Симка остро глянула на меня.
— Тебе предложили следить за Тимурайдом?
— Да, — я помедлил. — Что думаешь по этому поводу? Я отказался, но мне дали время на раздумья.
Вэньминь смутил меня своим разговором, так что я хотел услышать её мнение.
— Сколько? — спросила она, сверля меня полицейским взглядом.
— Недолго. Всего лишь до вечера.
— Рассказывай! — приказала Симка и я как можно подробней изложил ей свой разговор с Фан-Фаном, а затем с Вэньминем.
В конце концов, довериться мне было особо некому, а она — моя землячка и хотя бы по долгу службы должна блюсти интересы Земли.
Симка скрупулёзно расспросила: кто что сказал, кто был во что был одет, кто где сидел, кто уходил во время завтрака. Особенно её заинтересовало, как реагировал мой китайский приятель на высказывания Фан-Фана.
Когда речь зашла о Белинде, я не особо распространялся. В общем-то, о ней действительно было нечего рассказывать. Естественно, я не показал виду, что она мне нравится, но, похоже, обмануть не удалось. Симка смерила меня хмурым взглядом и, прекратив допрос, заявила, что не прочь пообедать.
Я попробовал выяснить, что она думает по поводу моего рассказа, но она уклонилась от ответа, сказав, что слишком мало данных, чтобы делать какие-либо выводы. Тогда я спросил, что за тварь была вместе с ней этой ночью.
Симка прошлась по мне изучающим взглядом, а затем положила ладонь на мой лоб.
— Вроде бы температура нормальная. Похоже, у тебя неадекват после нейролептика. Иногда они вызывают галлюцинации.
— Чушь! — я оттолкнул её руку. — Гигантского жука я видел до того, как ты вколола мне снотворное.
Симка покачала головой.
— Дело в том, что нейролептики способны путать явь и сон. Яр, тебе всё пригрезилось. Не было никакого жука.
— Да? Тогда от кого я удирал, да так, что сердце выскакивало из груди?
Воспоминания были слишком чёткими, к тому же я не из тех, кто путает реальность и сон. Я стал доказывать, что действительно видел распроклятого жука, но Симка стояла на своём и со снисходительной улыбкой отметала все мои доводы. В конце концов, ей удалось поколебать мою уверенность. И всё же я не поверил ей до конца. Чем-то мне не нравилось выражение её лица, особенно глаза — светло-карие и ясные, вроде бы они были такими же как всегда… и всё же с ними было что-то не так.
После спора, закончившегося ничем, мы направились к дому. По дороге я понял, что именно не так с глазами Симки. В Питере мы по вечерам иногда развлекались игрой в веришь-не веришь. Когда она лгала, её глаза слегка косили. Как-то Симка призналась, что в детстве у неё было косоглазие, но операция его убрала. Видимо, не до конца, внутреннее напряжение выдавало её прежний недостаток.
При виде новой гостьи глазки Фана сразу же загорелись, и этот инопланетный павлин не преминул распустить свой хвост. А вот Белинда хоть и была приветлива с Симкой, но не спешила раскрывать ей свои объятья — в отличие от Фана, который был в нескрываемом восторге от моей питерской соседки и только что слюни не пускал.
Короче, чувствовалось, что женщины с первого взгляда невзлюбили друг друга. Несмотря на это они щебетали, как давние подруги. Женщины это умеют — с улыбкой жалить друг друга. Нагляделся на их тактику на моделях, которые каждый раз устраивают грандиозные свары на сьёмках белья «Одалиски».
Узнав, что у Симки нет ничего, кроме купальника и гидрокостюма, брошенного на пляже, Белинда округлила глаза и потащила гостью к себе. Из её владений они вышли только к обеду. На Симке было облегающее летнее платье и лёгкие босоножки, которые подчёркивали её изящные лодыжки. Да и вся она выглядела настолько сексуально, что Фан и Вэньминь, когда мы сидели за столом, то и дело бросали на неё масляные взгляды — меня это забавляло, а вот её отчего-то злило.
Белинда, наоборот, сменила утренний стиль: волосы кое-как скручены на затылке, на лице ни грамма косметики, из одежды воздушное платье романтического фасона, на ногах удобные полотняные тапочки. На фоне гостьи, чья красота, искусно подчёркнутая косметикой и одеждой, бросалась в глаза, как обложка модного журнала, она казалась… милой домашней растрёпой. И хоть это было сделано намеренно, я не сводил с неё глаз, чувствуя, как в душе нарождается давно забытое чувство. Господи! Кажется, в последний раз я так по-дурацки влюблялся лет эдак в четырнадцать. Жаль, что в школьные времена мне не попалась такая чудесная зрелая женщина. Она сумела бы оценить мои юношеские порывы.
Я поймал взгляд Белинды и — о чудо! — в ответ на мою улыбку её щеки заалели румянцем. «Моя дорогая Бель! Где же ты была всё это время?» — подумал я с ностальгией Чудовища и, получив тычок в бок, сердито глянул на Прыщавую Мартышку. Вот ведь прилипала! Не стоило обращать на девчонку внимания. Теперь она всё время будет отираться рядом со мной, а я по себе знаю, от детских глаз ничего не скроешь. Это только родителям кажется, что они имеют дело с мелкими недоумками.
— Не пялься на Белинду! Это папина подружка. Будешь к ней приставать, он пустит тебя на корм акулам, — заявила девчонка, причём во всеуслышание.
Ну вот! Что и требовалось доказать, как любила говорить моя школьная математичка.
— Мария! — Фан укоризненно посмотрел на дочь. — Веди себя прилично или я отправлю тебя к матери.
— Я и так веду себя прилично, — пробормотала девчонка и с несчастным видом уткнулась носом в тарелку.
— Не горбись! — тихо сказал я и она выпрямила спину. — И не надо казаться взрослей, чем ты есть, — добавил я и она бросила на меня озадаченный взгляд.
— Если тебе хочется заорать и швырнуть чем-нибудь, то сдерживаться не обязательно, — тихо пояснил я и девчонка сверкнула улыбкой.
Моему совету Прыщавая Мартышка не последовала, зато мы снова стали друзьями. После обеда она позировала мне для портрета, и я удивился тому, что получилось. Гадкий утёнок обещал превратиться в прекрасного лебедя. С застенчивой улыбкой на губах с портрета смотрела совсем юная голубоглазая девушка. Она не была красавицей, но что-то такое было в её облике, отчего замирало сердце и, между прочим, не у меня одного.
Неслышно подошедший Вэньминь посмотрел на портрет, а затем перевёл взгляд на оригинал. Он так долго смотрел на девчонку, что та заёрзала на стуле.
— Мария, ты не против, если я заберу этот портрет себе? — огорошил он нас обоих своим вопросом.
Девчонка, красная как рак, кивнула ему и сорвалась в бега.
— Задаром не отдам, — предупредил я.
— Сколько хочешь? — рассеяно вопросил Вэньминь, не спускающий глаз с портрета.
Я подумал.
— Трехгодичный контракт для моей «Одалиски». На льготных условиях.
Вэньминь вздёрнул бровь.
— Не слишком ли жирно?
— Не скупись, дружище! — я хлопнул его по плечу. — Ведь я показал тебе, как выглядит любовь всей твоей жизни.
— Не выдумывай! — попробовал отпереться Вэньминь, но стоило пообещать уничтожить портрет, и он согласился на мою цену.
Ближе к вечеру хозяева выдали нам снаряжение для дайвинга и катер, а затем Белинда показала нам местные подводные красоты. Коралловый сад был великолепен, но что-то я уже устал от обилия впечатлений. Да и бессонная ночь давала о себе знать. Потому я вернулся и засел с альбомом на полубаке катера, пока остальные исследовали дно и подводные пещеры Сиамского залива.
Когда стало темнеть, я улёгся на скамью и уставился в небо. Звёзды. Вот мы и дожили до инопланетной угрозы. В том, что это так я не сомневался ни секунды. Инопланетное превосходство в технике обязательно выльется в превосходство над землянами. Теперь мы знаем, что такое тихие захватнические войны — спасибо США — стрельбы нет, а вот побеждённые и победители есть. Изо дня в день мы будем превращаться в людей второго сорта и однажды наши внуки примут это как данность.
И никакие супермены не придут нам на помощь: жизнь — не сказка, в ней нет обязательных хэппи-эндов.
В качестве синекуры Земле дадут место в каком-нибудь межпланетном совете КОРа, вот только её мнение не будет значить ровным счётом ничего — так ещё одна планета-марионетка. «Разговор закончен, господа! Будет так, как мы решили. Почему? По праву сильного». Именно так уже отвечают мне Мифр и Фан-Фан.
Тревога, которую я гнал от себя целый день, вырвалась на волю. Тревога и ощущение собственного бессилия. Чёртов Мифр! Лучше бы я ничего не знал! Да и что я могу сделать? По сути, ничего. Я даже не могу принять предложение Фан-Фана и получить распроклятое членство в КОРе — конечно, если оно имеет хоть какое-нибудь значение в судьбе Земли…. О Господи! Что я несу! Разве я Христос, чтобы быть в ответе за всех? Тут хорошо бы спасти собственную шкуру. Пусть о судьбе Земли пекутся высокопоставленные господа, умудрённые опытом. Судя по тому, как они надувают щёки на различных международных ассамблеях, им это раз плюнуть.
Плеснула вода и я улыбнулся Белинде, взобравшейся на борт катера.
— Где остальные? — спросил я, глядя, как она осторожными движениями высвобождается из гидрокостюма.
— Мария потащила вашего друга и подружку к своей любимой пещере. Ну а Фан всегда там, где дочь. У них воздух на исходе, так что они скоро вернутся.
— А вы как поплавали?
— Замечательно.
Вернувшись из душа, Белинда взяла альбом, лежащий у меня в изголовье, и пролистала его. Я не спускал глаз с её лица, но она ничем не выдала своих чувств.
— Ну как? — поинтересовался я, несколько задетый её сдержанностью.
— Вы мастер, — потешила она моё самолюбие. Правда, сказано это было без тени лукавства.
Белинда положила альбом на прежнее место и, помедлив, добавила:
— Ярополк, вы умеете схватить не только самую суть людей, вы умеете передать насколько они в гармонии с окружающим миром и собой.
А вот это уже дорогого стоит! Я хотел подняться, но она опустилась на колени у моего изголовья и её тёмные глаза пытливо глянули на меня. Несмотря на серьёзное выражение лица, она была необычайно притягательна.