– Только то, что вы очень скоро последуете за ней. Разве вы еще не поняли, что мы погребены заживо?
Мы были настолько потрясены трагической гибелью Фулаты, что, пока сэр Генри не произнес этих слов, не осознавали всего кошмара нашего положения. Мы находились в западне: огромная скала навсегда отрезала нас от мира, а та, что знала тайну этой двери, лежала раздавленная ее тяжестью. Даже если бы у нас был с собой динамит, мы и с его помощью вряд ли выбрались бы отсюда. Старая ведьма заранее приготовила нам ловушку, и теперь нас ожидала медленная и мучительная смерть от голода и жажды.
С этими черными мыслями мы втроем стояли над распростертым телом Фулаты.
– Надо взять себя в руки, – наконец хрипло проговорил сэр Генри. – Скоро погаснет лампа. Пока у нас есть свет, поищем рычаг или пружину, приводящую запор в действие.
Втроем мы бросились к входу и, скользя в крови Гагулы, стали лихорадочно ощупывать дверь и стены вблизи от нее, однако так и не смогли найти ничего, что походило бы на какой-то механизм.
– Думаю, – сказал я, выпрямляясь, – что все это напрасно. Если бы дверь открывалась изнутри, Гагула не стала бы пытаться проползти в щель под опускающейся скалой. Колдунья это знала… будь она трижды проклята!
– Так или иначе, – Генри Куртис поежился, – смерть пожилой леди была ужасной, но то, что нам предстоит, ничем не лучше. Здесь больше нечего делать, поэтому предлагаю вернуться в сокровищницу…
У стены в нескольких шагах стояла корзинка с провизией и водой, которую приготовила несчастная Фулата. Я прихватил ее и направился в камеру, полную неслыханных сокровищ, которая должна была стать нашей общей могилой. Сэр Генри освещал нам путь, а капитан нес тело девушки.
Бездыханную Фулату мы уложили на ящики с золотом, а сами устроились на полу у ниши, полной алмазов. Исследовав содержимое корзины, мы подсчитали, что на каждого приходится по четыре крохотные порции, иначе говоря, еды нам хватит не более чем на два дня.
– Что ж, – угрюмо проворчал сэр Генри, – тогда давайте хоть немного подкрепимся.
Мы съели по кусочку вяленого мяса, по половине лепешки и выпили по глотку воды. Впрочем, особого аппетита у нас и не было, однако мы немного взбодрились и принялись самым тщательным образом осматривать и выстукивать стены нашей темницы. Нас не покидала надежда обнаружить хоть какой-нибудь выход. Увы, его не было, да и быть не могло!
Между тем свет лампы стал тускнеть; масло в ней почти полностью выгорело.
– Мистер Квотермейн, – спросил внезапно сэр Генри, – идут ли ваши часы? Который час?
Было шесть пополудни, а в пещеру мы вошли около одиннадцати.
– Надеюсь, Инфадус нас уже хватился, – заметил я. – Если мы не вернемся, с утра нас начнут искать.
– Какие, к дьяволу, поиски, когда старик не знает ни тайны двери, ни где она вообще находится! Это знала одна Гагула. Даже если бы Инфадус и нашел дверь, он не смог бы ее ни открыть, ни взломать. Вся кукуанская армия не сможет за месяц пробить скалу в пять футов толщиной. Друзья мои, нам остается только смириться. Погоня за сокровищами многих привела к печальному концу, теперь и мы оказались в их числе.
Свет лампы замигал, взвилась струйка копоти. Перед тем, как пламя в последний раз вспыхнуло и окончательно погасло, оно озарило все вокруг: груду слоновой кости, ящики с золотом, неподвижное тело Фулаты, козью шкуру, набитую алмазами, и сами алмазы, мертвенно мерцающие в полумраке, – и безумные, совершенно измученные лица троих белых мужчин, сидящих на каменном полу в ожидании неминуемой смерти.
Глава 21Нас покидает надежда
Ночь прошла ужасно. Лишь сон, который время от времени посещал нас, помог нам ее пережить. Однако, едва смежив веки, я тут же просыпался – мысль о неизбежной гибели будила меня. Тишина в тайнике была полной и гнетущей – сюда не проникал ни единый звук. Мы были погребены в недрах горы; а в вышине, в тысяче футов от нас, свежий ветер взметал снежные вихри. Длинный тоннель и каменная стена в пять футов толщиной отделяли нас от Чертога Смерти. Грохот всей земной и небесной артиллерии не достиг бы наших ушей. Мы были полностью отрезаны от мира.
В темноте я с иронией размышлял о нелепости нашего положения: нас окружали сокровища, которых хватило бы, чтобы погасить национальный долг огромной страны или построить флотилию броненосцев, и вместе с тем мы охотно отдали бы все это за самую крохотную надежду вырваться отсюда. Мы, не задумываясь ни на секунду, расстались бы с этими грудами золота и алмазов за кусок лепешки или стакан воды, и даже за то, чтобы нашим страданиям поскорее пришел конец.
– Капитан, – неожиданно произнес сэр Генри, и его голос в напряженной тишине показался мне незнакомым, – сколько у нас осталось спичек?
– Восемь, сэр.
– Зажгите одну. Посмотрим, который час.
На моих часах было пять утра. Именно сейчас на снеговых вершинах начинает розоветь нежная утренняя заря и свежий ветерок рассеивает ночной туман в горных ущельях.
– Нам стоит поесть, чтобы поддержать силы, – предложил я.
– Чего ради? – уныло отозвался Джон Гуд. – Чем скорее мы умрем, тем лучше.
– Пока человек жив, он не должен терять надежду, – бодро провозгласил Генри Куртис.
Мы перекусили и выпили по глотку воды. Прошло еще некоторое время. Сэр Генри предложил перебраться как можно ближе к двери и кричать, так как у нас теплилась слабая надежда, что кто-нибудь снаружи услышит нас. Выбор пал на капитана – за годы службы во флоте у него выработался довольно пронзительный голос. Джон ощупью добрался до двери и начал орать что есть мочи. Мне никогда прежде не приходилось слышать подобных воплей, однако они произвели не больший эффект, чем жужжание москита. Снова наступила тишина; Гуд вернулся к нам, сорвав голос. Он испытывал такую жажду, что пришлось дать ему напиться.
Мы решили, что идея с криками никуда не годится, и вновь уселись, прислонившись к ящикам, наполненным никчемными сокровищами. Бездействие в том положении, в котором мы оказались, совершенно невыносимо. Признаюсь, я даже пустил слезу, дав волю отчаянию. Капитан был молчалив и мрачен. Лишь сэр Генри делал все возможное, чтобы хоть немного успокоить наши взвинченные нервы. Он начал было припоминать истории о чудесном избавлении от гибели, когда люди считали себя уже обреченными, а затем перешел к утешительным сентенциям о том, что наши страдания вскоре закончатся, а смерть от голода – легка и милосердна.
Так тянулся день, похожий на непроглядную ночь. Когда я зажег еще одну спичку, чтобы взглянуть на часы, оказалось, что уже семь вечера. Есть хотелось невыносимо, и, пока мы во тьме шарили в корзине, мне пришла в голову неожиданная мысль.
– Послушайте, друзья, – задумчиво поинтересовался я, – а почему, собственно, мы еще не задохнулись? Тут душновато, но воздух не становится хуже.
– Бог ты мой! – Джон Гуд резво вскочил на ноги. – Как же я не догадался! Каменная дверь совершенно герметична, и, если бы не было какого-то другого притока воздуха, мы бы давно погибли от удушья… Надо искать!
Что нам нужно искать, мы и сами не знали, однако, позабыв о еде и передвигаясь на четвереньках в темноте, принялись тщательно ощупывать не только стены камеры-сокровищницы, но и все ее пространство в поисках даже самой слабой воздушной тяги.
Эта разведка продолжалась около часа, пока мы с сэром Генри не прекратили поиски, убедившись в тщетности наших действий, а заодно набив себе синяков и шишек. В непроглядной тьме мы то и дело натыкались то на слоновые бивни, то на ящики, то друг на друга. Но капитан и не думал сдаваться.
– Послушайте, друзья, – вдруг просипел он сдавленным голосом, – идите-ка сюда…
Нечего и говорить, что мы немедленно бросились к нему.
– Мистер Квотермейн, положите вашу руку туда, где лежит моя. Чувствуете?
– Кажется, слабое дуновение…
– А теперь прислушайтесь. – Джон поднялся и с силой топнул ногой.
Надежда вспыхнула в наших сердцах: звук был такой, будто под слоем камня находилась полость. Дрожащими руками я зажег спичку.
Мы увидели, что находимся в том углу комнаты, до которого до сих пор не добрались. Пока догорала спичка, мы внимательно осмотрели пол. В камне виднелась едва заметная щель, и – силы небесные! – вровень с полом в камень было врезано бронзовое кольцо.
Капитан молча достал складной нож с крючком, с помощью которого извлекают мусор, застрявший в лошадином копыте. Он открыл его и попытался подцепить кольцо. Хоть и с трудом, но это ему удалось, и Джон начал крайне осторожно приподнимать его, так как опасался сломать крючок. Вскоре кольцо оказалось в вертикальном положении. Капитан, просунув в него пальцы, изо всех сил потянул кольцо вверх, но каменная плита не поддалась.
– Дайте-ка мне! – воскликнул я, горя нетерпением.
Я ухватился за кольцо и напряг все свои силы, но – безуспешно.
Тем же крючком Джон Гуд прочистил всю трещину в полу, через которую проходил воздух.
– А теперь, Генри, – сказал он, – беритесь за дело. Двое не могут одновременно взяться за кольцо, и вам придется потрудиться всерьез… Нет, погодите! – Сдернув шейный платок из черного шелка, Гуд пропустил его сквозь кольцо. – Вы, мистер Квотермейн, хватайтесь за сэра Генри и тяните изо всех сил, как только я подам команду. Итак, начали!
Сэр Генри напряг всю свою колоссальную мощь, то же самое сделали и мы с капитаном в меру отпущенных нам природой сил.
– Еще! Она поддается! – выкрикнул, задыхаясь, англичанин, и я услышал, как трещат мышцы его могучей спины. Внезапно струя прохладного воздуха ворвалась в комнату, и мы втроем едва не рухнули навзничь, а на пол с грохотом упала каменная плита.
– Зажгите спичку, мистер Квотермейн, – проговорил сэр Генри, как только мы немного отдышались. – И осторожнее, не свалитесь вниз.
При мерцающем свете мы отчетливо увидели первую ступеньку каменной лестницы.
– Что будем делать дальше? – спросил Джон.