Я сел рядом с Симкой и попытался завязать светский разговор, но она по-прежнему была в стервозном настроении. Видя, что со мной не желают общаться, я оставил её на попечение Вэньминя, а сам отправился на поиски Белинды. Действительно, чего маяться? Пусть она сама скажет, свободно её сердце или нет. И плевать, если она замужем. Может быть семейные союзы инопланетян не требуют верности.
Мы столкнулись в дверях крохотной кухоньки, именуемой камбузом. Белинда держала поднос с напитками и едой, и я вдруг понял, что хочу есть просто до одурения. Вот только сердечный голод был ещё острей.
— Поможешь? — спросила Белинда и тут же всучила мне поднос. — Отлично, тогда я сразу приготовлю вторую порцию закусок.
— Постой! — окликнул я её и заколебался. Господи! Как бы это сформулировать?.. А ладно, кто не рискует, тот не пьёт шампанское! — Как ты смотришь на то, чтобы переспать со мной? — выдал я на одном дыхании.
— Прямо сейчас? — уточнила Белинда без капли смущения на лице, и я в растерянности оглянулся по сторонам.
— Я бы не отказался, но где?
— Идём!
— Поднос…
— Давай! — Белинда взяла у меня поднос и, поставив его на пол, потащила меня за собой.
В узком коридорчике она толкнула дверь, и мы оказались в крохотной каюте, предназначенной для обслуживающего персонала. Дальше было всё как в сказке, естественно, для взрослых. Очнулся я только тогда, когда нас основательно качнуло. Это катер причалил к пристани. Мы переглянулись и, давясь смехом, бросились собирать свою одежду.
Приведя себя в благопристойный вид я первым вышел из каюты. Подноса в коридоре не было. «Стой!» — шепнула Белинда и потащила меня в кухню. Там она нырнула в недра холодильника и поставила передо мной тарелку с бутербродами и пиво. Ну как не полюбить такую женщину?! Форель оказалась наисвежайшей, пиво было в меру холодное.
Господи! Если бы я раньше ничего не чувствовал к Белинде, то сейчас полюбил бы её за одну только улыбку и сияющие глаза! Я попытался признаться ей в любви, но она прижала палец к моим губам.
— Тсс! Ничего не говори! — предупредила она.
— Почему?
— Потому что не хочу сделать тебе больно.
— Только не говори, что любишь Фана! — насмешливо воскликнул я.
— Да, я его люблю, — просто ответила Белинда.
Разум не сразу осознал размеры постигшей меня катастрофы, и я вдруг понял, что по-прежнему улыбаюсь. Улыбаюсь, как последний идиот.
Что затем я почувствовал, не описать словами, да и незачем. Кто бывал в моей шкуре, тот знает, кого это не коснулось, всё равно не поймёт.
Крохотный столик, разделяющий нас с Белиндой, в мгновение ока приобрёл для меня размеры океанской глади.
— Прости! — рука задрожала, и я аккуратно поставил бокал с недопитым пивом. — Мне жаль, что я осложнил тебе жизнь.
— Не переживай, дорогой! — Белинда нежно коснулась моей щеки. — Лично я ни о чём не жалею. Любовь — редкий дар, за неё обязательно нужно благодарить. Иначе Нормада, богиня судьбы, рассердится.
— Надеюсь, Фан-Фан разделяет твои взгляды, — сказал я и поднялся. — Нам пора, иначе нас скоро начнут искать.
— Идём, — отозвалась Белинда и потянула меня в противоположном направлении. — Давай выйдем через чёрный ход. Так у нас будет больше времени, прежде чем мы присоединимся к остальным.
Всего больней было сочувствие, не сходящее с её лица. Пряча отчаяние, я старался его не замечать. Она всё понимала — понимала, что творится в моём сердце, и оттого была милосердна. Ведя кружным путём, она давала мне время прийти в себя.
Будь это кто-то другой, я бы ещё поборолся за свою любовь, но с Белиндой можно даже не пытаться. Это бесполезно, знаю по опыту. Она из тех цельных женщин, что редко меняют сердечную привязанность. Тем более они никогда не идут на поводу у чьего-то чужого каприза. В этом их главная ценность — для тех, кому повезло, и трагедия для тех, кому не повезло.
Вскоре Белинда прибавила шаг и ушла вперёд. Кажется, я догадываюсь почему. Когда я ухожу в свою скорлупу, на моей физиономии появляется своеобразное выражение, за которое девицы прозвали меня бессердечным демоном. Пусть бежит! В конце концов, кто знает переспала она со мной только ради благодарности или хочет привязать к себе, чтобы сделать послушной марионеткой. Если последнее, то ничего у неё не выйдет — я не терплю пустых страданий. Безответная любовь — это не про меня. Пусть мне не повезло, но трагедии не будет.
Я догнал Белинду и, взяв за руку, смерил её благодарным взглядом.
— Спасибо, что ты была честна со мной, — сказал я и она слегка улыбнулась, пытливо глядя мне в глаза.
— Я рада, что не ошиблась в тебе, — отозвалась она прохладным тоном… согрешившей учительницы.
Вот и конец сомнениям. Иллюзия любви окончательно растаяла, обнажив неприглядную истину. Возможно, я ошибаюсь, но девяносто девать и девять за то, что она не испытывает ко мне каких-либо чувств. Как и было сказано, всего лишь благодарность. Жертвоприношение капризной судьбе.
По дороге Белинда ещё что-то говорила, и я даже ей отвечал, но убей бог, если я помню о чём шла речь. Единственно, что осталось в памяти это ломкие хрустальные нотки в её голосе. Они вызывали у меня ощущение неловкости — сродни тому тягостному чувству, которое возникает на похоронах далёкого родственника. Вроде бы нужно скорбеть, но покойник для тебя всего лишь раскрашенная кукла в гробу.
Белинда больше ничего не значит для меня — просто ещё одна красивая женщина, что волей случая побывала в моей постели. Я так решил и баста! Сколь бы глубоко ни угнездилась любовь в моём сердце, я обязательно от неё избавлюсь. Нужно будет, вырву вместе с сердцем!
Несмотря на решимость, на душе было скверно. Очень скверно. И настроение хоть вешайся.
Когда мы поднялись на палубу, Фан бросил на нас беглый взгляд и направился к трапу. Не похоже, чтобы он сердился, хотя ребёнку было ясно, чем мы только что занимались. А вот Симка и Прыщавая Мартышка злились капитально.
Ради интереса я глянул на Вэньминя. Он был не просто зол, а в бешенстве, хотя с его лица не сходило бесстрастное выражение. Для китайца лицемерие — вторая натура, а может быть, и первая.
— Нужно было не миндальничать, а сразу пристрелить тебя в Дахунмэне. Тогда Земля не потеряла бы важного союзника, — процедил он, когда мы отстали от остальных.
Поскольку его отец Чен Александрович наполовину русский, то наш менталитет Вэньминю тоже не чужд. Прежде чем уйти, он выдал матерную тираду и смачно плюнул мне под ноги. Уважаю. Но лучше бы он дал мне по морде. Прости, мама, но я всё больше склоняюсь к мысли, что драка не такой уж плохой вариант для избавления от негатива.
Презрение Вэньминя задело меня, и всё же я ни в чём не раскаивался. На тот момент Белинда слишком много значила для меня, чтобы я мог от неё отказаться. Когда выяснилось, что она любит другого, было уже поздно.
Так что придётся принять случившееся, как данность, и расхлёбывать последствия.
В конце концов, любой опыт полезен, даже безответная любовь. Симка как-то сказала, что я законченный эгоист, зацикленный исключительно на себе, и потому не способен ставить чувства другого человека выше собственных. Кажется, теперь я понимаю, о чём она бредила. Уже одно то, что меня абсолютно не волновало, что Белинда бионик и инопланетянка, говорит уже о многом.
Перекуса на катере оказалось мало, и Фан-Фан распорядился накрывать на стол.
За ужином, сервированном на этот раз по-европейски, царила напряжённая обстановка. Вэньминь и Симка сидели с постными лицами и временами о чём-то тихо переговаривались. Прыщавая Мартышка вела себя отвратительно, совсем как настоящая обезьянка — она кривлялась, визжала, вскакивала из-за стола и швырялась в меня едой. Вот ведь мелкая зараза!
Фан не отставал от дочери. Передразнивая девчонку, он тоже вскакивал из-за стола и гримасничал, отчего она покатывалась со смеху, особенно, когда я получал «подарки» с двух сторон. Похоже, невоспитанность — ещё одна их семейная черта. Белинда помалкивала, глядя на всю эту вакханалию, и лишь сочувственно мне улыбалась.
Когда Фан заявил, что они с дочерью так старались развеселить меня, а я — неблагодарная скотина! — даже не соизволил улыбнуться, мои пальцы судорожно сжались. Чтобы не сорваться, я взял салфетку и тщательно стёр остатки еды, от которой не успел увернуться.
— Видимо, издержки воспитания. В нашей семье не принято разбрасываться едой, — холодно ответил я, стараясь при этом, что в голосе не прорвался гнев.
Фан-Фан состроил понимающую мину.
— Вот оно что! — воскликнул он и укоризненно посмотрел на дочь. — Мария, прекрати! А то наш гость посчитает тебя невоспитанной особой.
Прыщавая Мартышка презрительно фыркнула.
— Он не у себя дома, так что нечего нам указывать! И вообще, пусть катится туда, откуда пришёл.
А вот это с превеликим удовольствием! Инопланетная клоунада с подлыми улыбочками сидела у меня уже в печёнках.
— Благодарю за гостеприимство, господин Фан. Буду крайне признателен, если вы дадите мне возможность вернуться домой, — сказал я как можно вежливей, и поднялся из-за стола. Естественно, на языке вертелись совсем другие слова, в основном позаимствованные у моих татарских предков, и которые не принято произносить в приличном обществе, а также в присутствии женщин и детей.
Ответа я не получил: появился ещё один гость и не кто-нибудь, а Мифр, собственной персоной.
Лёгкий вертолёт, похожий на пучеглазую стрекозу, опустился на лужайку перед домом и он, выбравшись из кабины, направился к террасе, на которой мы ужинали.
Появление Мифра притушило бушующую злость. Слава богу, наконец-то я уберусь отсюда! Скорей бы! Хочется узнать, как он воспримет мою сделку с Фан-Фаном. Я не раскаивался, что заключил её, но душу грыз червячок сомнения. Если Мифр действительно весь из себя правильный и, как считает Фан, честь для него превыше всего, тогда не исключено, что он отвернётся от меня. Ведь двойная игра, как ни крути, то же предательство… к чертям! Разве у меня был выбор?