Те из атакующих, кто уцелел, позорно бежали. Поле боя осталось за «Серыми», но полка Инфадуса больше не существовало. От тройной линии могучих воинов, общей численностью в три тысячи человек, менее чем за час осталось около шести сотен измотанных людей, с головы до ног забрызганных кровью. Вздымая копья вверх, они испустили победный клич, а затем, вместо того чтобы покинуть позицию и присоединиться к нам, ринулись вперед, преследуя бегущего врага. Ветераны захватили небольшой холмик с пологими склонами и, вновь построившись, образовали вокруг него тройное кольцо. Я заметил на самой вершине сэра Генри; с ним был наш храбрый старик Инфадус.
Мне стало ясно: Твала вознамерился добить «Серых», подтянув свежие силы.
Вскоре опять вспыхнул бой. И хоть я не жалую военное ремесло – мне не по душе убивать людей, – в тот миг я впервые в жизни почувствовал боевой пыл в груди. Сердце мое гулко билось, кровь кипела в жилах, я испытывал непреодолимое желание крушить все вокруг, никого не щадя.
Я оглянулся на ряды стоявших позади меня воинов, которые, по-моему, испытывали то же самое. Лишь Игнози, возвышаясь надо мной, пристально и спокойно следил за этим побоищем. Тут я не выдержал:
– Почему мы ничего не предпринимаем, Амбопа… черт, прошу прощения… Игнози? Мы что, просто дожидаемся, пока мерзавец Твала окончательно истребит наших братьев?
– Не торопись, Макумазан. – Игнози нахмурился. – Настанет момент – и мы им воспользуемся! Смотри!!!
Как только противник окружил оборонительные порядки «Серых» на холмике, Игнози подал сигнал к атаке, вскинув свой боевой топор. Прогремел клич кукуанов, и «Буйволы», словно их толкала в спины неведомая сила, бросились вперед.
Эта сила и меня увлекла за собой. Я вопил на бегу, причем не от страха, а от восторга битвы, так же, как кукуаны, размахивал копьем и прикрывался щитом; метательные ножи я потерял сразу и напрочь забыл о своем револьвере. В глазах стоял кроваво-красный туман.
Когда мое сознание немного прояснилось, я понял, что нахожусь среди остатков «Серых», недалеко от вершины холма. На меня в упор смотрел не кто иной, как сам сэр Генри. Сам же я не имел ни малейшего представления о том, каким образом туда попал. Сэр Генри впоследствии рассказал мне, что неистовая атака «Буйволов» вынесла меня почти к его ногам, где он и взял меня под свою опеку, успевая при этом отражать натиск самых отчаянных воинов Твалы.
Затем он вытащил меня из кольца «Серых», и все вокруг завертелось подобно карусели: атака за атакой, крики, звон щитов и удары копий. Мгновенное затишье – и новое наступление, буквально по трупам воинов. Иногда враг шел вперед, неся перед собой тела убитых, чтобы защититься от ударов наших копий. Земля дрожала от топота бесчисленных ног.
Инфадус, ободряя воинов, то выкрикивал приказания, то сам бросался в самую гущу схватки. Я пристроился за грудой мертвецов и методично разряжал свой револьвер в наступающих. Но отважнее всех держался наш белокурый великан – сэр Генри. Страусовые перья, украшавшие его голову, давным-давно были срезаны ударом копья, а отросшие волосы развевались на ветру. Он стоял как скала; его руки, топор, кольчуга были окровавлены – и ни одному атакующему не удавалось избежать его смертоносных ударов.
Вихрь боя то налетал, то захлебывался; наконец противник ослабил натиск и мы смогли перевести дух. Внезапно в его рядах возникло движение и зазвучали крики: «Король! Король! Твала-а-а-а-а!» Расталкивая своих воинов, прямо к Генри Куртису направлялось его одноглазое величество собственной персоной. Твала был вооружен боевым топором и щитом, торс его прикрывала сверкающая кольчуга.
– Где ты, Инкубу, белый колдун и убийца моего сына? – ревел король. – Посмотрим теперь, удастся ли тебе сразить и меня так же легко!
В воздухе просвистел метательный нож, однако сэр Генри, к счастью, успел прикрыться щитом. Грузный Твала с неожиданным проворством прыгнул вперед и нанес своим боевым топором такой сильный удар по щиту противника, что сэр Генри невольно опустился на колени. Он тут же вскочил – но на том поединок и завершился, потому что со стороны свиты короля грянул многоголосый вопль ужаса. Придворные и ординарцы отчаянно замахали руками, призывая своего повелителя куда-то взглянуть.
Я посмотрел туда же и тотчас понял, что произошло.
Вся равнина перед нами заполнилась развевающимися плюмажами наших воинов, крошивших отряды Твалы. Бесшумно зайдя с флангов, они ворвались в боевые порядки пособников короля-узурпатора и теперь пробивались к нам на помощь. Лучшего случая для решающей атаки нельзя было и придумать. Как и предвидел Игнози, почти вся армия короля ввязалась в кровавую сечу с остатками полка «Серых» и «Буйволами». Противник даже не помышлял о возможности атаки с флангов. И прежде чем полки Твалы сумели перестроиться и занять оборону, наши воины смяли и опрокинули их.
Вскоре исход боя был решен. Армия короля, вернее, то, что от нее осталось, прорвавшись сквозь окружение, бросилась спасаться бегством. Охваченные паникой воины рассыпались, будто мешок черной фасоли, по всей равнине, простиравшейся между холмом-подковой и Луу. Что касается тех отрядов, которые еще совсем недавно грозили окончательно разделаться с «Серыми» и «Буйволами», то они внезапно, словно по волшебству, растаяли. Теперь вокруг нас не было ни души. На поле боя воцарилась мертвая тишина.
Лекарь перевязывал Инфадусу глубокую рану на руке, а старик горестно смотрел на остатки своих «Серых». Их было не больше сотни, но они тут же собрались вместе и выстроились перед командиром. Сэр Генри также присоединился к ветеранам, как будто много лет подряд сражался с ними бок о бок.
– Воины! – Старик морщился от боли, однако голос его звучал твердо: – Вы не уронили чести своего полка. О сегодняшней битве будут рассказывать дети ваших детей своим потомкам!.. Ты, Инкубу, великий человек. Всю свою долгую жизнь я провел в походах и сражениях, знавал и знаю многих отважных людей, но такого, как ты, встречаю впервые… Благодарю вас всех!
В этот момент примчался гонец с сообщением, что «Буйволы» вот-вот отправятся к городу и Игнози просит, чтобы мы присоединились к нему.
Отдав своим людям приказ позаботиться о раненых, Инфадус последовал за нами. По его словам, он шел на Луу, чтобы завершить победу и захватить в плен негодяя Твалу.
Мы проделали уже некоторую часть пути, когда с превеликой радостью заметили фигуру Джона Гуда. Наш бравый капитан восседал на термитнике шагах в ста от нас. Рядом с ним валялся труп кукуанского воина, судя по одеянию – из числа приближенных Твалы.
– Не пойму, в чем там дело, – взволнованно проговорил сэр Генри. – Боюсь, что Джон все-таки ранен…
В ту же секунду произошло следующее. Труп кукуанского воина, вернее то, что издали казалось трупом, внезапно ожил, вскочил на ноги, сшиб нашего капитана с термитника и принялся наносить ему жестокие удары копьем. Мы бросились туда, а тем временем мускулистый воин продолжал бить Джона. Заметив нас, кукуан напоследок яростно огрел капитана древком и с криком «Будь прокляты белые колдуны!» молниеносно удрал.
Некоторое время Гуд лежал неподвижно, и мы решили, что с ним все кончено. Но едва мы склонились над ним, как на лице капитана появилась безмятежная улыбка. Мало того, что он был жив, хотя и избит, Джон даже умудрился не выронить свой монокль!
– Эта кольчуга – просто чудо! Здорово же я одурачил этого остолопа! – С этими словами капитан потерял сознание.
Мы осмотрели его и обнаружили, что во время последнего сражения он был ранен в ногу метательным ножом, причем довольно серьезно. Однако копье кукуанского воина не причинило ему никакого вреда, за исключением синяков и ушибов. Кольчуга спасла жизнь капитана. Теперь нам оставалось только дождаться, когда подоспеют санитары, чтобы уложить Джона на носилки и последовать за отрядом.
Глава 17Конец эпохи Твалы
По приказу Игнози ближайшие ворота города, к которым мы направлялись, взял под охрану один из наших полков. Остальные воины встали на страже у других выходов из Луу. Прежде чем вступить в город, нам пришлось остановиться: командир полка приветствовал нашего бывшего слугу как законного короля страны. Затем он доложил, что остатки воинства Твалы укрылись в городе, там же находится и сам одноглазый негодяй. Королевская армия полностью деморализована и готова сдаться.
Выслушав рапорт и посоветовавшись с нами, Игнози отправил гонцов ко всем воротам, чтобы передать горожанам приказ открыть вход в Луу, а также свое королевское слово, обещающее жизнь и прощение воинам, которые сложат оружие. Ждать пришлось недолго: вскоре под торжествующие крики «Буйволов» был опущен мост через ров и главные ворота распахнулись.
Мы вступили в город, приняв, однако, меры предосторожности от возможного предательства. Там нас ждала поразительная картина: вдоль всех улиц и дорог стояли воины. Головы их были виновато опущены, щиты и копья лежали у ног. При этом армия приветствовала проходившего мимо Игнози как своего короля.
Наша колонна направилась прямо к молчаливому краалю Твалы. Когда мы достигли площади, на которой стали свидетелями охоты за колдунами и плясок девушек, то обнаружили, что она совершенно пуста. Лишь в отдалении, перед своей хижиной, в окровавленной кольчуге, сгорбившись, сидел сам Твала, а рядом с ним не было никого, кроме Гагулы. Боевой топор и щит поверженного правителя валялись рядом в пыли.
Мы двинулись через площадь, и на расстоянии около пятидесяти ярдов остановились, чтобы приблизиться к Твале в сопровождении нескольких воинов-телохранителей. Пока мы шли, обезумевшая Гагула осыпала нас всеми мыслимыми проклятиями. Никто из нас не отвечал ей, пока мы не оказались лицом к лицу с узурпатором. Тут Твала наконец поднял голову и пристально взглянул на своего удачливого соперника единственным глазом, в котором злоба, казалось, сверкала ярче, чем огромный алмаз у него на лбу.
– Приветствую тебя, молодой король! – Его рот скривился в горькой насмешке. – Ты явился сюда гостем и ел мой хлеб, а теперь с помощью колдовства белых людей посеял смуту в моем народе и погубил мою армию! Какую же участь ты приготовил мне, повелитель кукуанов?