Он был знаком даже с Михаилом Японцем. Так что он может нам помочь.
— Интересно, — Фингер бросил на Володю пристальный взгляд и подвинулся, давая ему сесть к столу.
— Итак, на чем мы остановились? — сказал Три-лисский.
— Разбойные нападения, три за прошедший месяц, — вступил начальник уголовки. — Расследование поручено товарищу Фингеру, он достаточно компетентен.
— Докладывайте, — вступил шишка из ЦК. Это прозвучало как приказ.
— Мы проделали достаточно большую работу, — Фингер откашлялся, — и выяснили следующее. Во главе всех этих нападений стоит некий Кагул — вор в законе из Кишинева, получивший авторитет в кишиневской тюрьме. Он быстро пошел в гору, сколотил банду и принялся бомбить город.
— С чего вдруг такая честь заезжему вору — банда в Одессе? — хмыкнул шишка из ЦК.
— Кагул стал правой рукой Тучи, — объяснил Фингер. — Причина — он с подельниками организовал побег Тучи из Александровского участка. После этого Туча стал доверять ему, как самому себе. Кстати, тех, кто организовал побег, вы здесь так и не нашли, — не удержался он от шпильки, повернувшись к начальнику уголовного розыска. Володя заерзал на стуле, но быстро взял себя в руки.
Тот зло фыркнул, и Сосновский понял, что после этого Фингер приобрел в его лице врага.
— Докладывайте по существу, — подняв руку, вмешался Трилисский, которому тоже явно не понравился выпад Фингера.
— Кагул — наглый и дерзкий вор, — продолжил Фингер. — Сейчас он в большом авторитете, второй человек после Тучи в городе, но действует он не один — во всех этих разбойных нападениях у него есть сообщник. Точнее — сообщница. Это женщина, смелая, ловкая, искусная актриса, она вызывает огонь на себя и тем самым открывает Кагулу путь для нападения.
— А вот это интересно, — нахмурился Трилис-ский. — Кто такая, есть приметы?
— Есть, — кивнул Фингер, — хотя получить удалось их с трудом. Женщине лет 25—27, высокая, темноволосая, с короткой стрижкой, достаточно красивая, чтобы нравиться мужчинам и втираться в доверие. Обладает большими связями в криминальных кругах. Любовница или жена Кагула — есть и такие сведения. Имя ее пока неизвестно.
— Да что ж такое?! Почему до сих пор никто не задержан?! Чем вы тут занимаетесь? — рявкнул шишка из ЦК. — В городе беспредел творится, а вы тут приметы расписываете! Да хватать всех подходящих воровок, и на Люстдорфскую дорогу! Чего с ними церемониться! Мне цифры по статистике сдавать надо!
— Этак полгорода можно пересадить, — негромко хмыкнул Фингер, а начальник уголовки, которому тоже не понравился разнос, сухо ответил:
— Схватим.
— Есть мнение, — Фингер бросил на шишку убийственный взгляд, — что это воровка, так сказать, из старой гвардии, с давней криминальной, чисто одесской школой, оттого и в большом авторитете. Вычислить ее не так просто — город прикрывает своих на каждом углу.
— А вот для этого мы и позвали товарища Со-сновского, который хорошо знает криминальный мир старой Одессы, — вмешался Трилисский. — Товарищ Фингер, назовите имя, которое вам дал информатор.
— Да, мы работаем с агентами, — не давал себя сбить с мысли Фингер. — И вот один из них рассказал, что давно, еще во времена Японца, в Одессе была женщина, которая работала под ним. Ее называли Алмазной. Ну, как обычно — воровала драгоценности, участвовала в налетах. Одно время у нее даже была своя банда, хотя начинала она как хипишница...
— Кто? — не понял шишка из ЦК.
— Хипишница — воровка старой гвардии — усыпляет клиента, а затем с подельниками устаивает ему хипиш — то есть скандал, и тот сам деньги отдает. В общем, хипишница в одиночку не работает — только с подельниками. Ну а банда... Да, потом у нее была банда...
Володя сидел ни жив ни мертв, изо всех сил стараясь не пошевелиться. И только побелевшие костяшки пальцев, которыми он впился в поверхность стола, выдавали охватившую его тревогу. Он старался дышать ровно, но и это было тяжело. Молнии дикого напряжения время от времени проскальзывали по его лицу. Но, к счастью, никто не смотрел на него.
— Товарищ Сосновский, вы что-то слышали об этой Алмазной? — Тут Трилисский таки повернулся к нему.
— Слышал, конечно, — невероятными усилиями Володе удалось взять себя в руки. — Но Алмазная не подходит под эти приметы. Это была полная, низкорослая женщина средних лет. Сейчас ей было бы не меньше 40-ка. У нее были длинные рыжие волосы и одутловатое лицо. Она любила выпить и жила с каким-то бандитом из банды Японца... Имени его я не помню. Ну и главное — Алмазная давно умерла!
— Что это значит? Поясните! — нахмурился Фингер, а начальник уголовки уже открыто смотрел на Володю во все глаза.
— Насколько мне известно, она была убита во время облавы на банду самозванца, лже-Японца, поимкой которого занимался покойный комиссар