– Ты бы видел мой блокнот. Это же просто как эпидемия. – Натбим повернулся к картотечному шкафу у себя за спиной, с металлическим лязгом выдвинул один ящик. – Вон сколько накопилось за время моего пребывания. Что вы будете с этим делать, когда я уеду?
– Это проблема Джека. В числе прочих. Кстати, – с нескрываемым удовлетворением спросил Терт Кард, – так ты уезжаешь во вторник?
– Да, подальше от этого секущего снега, к Карибам, в поисках приключений и любви на островах.
– Поздновато для отъезда. Лодка за одну ночь может вмерзнуть в лед. Кое-где лед уже образовался. Опасное время года для плавания под парусом. Можешь и не доплыть. И в следующий раз в «духовках» найдут уже твой труп. – Терт Кард ковырял в зубах уголком конверта. Бумага сминалась и рвалась, ошметки застревали между желтыми резцами.
– Тут ведь как устроено. К концу осени начинается массовый исход – все направляются на юг, – сказал Билли Притти. – Нас, тех, кто остается здесь круглый год, кто никогда не уезжал на зиму – ну, за исключением моряков, – очень мало. И единственным новичком, приехавшим, чтобы здесь поселиться, является Куойл. Интересно, сколько он продержится? Наверное, будет следующим после тебя.
– Я точно остаюсь, – сказал Куойл. – Элвин Йарк строит для меня лодку. Банни ходит в школу, у нее все в порядке. Саншайн очень нравится у Бити. Девочки обзавелись друзьями. Весной тетушка вернется из Сент-Джонса. Единственное, что нам нужно, – это жилье.
– Не могу представить тебя в трейлере Натбима. Ты его уже видел? – Терт Кард загадочно улыбнулся.
– Увидит в пятницу. Куойл поможет мне подготовиться к прощальной вечеринке. Мы собираемся накупить всяких напитков, какие только существуют: от самогона до имбирного пива и шампанского.
– Шампанского?! Вот что я обожаю! – воскликнул Терт Кард. – И чтоб в бокале плавал ломтик спелого персика.
– Ну-ну, это ты где-то вычитал. На Ньюфаундленде сроду не видели спелых персиков.
– Я пил такое, когда ездил во Флориду. А еще «Май-Тай», «Огни Ямайки», «Морской вал», банановый дайкири, пинаколаду – господи, сидишь у себя на балконе в плавках и пьешь все это! И жарко, как в печи.
– Сомневаюсь, что мужчина может вырастить двух девочек в одиночку, – сказал Билли Притти. – Не верю, что это может обойтись без ругани и нервных срывов.
Куойл сделал вид, что не расслышал.
32. Волосатый дьявол
Чтобы распутать клубок, ослабьте все затяжки и узлы и сделайте в переплетениях отверстие в том месте, где находится длинный конец веревки. Затем скручивайте этот конец как чулок, пропуская его через центральное отверстие и через открывшиеся просветы. Следите, чтобы клубок все время оставался рыхлым, и не тяните за конец веревки, позволяйте ей распускаться самостоятельно.
За ночь поток теплого ласкового воздуха, пришедший с материка, ослабил и слизал ползучие ледяные кромки вдоль берега. Ноябрьский снег осел. В пятницу днем Терт Кард, ошалевший от ложной весны, валял дурака в редакции, устраивал розыгрыши, отвечал по телефону фальцетом и все время бегал в туалет. В его дыхании чувствовался запах рома. Возбуждение Натбима проявлялось проскакивавшими в голосе высокими нотками. Его отъезд совпал с прибывающей фазой Луны.
– Я съезжу за Банни, отвезу ее к Бити и вернусь, – сказал Куойл.
На кухне у Бити он быстро выпил чашку чаю.
– Бити, Натбим сегодня устраивает отвальную. Я уйду с работы пораньше, чтобы помочь ему все организовать, и заодно посмотрю трейлер. Боже мой, ты печешь лучший в мире хлеб. – Он заглатывал его огромными кусками.
– Только, вероятно, я не буду его больше печь, если Элли Марвел этой весной откроет свою пекарню. Хлеб привязывает к дому, а я хотела бы заняться и чем-нибудь еще. – И шепотом добавила: – Если Дэннис с этим смирится.
– Папа, – сказала Банни, – я тоже хочу пойти на вечеринку.
– Не на эту. Это будет мужская вечеринка. Тебе там будет неинтересно.
– Слушай, Куойл, – сказал Дэннис из гостиной, где сидел перед телевизором, – я так полагаю, что сюда ты сегодня уже не вернешься?
– Нет, вернусь, – ответил Куойл, все еще, пока не освободился трейлер Натбима, ночевавший здесь, в полуподвале. – Потому что завтра мне предстоит долгий день. С утра, раз уж дороги расчистились, нужно привезти кое-какие вещи из дома на мысу, а потом помочь Элвину с лодкой.
– Если у девочек там найдутся запасные рукавицы, привези, пожалуйста, – попросила Бити. – Саншайн, покажи папе, что случилось с твоими.
Девочка принесла нечто затвердевшее, обуглившееся.
– Она притащила несколько полешек, и ее старые рукавички зацепились за щепку. Она этого не заметила, а Дэннис бросил поленья в печь, тут-то мы и почувствовали запах. Ты же знаешь, как бьет в нос запах паленой шерсти. Мы их вытащили из огня, но они уже не поддаются починке. Я ей свяжу еще одни сегодня вечером, но рукавиц много не бывает.
Саншайн подбежала к Куойлу, прижалась губами к его уху и громко, щекотно зашептала:
– Папа, Бити показала мне, как вязать. Я вяжу тебе подарок на Рождество. Это очень трудно.
– Господи, – потрясенно воскликнул Куойл, – тебе же еще только четыре года.
– Папа, это вроде как фокус: из длинной-длинной толстой нитки получается шарф. Но я тебе не могу его показать.
– Ты что, выбалтываешь наш секрет? – спросила Бити.
– Да, – сияя, ответила Саншайн.
– Ну, пока, – сказал Куойл.
– Скоро увидимся! – в радостном предвкушении отозвался Дэннис.
Чтобы добраться до трейлера, Куойлу с Натбимом потребовалось полтора часа. Они делали долгие остановки: у винного магазина, где загрузили кузов универсала ящиками пива и рома так плотно, что зад машины просел под их тяжестью, у единственного в городе супермаркета, где завалили заднее сиденье упаковками с нарезками ветчины, индейки, мясного ассорти, банками «красноглазых», фаршированных красным перцем оливок, потом отправились на рыбозавод за бадьей льда, которую Натбим каким-то образом привязал на крыше. Стемнело рано. До зимнего солнцестояния оставалось еще несколько недель.
– Ты не погорячился? – сказал Куойл. – Очень уж много всего.
– Ты забыл спонсоров и рекламодателей, и двух проницательных ресторанных критиков – Бенни Фаджа и Адониса Колларда, которые ведут у нас гастрономическую колонку. Читал их последний шедевр? Что-то вроде: «Ньюфаундлендский путеводитель по жареной болонской колбасе». Потом твой приятель, старик из порта, и парнишка из суда, который поставляет мне новости от окружного прокурора. Какие-то случайные поздние гости наверняка будут приходить за полночь. Всяких бездельников наберется с полсотни. Вот увидишь. В Якорном когте любят вечеринки. Зря я, что ли, запас шесть галлонов самогона?
– Вообще-то жареная болонская колбаса действительно недурна, – сказал Куойл.
– Ну вот, ты уже и натурализовался.
Они направились на юг, через автодорожный мост с одной полосой движения – к трейлеру, приютившемуся за кучкой домов: вылинявший пастельно-розовый цвет с нанесенным по трафарету фризом, изображающим девушек с зонтиками, низкий заборчик из штакетника. К ступенькам прислонен облупленный мотоцикл Натбима.
– В настоящих домах живут Гудлэды, – сказал Натбим. – Рыбаки. Лэмби с Джоном и его матерью – в зеленом, двое младших сыновей в двух других: Рей – в бело-красном, Сэмми – в голубом. Самый старший сын – ихтиолог, живет в Сент-Джонсе. Это его трейлер. Прошлым летом он приезжал сюда один раз, но через два дня уехал. Сейчас направляется в Новую Зеландию, изучать какого-то экзотического краба Южного полушария.
Самого Натбима крабы интересовали только в кулинарном смысле, хотя при неумеренном употреблении вызывали у него крапивницу на предплечьях.
– Входи, – сказал он, открывая дверь.
Обычный трейлер, подумал Куойл, с синтетическим ковровым покрытием, спальнями-каморками, гостиной, словно сошедшей с фотографий шестидесятых годов, если не считать четырех гигантских коричневых динамиков, замерших по углам, как телохранители, кухонька размером со шкаф, – миниатюрный холодильник, плитка, раковина, в которую едва уместятся одновременно обе Куойловы ладони. В ванной он заметил нечто странное: скрученный кольцами на коврике желтый поливной шланг с торчавшим кверху наконечником напоминал охотничий рог, а в душевой кабинке – пластмассовый бочонок со срезанной верхней половиной.
– А это что? – спросил он у Натбима.
– Я всегда мечтал о ванне – и сейчас, знаешь, мечтаю. Это – компромисс. В таких бочках перевозят на кораблях черную патоку. Я перере́зал ее пополам пилой, как видишь, и встроил сюда. Скрючившись, я в ней помещаюсь. Это не слишком удобно, но лучше, чем холодная синтетическая занавеска, которая липнет к телу.
Когда они вернулись в гостиную, Натбим сказал:
– А теперь слушай! – и включил целую башню звуковоспроизводящей техники. И сразу ожили бегущие красные и зеленые огоньки, вспыхнули цифровые дисплеи, запульсировали ленточки индикаторов, засветились оранжевым светом окошки считывания данных. Из динамиков, словно из легких великана, грянул звук. Натбим вставил в дисковод серебристый диск, и трейлер завибрировал как от ударов грома. Музыка была такой оглушительной, что Куойл не мог различить звучания ни одного инструмента – ничего, кроме слившегося воедино пульсирующего рева, который, казалось, менял состав его атомов и грозил раздавить.
Куойл воткнул в бадью со льдом бутылки с пивом, помог Натбиму сдвинуть стол к стене. Было видно, как вибрирует упаковка на лотках с едой.
– Когда появятся первые гости, мы снимем пленку! – прокричал Натбим.
Они тщетно обыскали кухонный шкаф в поисках миски, достаточно большой, чтобы вместить тридцать пакетов картофельных чипсов.
– Как насчет твоей банной бочки? – проорал Куойл. – На один вечер. Она достаточно вместительная.
– Правильно! И давай выпьем пива. Прощальную вечеринку Натбима официально объявляю открытой!