Тут и я подал голос:
– Здравствуйте, мистер Невилль. Вы меня помните?
– Бог ты мой! – воскликнул он. – Неужели это вы, мистер Квотермейн? И Джон тоже здесь? Поддержите меня, друзья, у меня кружится голова… Как все это неожиданно и странно!..
Вечером у костра Джордж Куртис рассказал нам свою историю.
Около двух лет назад он вышел из Крааля Ситанди, пытаясь достичь Сулеймановых гор. Записку, посланную мною, он не получил, так как олух Джим умудрился потерять ее. Однако, воспользовавшись советами туземцев, он направился не к горам Царицы Савской, а к тому перевалу, через который мы сами только что прошли. В пустыне они с Джимом испытали тяжкие лишения, но в конце концов добрались до этого оазиса, где в тот же день Джорджа постигло несчастье. Он сидел на берегу ручья, а его слуга, стоя на скалистом обрыве, извлекал из расщелин мед диких пчел. Карабкаясь по скалам, он расшатал большой камень, который рухнул вниз и раздробил его хозяину правую ногу. Джордж Куртис долго болел, стал сильно хромать и в результате предпочел остаться в оазисе. В пище у них недостатка не было, так как при себе они имели солидный запас патронов, а в оазис по ночам приходило на водопой множество животных. Мясо они использовали для еды, а из шкур шили одежду, так как их старая давно истлела.
– Мы жили тут, как Робинзон Крузо с Пятницей, – усмехнулся Джордж, – в надежде на счастливый случай: вдруг в оазис забредут какие-нибудь туземцы и помогут нам отсюда выбраться. Но до сегодняшнего дня никто так и не появился… И мы с Джимом уже решили было, что он покинет меня и отправится за помощью в Крааль Ситанди, когда перед моими глазами предстал собственной персоной мой братец Генри, который, как мне казалось, давным-давно забыл о моем существовании!
Мы, в свою очередь, поведали о наших приключениях.
– Слава Богу, – сказал Джордж, – что, кроме моей никчемной особы, вы обрели и кое-что в награду за все ваши злоключения.
Сэр Генри рассмеялся:
– Камни принадлежат мистеру Квотермейну и Джону Гуду. У нас был договор, что они поделят между собой всю добычу, которая встретится нам в пути.
Эта реплика заставила меня призадуматься. Позже, переговорив с капитаном, я заявил сэру Генри, что мы оба просим его принять третью часть алмазов, а если он откажется, то его часть должна быть передана брату, который, в сущности, пострадал больше всех нас.
Мы с трудом уговорили его согласиться на это предложение, и Джордж Куртис спустя какое-то время узнал о нашем решении.
Наш обратный путь через пустыню к Краалю Ситанди оказался не только долгим, но и невероятно сложным из-за Джорджа Куртиса. Его нога была в очень скверном состоянии, она постоянно воспалялась, и из ран время от времени выходили осколки раздробленной кости. Впрочем, как бы там ни было, мы все же преодолели все трудности.
После возвращения в Ситанди, найдя наши ружья и прочее имущество в полной сохранности, все мы, живые и невредимые, собрались в моем маленьком доме близ Дурбана, где я сейчас и пишу эти строки. Здесь мне довелось распрощаться со всеми, с кем я совершил самое необыкновенное путешествие за свою долгую и богатую различными событиями жизнь…»
Послесловие
Не успел я отложить перо, как увидел кафра, бегущего с почты по моей аллее апельсиновых деревьев с письмом, зажатым в расщепленной палке. Письмо это было от сэра Генри, и, поскольку оно имеет прямое отношение к тому, о чем я рассказал выше, привожу его полностью:
Дорогой мистер Квотермейн!
Пишу несколько коротких строк, чтобы сообщить, что мы трое – мой брат, капитан Гуд и я – благополучно добрались до Англии. Мы сошли на берег в Саутгемптоне и немедленно отправились в Лондон.
Видели бы вы, каким щеголем сделался Джон на следующий же день! Досиня выбрит, одет во фрак, сидящий на нем, как перчатка, новый монокль и прочее в том же духе. Мы прогуливались с ним в парке, где встретили кое-кого из знакомых, и я, не удержавшись, сдуру рассказал им историю о его «прекрасных белых ногах». Джон был взбешен, в особенности после того, как один журналист напечатал все это в своей газетенке.
А теперь о делах. Чтобы выяснить стоимость алмазов, мы с капитаном обратились в ювелирную фирму «Стритер», и я просто боюсь сказать вам, в какую сумму их оценили. Оказывается, за исключением одного или двух наиболее крупных, эти алмазы – самой чистой воды и во всех отношениях не уступают лучшим бразильским бриллиантам. Я спросил, купит ли их фирма, но мне ответили, что ей это не под силу, и рекомендовали продавать по частям, чтобы не сбивать цены на рынке. Тем не менее даже за весьма небольшую часть они предлагают сто восемьдесят тысяч фунтов стерлингов. Вам следует приехать в Англию, мистер Квотермейн, и самому позаботиться об оформлении сделки, тем более что вы продолжаете настаивать на щедром подарке моему брату – трети всех камней.
Мистер Гуд слегка свихнулся: почти все его время занято делами, связанными с суетным украшением своей особы. Однако мне кажется, что он все еще не забыл свою Фулату. Джон говорит, что со времени приезда в Англию он не видел ни одной женщины, которая могла бы сравниться с его несчастной меднокожей красавицей.
Мне хочется, чтобы вы вернулись на родину, мой дорогой друг, и поселились неподалеку от меня. Вы достаточно потрудились на своем веку, у вас уйма денег, а здесь по соседству продается имение, которое вам отлично подойдет. Приезжайте же, и чем скорее, тем лучше! Мы никому не рассказываем о наших приключениях, пока вы не напишете книгу, так как опасаемся, что нам не поверят. Приезжайте к Рождеству, остановитесь у меня, а заодно покончим с делами. Я, чтобы уж окончательно вас соблазнить, пригласил еще и вашего сына. Он уже гостил у меня в течение недели и произвел на нас самое приятное впечатление. Ваш Гарри чрезвычайно хладнокровный молодой человек: во время охоты он всадил мне в ногу целый заряд дроби, а затем сам вырезал все до единой дробинки, сопроводив операцию замечанием о том, как удобно иметь среди охотников студента-медика.
Капитан Гуд и Джордж тоже будут с нами.
До свидания, старина!
Я знаю, что вы приедете и порадуете своим присутствием вашего преданного друга Генри Куртиса.
Р. S. Бивни огромного слона, растоптавшего беднягу Хиву, висят у меня в холле над той парой буйволовых рогов, которые вы мне подарили, и выглядят превосходно. А топор, которым я снес голову Твале, я повесил над своим письменным столом. Как жаль, что нам не удалось увезти кольчуги…»
Гм! Сегодня, если не ошибаюсь, вторник. В пятницу отходит пароход в Англию, и мне кажется, что я просто обязан воспользоваться приглашением сэра Генри – хотя бы для того, чтобы повидать моего мальчика Гарри и позаботиться о публикации этой удивительной истории.