– Я верю тебе, мой друг. Ну а теперь, когда мы с этим покончили, – сэр Генри широко зевнул и тут же смущенно улыбнулся, – давайте немного передохнем.
Мы чувствовали себя измотанными до предела и вскоре крепко уснули, проспав до следующего полудня. Разбудил нас Игнози. Плотно перекусив, мы вышли прогуляться и понаблюдать за повседневной жизнью кукуанов.
– У меня все-таки теплится надежда, что затмение состоится, – сказал сэр Генри по дороге домой.
– В противном случае нам крышка, – угрюмо отозвался я. – А если кто-нибудь из этих господ нас предаст, то король устроит такие чудеса, что мало никому не покажется.
Вторая половина дня ушла на прием гостей. Многие приходили без всякой цели – просто из любопытства, некоторые – с официальными визитами. Наконец солнце начало клониться к горизонту, непрошеные визитеры схлынули и мы смогли насладиться покоем, быть может, последний раз в жизни. Честно говоря, насколько я помню, настроение у нас было невеселое.
Вскоре явился гонец с приглашением от короля на празднество, где местные девы должны были усладить наш взор плясками. Мы снова облачились в дареные кольчуги и, прихватив ружья с патронами на случай поспешного бегства, бодро направились к королевскому краалю, хотя на душе у нас было ох как неспокойно.
Огромная площадь перед жилищем короля совершенно преобразилась и ожила. Вместо сумрачных, стоявших сомкнутыми рядами воинов все свободное пространство теперь заполняли, мягко говоря, не вполне одетые девушки. Голову каждой украшал венок, сплетенный из цветов, в одной руке они держали пальмовую ветвь, а в другой – крупную белую лилию. Как и накануне, на площадке, залитой лунным светом, восседал сам король, у ног которого корчилась Гагула. Позади стояли Инфадус, Скрагга и дюжина телохранителей. Тут же присутствовали десятка два вождей, среди которых я заметил уже знакомые нам лица.
Твала с напускным радушием поприветствовал нас, однако его единственный глаз злобно и неотступно сверлил Игнози.
– Привет вам, белые люди со звезд! – прокаркал он. – Сегодня вас ожидает на редкость приятное зрелище. Вид юных дев ласкает взор, но мне, признаться, звон мечей и копий слаще. Хотите иметь жен из нашего народа? Выбирайте самых красивых и столько, сколько пожелаете. Все они будут вашими… – Твала умолк, ожидая ответа.
Из нас троих разве что Джон Гуд мог бы польститься на столь заманчивое предложение, так как, будучи моряком, он имел слабость к женскому полу. Однако наш капитан остался равнодушен. Сэр Генри тайком позевывал. Что касается меня, человека пожилого и умудренного семейным опытом, то от женщин я ожидал лишь нескончаемых осложнений и неприятностей.
– Благодарим тебя, король! – поспешно ответил я. – Но белые люди женятся только на подобных себе. Эти девушки, несомненно, прекрасны, однако они не для нас!
– Что ж, будь по-вашему, – согласился Твала. – Дочери гордых кукуанов не станут умолять вас взять их в жены! – Ухмылка вмиг исчезла с его уродливой физиономии, едва король снова взглянул на Игнози. – Приветствую также и тебя, черный человек… Если бы Гагула добилась своего, твой труп уже давным-давно окоченел бы! Тебе повезло, что и ты тоже спустился со звезд…
– Король! – Ни один мускул не дрогнул на лице Игнози. – Я убью тебя раньше, чем ты меня.
Твала рывком приподнялся, но затем снова сел и, едва сдерживая гнев, произнес:
– Ты говоришь чересчур смело, юноша!
– Истина – острое копье, которое всегда попадает в цель и не дает промаха. Ты ее слышал. Звезды шлют тебе это предупреждение, король!
Твала, скрежеща зубами, отвернулся и прорычал:
– Пусть девушки начинают пляску!
Тут же множество увитых цветами и побегами растений танцовщиц, мелодично напевая, выпорхнуло на площадь. В мягком свете луны девушки казались бесплотными, воздушными существами из иного мира. Головокружительный вихрь пляски разметал их в разные стороны – каждое новое движение, полное грации, вызывало восторг зрителей. Неожиданно общий танец прекратился, ибо началось соло одной из танцовщиц – гибкой юной девушки, которая демонстрировала перед нами свое совершенное мастерство. Затем ее сменили другие, поочередно выступавшие со своими номерами, однако они не могли сравниться с той юной особой, которая солировала первой.
Король спросил:
– Какая из девушек прекраснее всех, люди со звезд?
– Конечно, первая, – невольно вырвалось у меня, и Твала плотоядно потер свои лапищи.
– Ты прав! Я согласен с тобой – она лучшая, но ее ждет печальная участь: девушка должна умереть!
– Должна умереть! – эхом отозвалась Гагула, бросив жадный взгляд на несчастную жертву, которая, не подозревая о своей страшной участи, стояла в толпе подруг.
– Но почему? – воскликнул я, проклиная и себя, и все на свете. – Девушка прекрасно танцевала и доставила нам всем большое удовольствие. И она так красива! Зачем ее убивать?
– Таков наш обычай. – Твала поднялся во весь свой гигантский рост. – Каменные изваяния ждут! Вот что гласит пророчество: «Если в день пляски дев король не принесет прекраснейшую в жертву Молчаливым, что несут стражу в горах, то и сам он, и весь его род падут». Мой брат, правивший до меня, не принес этой жертвы из-за слез женщины и пал так же, как и его дом. И теперь я правлю страной вместо него… Но довольно об этом! – сказал король и добавил: – Девушка должна умереть! Приведите ее сюда, а ты, Скрагга, берись за свое копье!
Двое телохранителей выступили вперед и направились к плясунье. Заметив это и только теперь поняв, какая опасность ей грозит, девушка отчаянно вскрикнула и бросилась наутек. Однако сильные руки королевских стражников схватили ее и, несмотря на яростное сопротивление жертвы, привели на площадку, где восседал король.
– Назови свое имя! – проверещала Гагула. – Почему ты молчишь? Или хочешь, чтобы сын и наследник короля убил тебя, не дав даже назваться?
Скрагга, зловеще усмехаясь, с готовностью поднял копье, и в ту же минуту капитан обнажил револьвер. Как ни была напугана девушка, но, заметив сквозь слезы тусклый блеск вороненой стали, она вмиг перестала плакать и замерла на месте, не сводя с Джона Гуда умоляющего взгляда.
– Теперь ты успокоилась? Тогда скажи нам все-таки, как тебя зовут! – зловещим голосом потребовала Гагула. – Ну, говори же, не бойся!
– О мать! – ответило, снова задрожав, несчастное создание. – Я из дома Сукхо, и зовут меня Фулатой. Скажи мне, почему я должна умереть? Я никому не сделала ничего плохого…
– Молчи! – взвизгнула старуха. – Ты избрана жертвой для Молчаливых, которые восседают там. – Ведьма ткнула костлявым пальцем в сторону горных вершин на севере. – Тебя ждет смерть! Но тебя ждет и великая честь, ибо ты умрешь от руки королевского сына!
Фулата в отчаянии обратилась к людям, стоявшим в оцепенении на площади:
– О бездушный народ! И ты позволишь мне, юной и не знавшей любви, просто так умереть? Что за преступление я совершила? Неужели никогда больше я не стану собирать цветы, покрытые утренней росой, не услышу, как журчат ручьи в солнечный полдень? Горе мне! Не увижу я отцовской хижины, не почувствую нежного объятия матери, не приласкаю своих ягнят! Никогда уже не стать мне матерью воина! – Она повернулась к королю: – Ты, Твала, жестокий король, даже дикие звери милосерднее тебя, и великое небо накажет тебя за твои злодеяния! – Девушка вскинула свое залитое слезами лицо к небу, словно призывая кару на голову убийцы.
Но ее отчаянный вопль не тронул ни Гагулу, ни ее господина. Однако я успел заметить выражение сочувствия и жалости на лицах вождей и даже телохранителей, стоявших позади короля. Наш капитан едва сдерживал себя, но в конце концов его терпение иссякло. Вскочив, он сделал шаг вперед, словно пытаясь прийти на помощь несчастной. Чернокожая красавица, заметив это движение, метнулась к Джону Гуду и бросилась перед ним на колени.
– О, белый человек с далеких звезд! – Девушка обхватила ноги капитана, пока тот в растерянности пытался поднять ее. – Накинь на меня плащ твоей защиты, укрой в тени твоего могущества и спаси от ужасной гибели!
– Дитя мое, успокойся, я позабочусь о тебе! – От волнения капитан едва не выронил свой монокль и продолжал что-то бормотать по-английски, прижимая к себе девушку.
– Пора! – шепнул мне сэр Генри. – Чего вы ждете? Сейчас король велит прикончить их обоих!
– Мы ждем затмения, – прошипел я. – Вот уже полчаса я не свожу глаз с неба, но в жизни еще не видел, чтобы луна светила так ярко!
– Да черт с ней, с вашей луной. Твала теряет терпение… Нужно что-то предпринять, иначе девушку силой оторвут от Джона и прикончат на месте!
Я не мог не согласиться с этим доводом. Поэтому вскочил, приняв самый важный и торжественный вид, на какой только был способен, и встал между оцепеневшей парочкой и копьем Скрагги.
– Король! – Я слегка поклонился. – На тебя смотрит твой народ… – Твала набычился и смерил меня презрительным взглядом, словно мелкое насекомое. От этого я мигом позабыл про всякую дипломатию и провозгласил во всеуслышание: – Этому не бывать! Мы не позволим тебе убить дочь кукуанов. Довольно смертей! Отпусти ее с миром!
Твала в бешенстве вскочил; ропот изумления и растерянности пронесся по толпе. Девушки-плясуньи робко жались друг к другу в ожидании развязки этой драмы.
– Не бывать? Белая собака, как смеешь ты тявкать на льва в его логове? В уме ли ты? Берегись, как бы судьба этой девчонки не постигла и тебя, и тех, с кем ты явился сюда! Кто ты такой, чтобы становиться между мной и моими желаниями? Прочь с дороги, говорю тебе! Эй, стража, взять эту девчонку, и пусть Скрагга умертвит ее немедленно! А пришельцев – схватить!
Онемевшие стражники даже не шелохнулись, зато несколько дюжих воинов торопливо выскочили из-за королевской хижины и направились к нам.
Капитан одним движением швырнул девушку прямо в толпу ее перепуганных подружек, где она мгновенно исчезла, и, размахивая револьвером, бросился ко мне. Сэр Генри и Игнози тут же встали рядом со мной спиной к спине с поднятыми винтовками. Сердце мое стучало где-то в пятках, но я грозно вскричал: