Намокший чемодан выглядел черным. На вид вещь дорогая, но с веревочной ручкой. Что-то в этом было знакомое. Куойл попробовал открыть замок, но тот был заперт. И тут их накрыл туман, густой, поглощающий все вокруг. Даже фигура Билли, сидевшего на корме, смазалась и казалась чем-то бесплотным. Пространство исчезло – ни горизонта, ни неба.
– Ну, теперь ты мародер! С этим багром в руке – ты настоящий Куойл, – ухмыльнулся Билли.
– Он заперт. Придется подождать, пока не вернемся.
– Это может занять какое-то время, – сказал Билли. – Ориентироваться будем по запахам. Мы еще не выплыли из скал. Придется тыкаться туда-сюда, пока не выберемся.
Куойл напрягал глаза изо всех сил, пока не почувствовал резь, но ничего не увидел. Ему стало не по себе, крадучись, постепенно, его охватывал страх перед чем-то невидимым. Призрачным Нечто, окрашенным мыслями о пиратском прошлом Куойлов – предков, чья порченая кровь текла и в его жилах, предков, которые убивали попавших в кораблекрушение, топили свое нежеланное отродье, дрались и истошно вопили. Бороды клиньями, горящие свечи, закрепленные в волосах, острые пруты, закаленные в огне…
По правому борту проступила скала – высокая башня в вихрящемся тумане.
– А, все правильно. Это скала Дом. Теперь мы должны держать прямо. Скоро почувствуем запах дыма от Якорного когтя, по этому запаху и сориентируемся.
– Билли, мы же видели эту скалу по дороге на остров. Она высовывалась из воды не больше чем на фут. А эта громадная. Это не может быть одна и та же скала.
– Тем не менее это она. А из воды она сейчас торчит выше потому, что идет отлив, и она окутана туманом. Туманный мираж делает ее крупнее. Оптическая иллюзия, из-за нее и маленькая дори может показаться огромным танкером.
Лодка, глухо тарахтя мотором, пробиралась сквозь слепую белизну. Куойл в отчаянии ухватился за борта. Билли сказал, что чует дым Якорного когтя милях в пятнадцати впереди, и что-то еще, что-то гнилое и мерзкое.
– Не нравится мне эта вонь. Как будто кита выбросило на берег и он пролежал три недели на жаре. Кажется, запах усиливается. Может, дохлый кит качается на воде впереди? Ты прислушивайся: тут, возле Барана с Ягненком, должен быть бакен с колоколом. А то мы в этом тумане запросто можем пропустить вход в бухту.
Почти час спустя Билли сказал, что слышит шум берега, плеск волн о камни, а вслед за этим из туманного марева и сгущающихся сумерек возникли две иглообразные скалы.
– Ой-ой, – сказал Билли Притти. – Это Вязальные спицы. Мы немного сбились к востоку от Якорного когтя. Сейчас мы где-то неподалеку от бухты Отчаяния. Как думаешь, зайдем в нее и переждем, пока туман не поднимется выше? Кстати, когда-то в бухте Отчаяния был ресторанчик. Так, посмотрим, не забыл ли я, как в нее войти. Я с самого детства не заходил сюда по воде.
– Билли, ради бога! В этих водах полно скал!
Новый черный массив, окруженный пенной массой, вздыбился из воды. Но Билли помнил курс из старинного стишка, которым руководствовались бедные рыбаки, плававшие по памяти, без карт, компасов и световой сигнализации:
Встали Спицы впереди – К бухте
Отчаяния на запад греби.
А как Спицы обогнешь,
Старика Башмак засечешь.
В бухту вход – за Башмаком.
Начеку будь: узок он.
Старик аккуратно обошел Вязальные спицы и медленно вел лодку вдоль неприливного течения, сторонясь всасывающей приливной тяги.
– Существуют десятки приемов найти верный курс – слушать шум прибоя, крикнуть и понять, откуда доносится эхо, отражающееся от утесов, определить направление течения под днищем или принюхиваться к запахам бухт. Мой отец по запаху различал местоположение всех, даже самых маленьких бухточек на протяжении ста миль побережья.
Снова массив скалы, звук лижущей его воды, потом медленный проход вдоль взрезающего воду рифа. Куойл изумился, услышав, как хлопнула дверца автомобиля, как заработал мотор и машина отъехала. Он ничего не видел. Но минуту спустя впереди возникло какое-то свечение, и Билли, подведя лодку к пристани, выбрался из нее и накинул причальный конец на швартовую тумбу.
– Эта вонь, – сказал он, – идет от чемодана.
– Наверное, от намокшей кожи, – предположил Куойл. – Может, она гнить начала? Далеко тут ресторан? Я не хочу оставлять чемодан здесь.
– Был когда-то прямо через дорогу. Летом туристы приплывают с фотоаппаратами и сидят тут, ты не поверишь, целыми днями, наблюдая за водой, как будто она какое-то неведомое животное, они глаз оторвать не могут.
– Ты бы их понял, если бы приехал из Садбери или Нью-Джерси, – сказал Куойл.
– Это тут. Пришли. Чувствую запах кулинарного масла, который перебивает даже вонь из этого чемодана. Оставь его снаружи.
В зале посетителей не было, официантка с поварихой по-приятельски сидели за одним из столиков и на па́ру вязали кружевные салфетки. Стоял аромат хлеба – выпечка на завтра.
– Девочки, мы умираем с голоду, – сказал Билли.
– Шкипер Билли! Ты меня напугал, появившись прямо из тумана.
Повариха отложила свое вязанье и подошла к доске, исписанной мелом.
– Вот все, что осталось, – сказала она, стирая «Тресковые щечки» и «Ужин из креветок». – Жареный кальмар и тефтели. Знаешь, шкипер Билли, какого лося подстрелил Рейли? Чего я только не наготовила из него, в том числе гамбургеры, мы накрутили много фарша, и я ждала, когда освободится холодильник, чтобы наделать тефтелей в подливке. Получилось неплохо. С картофельным пюре? – Она вся словно бы состояла из вертикальных линий: продольные морщины на лице, складки на темной юбке.
Прислонившись спиной к стене и держа во рту зубочистку, Билли позвонил Терту Карду.
– Мы с Куойлом в бухте Отчаяния, туман загнал. Я бы оставил лодку здесь, если бы ты довез нас отсюда до Якорного когтя на машине. Машина Куойла там, а я свой пикап оставил на пристани… Да. Заберу завтра. Мародер Куойл подобрал на Ловце чемодан… Мы не знаем. Он заперт. Туман очень густой, так что езжай осторожней. Не гони. Мы тут пока ужинаем. Угу. Нет, она сделала из Рейлева лося тефтели. Ага, ладно, скажу ей.
Куойл заказал кальмара с рубленым луком. Кальмар был фарширован мелкими креветками и уложен на листья любистока. Билли трудился над тарелкой тефтелей. Официантка принесла им горячие булочки с маслом и брусничный джем.
Повариха выставила из кухни свое длинное лицо.
– Шкипер Билли, я приготовила для Рейли финиковые клецки по старинному рецепту. У меня их полно. Может, хочешь полакомиться?
– Не откажусь. И Терт Кард сейчас за нами приедет. Он бы тоже взял с собой тефтелей, если у тебя хватит и на него.
Принесли блюдо клецек с каплей рома в соусе и кофе.
– Я хочу открыть чемодан, – сказал Куойл.
– Мародер ты, Куойл, только и думаешь об этом чертовом чемодане. Ладно, давай, открывай. Ковырни замок зубцом вилки или сбей камнем. Надеюсь, он набит трофеями из сокровищ острова Зоркий.
Билли поднял палец, сигнализируя, чтобы ему принесли еще чаю.
Куойл оттащил чемодан к единственному на пристани фонарю, нашел обломок трубы и шарахнул по замку. Труба клацнула о медь, но замок остался на месте. Куойл огляделся в поисках чего-нибудь, что можно было бы использовать в качестве рычага, – отвертки или зубила, но кругом ничего не было, кроме камней и стекол. От отчаяния он занес трубу над плечом и жахнул по замку сбоку изо всех сил. Металлический лязг – и крышка чемодана откинулась, выпустив наружу жуткий смрад.
В свете фонаря он увидел на подстилке из водорослей подбитый глаз, расплющенное лицо и усы с запекшейся на них кровью Байонета Мелвилла. Студенистый страх стал расползаться по пристани.
22. Кошки с собаками
Шкотовый узел – обычный способ вязать сеть с помощью сетевязального челнока.
– У Агнис мужское сердце, да, – сказала Мейвис Бэнгз, когда тетушка, с рулеткой и блокнотом, вышла за дверь. – И вид у нее уверенный, и хватка мужская. Это потому, что она жила в Штатах. Там все женщины уверенные в себе. Ты видела, с каким спокойствием она отреагировала, при том что ее племянник раскис, как квашня? Ну, когда голову нашел. Она говорит, что он два дня машину вести не мог, такой это был для него удар. Да меня саму как по голове шарахнуло. И еще эти конные полицейские, все приезжают и расспрашивают. Вопросы, вопросы. Бедная Агнис.
Тут еще и другое. Она – Хэмм, но она же и Куойл. Чего только о них не рассказывают. Омонд – это мой бедный покойный муж – знал их. Он ведь родом из Безымянной бухты, той, что за Опрокинутой, а она находится всего через одну от мыса Куойлов. И эта их маленькая девочка – настоящая Куойл, держится, как поплавок в бушующем море.
Дон ее почти не слышала. Каждый раз, когда пикап Агнис Хэмм отъезжал от мастерской, Дон тут же садилась за электрическую машинку. Иногда даже задерживалась по вечерам, чтобы печатать. Буква за буквой.
Уважаемые господа,
нет ли в вашей фирме вакансии продавца автосалона? Хотя мой опыт в основном в области судоходства…
Уважаемые господа,
как следует из рекламы, вам требуется испаноговорящий сотрудник. Хотя я не владею испанским, но являюсь бакалавром технических наук в области логистики морских перевозок и готова сменить место жительства. Прилагаю…
Мейвис Бэнгз не умолкала:
– Была женщина, которая рыбачила наравне с мужем, это миссис Баггит. Оставляла детей с сестрой и выходила в море с мужем. Говорят, силой она не уступала мужчинам. Теперь миссис Баггит дальше бельевой веревки из дому не выходит. Она страдает недержанием при напряжении, так это называется. Когда встает, кашляет или смеется, у нее происходит непроизвольное мочеиспускание. Это проблема. Ее пытались лечить упражнениями, ну, знаешь – пустить струю, прекратить, пустить – прекратить, но она говорила, что это ничуть не помогало, только домашние заметили, что, когда она делала эти упражнения, их собака подбегала к двери туалета и вела себя очень беспокойно. Миссис Баггит очень тяжело перенесла гибель старшего сына, Джессона. Он был таким же, как Джек. Упрямцем. Ему слова поперек нельзя было сказать. Как ты думаешь, Дон, это сделала миссис Мелвилл? Для которой мы строчили ту шикарную синюю кожу? Отрезала ему голову? Племянник Агнис говорит, что они были как кошка с собакой. Ссорились. И пили. Пьющая женщина – фу! А как они сбежали ночью, не заплатив Агнис за работу! Конечно, теперь понятно, что это она сбежала в ночи, не расплатившись. Но отрезать мужчине голову и запихнуть ее в чемодан!.. Говорят, у нее должен был быть помощник, ведь она старая и слабая.