ход, как – он видел – делал Дэннис, и неуверенно чуть-чуть прибавил газу. Лодка крутанулась кормой к причалу. Он маневрировал до тех пор, пока лодка не оказалась за пределами причала, и дал передний ход. Мотор гулко зарычал, и лодка пошла – слишком быстро – вдоль берега. Он ослабил дроссель, лодка закачалась на волнах. Теперь снова вперед – и вдруг прямо перед ним выросли скалы. Он непроизвольно толкнул румпель в сторону берега, лодка вывернулась и пошла по направлению к бухте Чокнутых. Вода за кормой вспенилась. Путешествие на стеклянной стреле.
Он управлял румпелем, делал повороты. А теперь прибавить скорости. Куойл радовался, как собака в открытом кузове пикапа. И почему он раньше боялся лодок?
С берега подул ветер, волны, по которым мчалась лодка, зашлепали по дну. Резкий поворот – и лодку занесло. Он рванул румпель назад. За кормой взревела волна, перекатила через транец[38], завихрилась вокруг лодыжек Куойла и разлилась по дну лодки. Он еще потянул румпель на себя, лодка прыгнула вперед, но лениво, вода, стоявшая на дне, перекатилась к корме, прибавив свой вес к весу Куойла. Он поискал глазами что-нибудь, чем можно было бы вычерпать воду, но ничего не нашел. Очень осторожно он повернул лодку назад, к причалу. Она слушалась неохотно, потому что вода плескалась и меняла крен. Тем не менее он двигался вперед, не боясь затонуть в двухстах футах от причала.
Подплыв к нему, он потянул румпель назад, и кормовая волна снова перелилась через транец. Но лодка была уже достаточно близко, чтобы можно было заглушить мотор и позволить ей притереться бортом к причалу. Куойл набросил чал на кнехты, закрепил и отправился в дом за банкой из-под кофе, чтобы вычерпать воду.
Снова отойдя от причала, он уже очень осторожно осваивал управление дросселем, опасаясь кормовой волны. Он должен был научиться сбавлять ход, не набирая воды в лодку.
– Конечно, это можно, – сказал Натбим. – У тебя транец слишком низко стоит. Что тебе нужно, так это гнездо для мотора, переборка должна находиться на уровне бортов лодки впереди мотора, с дренажами в каждом углу. Ее можно соорудить за час. Поражаюсь, что лодку зарегистрировали в таком виде.
– Она не зарегистрирована, – сказал Куойл.
– Тогда тебе лучше бы поскорей сгонять в береговую охрану и сделать это, – сказал Натбим. – Если тебя застукают без регистрации, без гнезда для мотора, без положенных фонарей и спасательных средств, с тебя шкуру спустят. Якорь-то, надеюсь, у тебя есть?
– Нет, – признался Куойл.
– Весла? Что-нибудь для вычерпывания воды? Сигнальные ракеты? Запасная цепь для мотора?
– Нет, нет и нет, – сказал Куойл. – Я просто попробовал поплавать на ней возле берега.
В субботу Куойл с Дэннисом вытащили лодку на сушу. Банни, стоя на причале, бросала камешки в воду.
– Не лодка, а черт-те что, – сказал Дэннис. – По-хорошему, тебе бы ее сжечь и завести новую.
– Этого я не могу себе позволить. А нельзя сделать в ней гнездо для мотора? Когда на прошлой неделе я попробовал на ней поплавать, она шла вполне прилично. Все было прекрасно, пока вода в нее не залилась. Мне ведь только и нужно, что переплывать на ней бухту туда и обратно.
– Я поставлю тебе правильный транец, но мой тебе совет: плавать в ней можно только в тихую погоду. Если море неспокойное, лучше езди со своей тетушкой или на универсале. Эта лодка ненадежная, попадешь в переплет.
Куойл уставился на лодку.
– Ты посмотри на нее, – продолжал Дэннис. – Это же всего несколько дощечек, сколоченных вместе. Парню, который ее сляпал, дать бы хорошую затрещину.
Рука Куойла метнулась к подбородку.
– Папа, – сказала Банни, сидевшая на корточках в прибрежной гальке и забивавшая палочку в песок. – Я хочу покататься на лодке.
Дэннис цокнул языком, словно девочка сказала что-то непотребное.
– Поговори с Элвином Йарком. Может, он тебе что-нибудь смастерит. Он делает хорошие лодки. Я бы и сам сделал, но у него получится быстрей и обойдется тебе дешевле. Я поставлю транец при условии, если никто не узнает, что я к этой штуковине прикасался, но лучше тебе поговорить с Элвином. Так или иначе, лодка тебе нужна. Это точно.
Банни побежала к дому, зажав что-то между большим и указательным пальцем.
– Тетушка, небо – самая большая вещь в мире. А знаешь, какая самая маленькая?
– Не знаю, милая. Какая?
– Вот эта. – И она протянула ладошку, чтобы показать крохотную песчинку.
– Я хочу посмотреть! – потребовала Саншайн, и песчинку сдуло с ладошки Банни ее дыханием.
– Нет-нет-нет, – сказала тетушка, перехватывая занесенный кулак Банни. – Их тут немерено. Всем хватит.
13. Голландский крендель
Крендель в экстренном случае может послужить отличной ручкой для чемодана.
– Слушай, парень, ну и диковина стоит тут у пристани. В этих водах такого еще не видали. – Зычный голос грохотал из телефонной трубки прямо в ухо Куойлу. – Это попахивает бедой. Я бы на такой не вышел в море за всю треску в мире. Тебе надо на это посмотреть, парень. Такого ты больше никогда не увидишь.
– Что там, мистер Шовел? Флагман Испанской армады?
– Нет, парень. Но ты возьми с собой карандаш и фотоаппарат. Думаю, в этот раз сможешь написать больше, чем просто даты прибытия и отплытия.
Он повесил трубку.
Куойл не обрадовался. На улице сильный ветер гнал дождевые струи под острым углом, они молотили по оконным стеклам, барабанили по крыше. Ветер сбивал с ног. Так уютно было сидеть, опершись на стол, и переписывать историю об аварии в Лос-Анджелесе, которую Натбим выудил из радиоэфира. Хулиганы в баре раздели догола пожилого мужчину, завязали ему глаза и вытолкнули на проезжую часть. Мужчина только что вышел из больницы, где навещал родственника, и зашел в ближайший бар выпить кружку пива, когда пять молодчиков с выкрашенными синей краской волосами напали на него. Терт Кард сказал, что это прекрасно иллюстрирует безумный образ жизни в США. Читатели «Балаболки» обожали подобные истории – о сумасшедших иностранцах. Куойл перезвонил Шовелу:
– Мистер Шовел, мне не очень удобно бросать сейчас то, чем я занят.
– Говорю тебе – приезжай. Здесь корабль Гитлера. Прогулочный корабль, построенный для Гитлера. А теперь голландская прогулочная яхта. Ты такого больше никогда не увидишь. На судне – сам владелец. Говорит, что журналисты могут подняться на борт посмотреть.
– Вот это да! Через полчаса буду.
Билли Притти уставился на Куойла.
– Что там у него? – шепотом спросил он.
– Голландское судно, принадлежавшее Гитлеру, стоит у общественной пристани.
– Да ну! – сказал Билли. – Я бы тоже хотел посмотреть. Во время войны немцы рыскали туда-сюда вдоль наших берегов, торпедировали корабли прямо здесь, в проливе. Союзники захватили немецкую подводную лодку. Отвели ее в Сент-Джонс.
Шпионы тут были. Некоторые из них очень ловкие! Например, одна женщина, как сейчас вижу ее, в старом грязно-коричневом пальто, на своем скрипучем допотопном велосипеде. Раз в неделю она ездила из Съестной гавани в Якорный коготь, потом обратно к переправе. Не помню уж, как она объясняла необходимость своих поездок, но выяснилось, что она была немецкой шпионкой, считала корабли, засекала их месторасположение и по рации передавала информацию на немецкие подлодки, сновавшие вдоль берега.
– Тогда надевай плащ, и поехали.
– Считалось, что ее застрелили. Просто однажды она не появилась в урочный день. Говорили, что ее поймали в Съестной гавани и расстреляли. Рассказывали, что она гнала по тропинкам на своем велосипеде, визжа, как безумная, а мужики – за ней со скоростью автомобиля, пока не догнали.
Куойл цыкнул уголком губ. Он не поверил ни одному слову.
В полу универсала была дыра, и через нее иногда внутрь врывались маленькие гейзеры грязной дождевой воды. Куойл с завистью подумал о тетушкином пикапе. Он не мог позволить себе новую машину. Страховые деньги утекали с устрашающей скоростью. Он не знал, откуда берет деньги тетушка. Она оплатила все ремонтные работы в доме, вносила свою долю на питание. Он заплатил за дорогу и новый причал, за кровати для девочек, одежду, проживание в мотеле, покупал бензин для универсала. Еще пришлось поменять коробку передач.
– Знай я, что у тебя полдна в машине нет, надел бы свои логаны[39]! – воскликнул Билли Притти.
Куойл снизил скорость, чтобы не обрызгать изящную, с прямой осанкой женщину в зеленом плаще. Господи, неужели тут каждый день идут дожди? С женщиной был ребенок. Она посмотрела на Куойла. Он – на нее.
– Кто это? Когда бы я ни ехал, встречаю ее.
– Это Уэйви. Уэйви Проуз. Она забирает своего сына из школы, он там учится в специальном классе. Там таких, как он, несколько человек. Она-то и организовала этот специальный класс. Мальчик у нее не в себе. Он таким родился из-за случившегося несчастья. Она как раз носила его, когда вышка «Гектор семи морей» перевернулась. На ней погиб ее муж. Может, подвезем ее?
– Но она идет в противоположную сторону.
– Да это и минуты не займет, развернемся. Дождь-то льет как из ведра.
Куойл дал задний ход, въехав в ворота кладбища, развернулся и поехал обратно. Когда женщина с ребенком уже сидели в машине, Билли представил ее и Куойла друг другу: «Уэйви Проуз. Херри». Женщина извинилась за то, что они такие мокрые, и молча просидела весь остаток пути до маленького домика в полумиле за редакцией «Балаболки». На Куойла она не смотрела. Дворик за домом был забит фантасмагорическими раскрашенными деревянными фигурками – галопирующими лошадьми, собаками, балансирующими на обручах, – и хромированными колпаками машинных колес на столбцах. Зверинец воображения.
– Вот это двор, – сказал Куойл.
– Папины поделки, – объяснила Уэйви Проуз и захлопнула дверь.