Губы Белинды были солёными на вкус, а их поцелуй сладок как мёд. Смешно, но наш первый поцелуй был нежен до целомудренности. Такое ощущение будто я вернулся в пору своей неопытной юности.
Ну а когда заговорила страсть, то нам, естественно, помешали.
Явились остальные участники заплыва и на палубе началось столпотворение. Прыщавая Мартышка, как только взобралась на борт, тут же бросилась ко мне. Оттолкнув Белинду, она вручила мне коралловую ветку. Красота неописуемая. Жаль, что краски начали тускнеть, как только ветка подсохла.
— Я хотела сорвать белые кораллы, но господин Ван сказал, что мужчинам принято дарить красный коралл, — выпалила девчонка, сияя глазами.
Она плюхнулась рядом со мной и схватила альбом. Так что пришлось слушать её трескотню обо всём, что произошло в моё отсутствие. При этом я заметил, что она не столько смотрит мои рисунки, сколько наблюдает за Вэньминем.
Ветренные создания эти женщины. Ещё за обедом я был кумиром Прыщавой Мартышки, и вот уже меня переместили на полку с друзьями, а может, и с родителями, что совсем уж печально. Мой взгляд упал на коралловую ветку, которая формой походила на ветвистые оленьи рога. Вот и подарок соответствующий.
— Мария, давай ты подаришь эти кораллы господину Вану, — предложил я. — А то как-то нечестно получается. Ты даже не представляешь, сколько он заплатил за твой портрет.
— Нет, я не могу! — застеснялась девчонка.
— Эй, господин Ван! Тут одна юная леди хочет поблагодарить тебя, но не решается! — окликнул я Вэньминя и когда он с недоумением посмотрел на меня, одарил его мефистофельской улыбкой.
— Вот держи!
Избавившись от злополучных кораллов, я отобрал у девчонки свой альбом и направился к Белинде, но Фан опередил меня. Хозяева ушли в каюту, а я повернул к корме, где стояла Симка.
Глава шестая,любовь-морковь вприкуску с роевым разумом
Встав рядом, я облокотился на поручни и тоже глянул на пенные буруны, оставляемые катером.
Ночь опустила свой бархатный тёмно-синий полог, щедро расшитый звёздами, но жизнь по-прежнему кипит: и на море, и на суше. Ровный шум мотора не заглушает крики птиц и зверей, доносящихся с близкого берега. Видимо они празднуют восход луны. Здесь, ближе к экватору, она громадная, как латунный поднос, который мама хранит в память о бабушке, и точно также покрыта пятнами коррозии. Правда, её поверхность блестит куда ярче, чем наша семейная реликвия.
На море слабо светятся пятна планктона, всплёскивает многочисленная рыба. Кажется, вдали плывёт стайка дельфинов, правда, не уверен, что они здесь водятся. В общем, жизнь рычит, пищит, свистит и плещет, только Симка безмолвствует, а ведь бывало, придя ко мне в гости, она не умолкала ни на секунду. Щебетала и щебетала о всякой ерунде.
— Что-то случилось? — спросил я и, когда она отрицательно качнула головой, добавил: — Да? А выглядишь так, будто жизнь не удалась и впору утопиться.
— Зато ты, как я погляжу, в распрекрасном настроении. Сияешь, как медный таз, — меланхолично заметила Симка и повернулась к поручням спиной.
— Неужели так заметно? — огорчился я.
— А ты думал, кругом слепые? — она усмехнулась. — Никак наш портняжка-рецидивист вознамерился соблазнить инопланетянку. Будь осторожней, это может не понравиться её другу. Между прочим, скормить тебя акулам будет самое то: нет тела, нет улик.
Разговаривая со мной, Симка не спускала глаз с рубки, где находились остальные участники действа. Спецагентура. Осторожность во всём, раньше я не замечал этого за ней.
— Я люблю Белинду, — брякнул я, прежде чем подумал. Главное, за каким чёртом признался — сам не пойму.
На мгновение мне показалось, что Симка оскалилась, как рассерженная кошка, а в следующее мгновение я уже не был в этом уверен. В колеблющемся свете кормовых фонарей на её лице читалась лишь тревога.
— Яр, не глупи! Если Фан надумает тебя убрать, то я за твою жизнь не дам и ломаного гроша.
— Хорошо, постараюсь не светиться, — пообещал я.
Не понимаю, что на неё нашло, но Симка заключила моё лицо в ладони и после того как проглядела во мне дыру, притянула мою голову к себе и поцеловала. Причём поцеловала без страсти, будто мы с ней близкие родственники. Слегка коснулась губами и тут же отпрянула.
— Послушай, я не хотел…
— Заткнись! — оборвала меня Симка. — Это ты послушай, что я тебе скажу! — на её лице появилось уже знакомое мне жёсткое выражение. — Яр, ты примешь предложение инопланетянина.
— Нет.
— Примешь! — она выкрутила мне руку и рывком прижала к поручням. — А будешь дурить, добьюсь, чтобы твоего брата отправили в «горячую точку». Я держу своё слово. Так что если с ним что-нибудь случится, вини только себя.
— Сука! — констатировал я.
— Да или нет? — не унималась Симка.
— Нет! — стоял я на своём.
От боли в вывернутом мизинце у меня выступили слёзы на глазах.
— Не упорствуй, Яр, или я осуществлю твой давний страх и переломаю тебе пальцы. Тогда тебе придётся забыть о карьере художника.
— Шёлк тебе не отнять, даже если выколешь мне глаза…
— Эй! Чем вы там занимаетесь? — раздался звонкий голосок.
Господи, благослови детей!
— Мария! — выкрикнул я каким-то не своим голосом. — Подойди на минутку!
— Трус! — прошипела Симка, но отпустила меня. — Не думай, что этим дело кончится!
Прыщавая Мартышка подбежала и, отпихнув её, встревоженно посмотрела на меня.
— Вы что, ругаетесь?
Я покачал головой.
— Нет. Просто немного поспорили. Идём?
— Идём! — согласилась девчонка и, взяв меня за руку, неприязненно глянула на мою мучительницу. — Ты тоже иди, папа собирает народ в гостиной.
Симка на всех парах рванула к рубке, и я облегчённо перевёл дух. Кажется, я на полном серьёзе начинаю её бояться. Никак не могу переступить себя, вот она этим и пользуется. Ну, серьёзно! Я что, должен драться с этой рыжей поганкой, которая на голову ниже меня? Велика важность, агент Интерпола! Не дай бог пропустит удар, воплей не оберёшься. К тому же для мужчины крайне унизительно драться с девчонкой. Мама мне это намертво вдолбила.
— Ты чего распыхтелся? — поинтересовалась Прыщавая Мартышка. — В туалет что ли хочешь?
— Нет! — поспешно воскликнул я и показал ей свою руку. — Мизинец вывернул. Видишь, как опух?
— Ерунда! Сейчас дам тебе лёд, завтра будешь как новенький.
Нет, ну что за народ! Лупят целый день и ни капли сочувствия!
— Знаешь, Машка, лично от тебя я такого равнодушия не ожидал, — сказал я и девчонка удивлённо глянула на меня.
— Машка? — переспросила она.
— Так по-русски звучит твоё имя, — пояснил я и легонько щёлкнул её по носу. — Или тебе больше нравится Прыщавая Мартышка?
— Что?! Прыщавая Мартышка? — завопила Прыщавая Мартышка и что есть силы пнула меня по ноге. — Вот тебе гад!
Брошенный девчонками я остался в одиночестве и не сказать, чтобы оно меня тяготило. Идти в каюту не было ни малейшего желания. Кажется, я догадываюсь зачем нас собирает Фан-Фан. Наверняка будет приставать с тем же самым, что и Симка с Вэньминем.
Дался им всем Мифр! Какого чёрта все кругом умирают от желания узнать, чем он занимается, тем более в свой законный отпуск? Вот лично мне совершенно не любопытно. Это не значит, что я равнодушен к его судьбе. Мама утверждает, что у меня темперамент английского джентльмена — мол, так было с самого рождения: нужно очень постараться, чтобы чем-нибудь заинтересовать меня. Правда, отец и брат уверены, что я редкостный засранец и сам себе на уме, потому до поры до времени не спешу раскрывать свои карты. Но всё это домыслы домашних. На самом деле я обычный пофигист, которому наплевать на всех и вся, кроме себя любимого, ну и близких родичей.
Тем не менее Фан-Фан и парочка моих сволочных друзей, кажется, добились своего. Пожалуй, я попробую выяснить, что или кого ищет мой двойник. Но никто не дождётся, что я буду бегать к нему и докладывать о своих наблюдениях, если только сам сочту нужным.
Именно в таком духе я и ответил Фан-Фану, когда он вышел на палубу и спросил, что я надумал.
Мы немного поспорили по мелочам, а затем пришли к компромиссу: если будет что-то серьёзное или мне срочно потребуется помощь, то я немедленно свяжусь с ним. После этого Фан вручил мне поблескивающую золотом бусину — устройство связи, как пояснил он, и велел засунуть его в ухо. Я заколебался, но побоялся показаться трусом в глазах Белинды, которая тоже вышла на палубу.
Когда бусина зашевелилась, а затем ртутной каплей растеклась внутри ушной раковины, я кинулся к Фану: с намерением вцепиться ему в горло. Если бы не Белинда, не знаю, чем бы дело кончилось. Как бы то ни было, она убедила меня, что в атимас-ри нет ничего опасного — мол, это тот же мобильник, просто созданный на базе нанотехнологии. И всё равно у меня осталось неприятное ощущение, что я теперь под «колпаком». Хотя сам дурак, мог бы сразу догадаться, чем чревато инопланетное устройство. Ведь даже при наших земных технологиях при помощи мобильника можно запросто шпионить за его хозяином. Но сожалеть было уже поздно — что сделано, то сделано. Самое поганое (судя по довольной физиономии Фан-Фана), что гадость, угнездившуюся в моём ухе, самостоятельно не отковырять.
Белинда ободряюще улыбнулась мне, а после потащила нас с Фаном к двери, сказав, что после заплыва все страшно проголодались и мы задерживаем ужин.
В гостиной к нам сразу же подбежала Прыщавая Мартышка. Поскольку настроение у меня было далеко не радостное, я сделал вид, что не замечаю её и она, обидевшись, бросилась к Фану, который с готовностью распахнул ей объятия. Интересно, как вышло, что она стала его дочерью? Инопланетянин женился на землянке с ребёнком? В общем-то, меня гораздо больше интересовало, кем ему приходится Белинда. Вэньминь, когда я спросил, кто она, заявил, что раньше её не видел. Если они с Фаном не просто любовники, а муж и жена, то это всё усложняет. У меня правило: никогда не связываться с замужними женщинами.