– Бывают же такие женщины, – сказал Куойл. А про себя подумал: «Видел бы ты мою Петал, мою чудесную девочку». Нелепая мысль: Петал в Якорном когте. Даже не смешно. Она бы разоралась и запрыгнула в первый же самолет. Никогда, никогда больше он ее не увидит.
– Друг ты мой, – сказал Дэннис, – ты еще и половины всего не видел. – И, дав полный газ, погнал снегоход напрямик через продуваемую ветром бухту.
35. Ежедневная работа
Ежедневная работа состоит как минимум в счислении пути от полудня до полудня: утренние и дневные замеры – для определения долготы, меридиональная высота – для определения широты.
– Хочу поговорить с тобой, Куойл! – кричал в трубку Джек. – Заеду за тобой завтра утром. Чтобы там, в бухте Миски, знали, кто ты. – Резкий кашель. Трубка повешена прежде, чем Куойл успел что-либо сказать. Если ему было что сказать.
К январю зима всегда устанавливалась прочно. Небо незаметно сливалось с серо-голубым льдом, покрывавшим прибрежный океан. У самого берега он был монолитным, а в пятидесяти милях от него водяные валы вздымали огромные ледяные поля с рваными краями. Снег шел каждый день, иногда медленно падал хлопьями, как будто отдыхая между метелями.
Снежный покров становился все выше и выше – пять, восемь, одиннадцать футов. Дороги превратились в тоннели между высоченными сугробами, заглушавшими все звуки. И каждые десять дней, по подсчетам Куойла, – снова буран.
Обогреватель в пикапе Джека работал на полную мощь, и все равно от их дыхания на боковых стеклах образовывались наледи. Куойл процарапывал в них ногтем окошки, чтобы увидеть гренландских тюленей, которые теперь точками и запятыми усеивали дальние льдины. Он слушал Джека вполуха, наблюдая за тюленями. У старшего брата Уэйви, Оскара, был прирученный тюлень. Любитель местных морских гребешков. Джек был полон идей и строчил как пулемет. Открылся новый сезон ловли донных рыб, а неразбериха с распределением квот создавала массу трудностей.
– Сам Эйнштейн тут не разобрался бы. Эти кретины из Оттавы, которые морского воробья от собственной задницы не отличат, устроили из этого чертов бардак. – Гнев Джека возрастал. – Вот так оно и бывает. – Он провел рукой по волосам так, что они встали дыбом. – Черт возьми! Только наладишь что-нибудь, доведешь до ума, как оно сорвется. Как будто все, что я делаю, держится на ниточке.
Куойл съежился в своем необъятном бордовом анораке. Вспомнил, как зовут тюленя Оскара – Пассел. Так тут называют местную разновидность морских гребешков.
– Ладно, Куойл, Билли хочет оставить себе домашнюю страницу, так что ответственным секретарем будешь ты. Будешь выполнять работу Терта Карда: собирать газету, вести телефонные переговоры, раздавать задания, ну, там счета, реклама, типография и все такое. За сукиными детьми в типографии надо приглядывать. Туда я тебя и везу. Если где-то можно сделать ошибку, они ее обязательно сделают. Ну, что еще? Я хочу, чтобы ты продолжал вести «Корабельные новости».
Куойл замер, не донеся ладонь до подбородка.
– Хочу попробовать Бенни Фаджа на судебные репортажи, автокатастрофы и преступления на сексуальной почве. Ресторанную колонку убираем, зарубежные новости тоже. Все и так знают, в каком ресторане как кормят, а до того, что происходит за границей, никому нет дела. Если что – по телевизору можно посмотреть.
Пикап вскарабкался по извилистой дороге, перевалил через утес, и они въехали в зону постоянного легкого снегопада.
– Как ты насчет того, чтобы как-то обновить «Домашнюю страницу»? Можно назвать ее «Стили жизни». Мы с Билли обсасываем эту идею уже года два. Сейчас тут существуют два образа жизни. Старый – это когда люди заботятся о своей семье, умирают там, где родились, ловят рыбу, рубят лес, ухаживают за огородом, обходятся тем, что имеют. А новый – это научиться ремеслу, найти работу, делать то, что тебе говорят, каждый день ездить на работу из пригорода, когда брат у тебя в Южной Африке, а мать – в Реджайне[84], когда покупаешь всякую японскую дрянь, какую можешь себе позволить. Бросаешь дом, уезжаешь на заработки, и иногда это бывает очень тяжелая жизнь. Куойл, всем известно, что «Балаболка» славится отличными чертежами скворечников и кулинарными рецептами, но этого недостаточно. Теперь приходится иметь дело с мультиварками и потребительскими рейтингами, асфальтовыми дорогами, лотереями, сетевыми заведениями фастфуда, мятным королевским кофе в магазинах для гурманов, ну и всем таким прочим. Нужны советы, как прижиться в дальних краях. Билли считает, что материалов «Домашней страницы» хватит на целый разворот. Он сам расскажет тебе, что придумал. И вы вместе примете решение.
– Можно договориться с кем-нибудь из уехавших, чтобы они писали время от времени колонку в форме писем о том, как там живут люди. Письма из Австралии, письма из Садбери[85]… – сказал Куойл.
– А что, я с интересом читал бы это, если бы мне был двадцать один год и я собирался бы уехать. Это будет совсем другая газета. Во многих отношениях.
– Натбим умел хорошо справляться со щекотливыми темами. Не знаю, получится ли у Бенни освещать преступления на сексуальной почве.
– Давай подождем и посмотрим, как у парня пойдут дела, прежде чем всаживать в него крючок. Ну как, Куойл, согласен?
Они влились в автомобильный поток бухты Миски, сделали круг по каким-то безымянным улицам и спустились по крутой улице с односторонним движением, которое осложнялось еще и горами снега на обочинах.
Куойл кивнул и мысленно поклялся святым Пасселом, что не пропустит ни одной опечатки.
– Приезжай сегодня вечером на пристань, и я расскажу тебе остальное. А теперь смотри: вот здесь будешь делать поворот, а потом езжай прямиком за пожарной станцией. Это самый короткий путь.
– Итак, – сказал Куойл, усаживаясь на место Терта Карда, предварительно очистив стол и разорвав картинку с нефтяным танкером, – что у нас есть для раздела новостей на этой неделе? Бенни, как у тебя дела с офисом окружного прокурора и полицейским судом? – Он старался говорить внушительным тоном.
Бенни Фадж сидел за пустым столом, примерно сложив руки, как на уроке арифметики. Его взбитая шевелюра вызвала у Куойла ассоциацию с «Головой-ластиком»[86].
– Вот что я тебе скажу. Я прочел около пятидесяти заметок Натбима, чтобы понять, как он их делал, но я не могу складывать их так, как он. Я старался, потому что считал, что обязан Натбиму. Из-за лодки. Но у меня ничего связного не получилось. Только вот это:
Обвинение в инцесте, выдвинутое против 67-летнего жителя бухты Миски, было снято во вторник, после того как его 14-летняя дочь отказалась давать показания.
Доктор Сингло Бути, 71 года, из Дальних Вод, был арестован и обвинен в 9 эпизодах сексуального домогательства, включая 7 эпизодов, касающихся его пациенток, с мая 1978-го по июль 1991 года. Он предстанет перед судом провинции 31 января.
В тревожном ожидании он грыз ноготь большого пальца.
Куойл посмотрел на Билли, который едва заметно повел бровями. Натбим выжал бы из этого две душераздирающие истории.
– Есть еще знаменательные сообщения. Из суда. Я получил очень интересные материалы.
– И что же это за интересные материалы? – спросил Куойл.
– Двум местным парням предъявлены все обвинения, какие только существуют. Драка с охотинспекторами. Ношение оружия вне охотничьего сезона; препятствование работе охотинспекторов при исполнении ими служебных обязанностей; нападение на охотинспекторов, нанесение им повреждений острыми ветками и вершами для лобстеров, поломка очков с линзами «Полароид», принадлежащих охотинспекторам. Оскорбление охотинспекторов при исполнении. Еще есть история про одного здешнего типа, которого обвиняют в краже медного провода на сумму около четырех тысяч долларов. Его же обвиняют в торговле гашишем. А еще к разгулу молодежной преступности: парень украл велосипед в бухте Потерянных надежд, проехал на нем одиннадцать миль до бухты Невезения, там украл мотоцикл и доехал до бухты Больше Никогда. Но мальчик был амбициозен. Он бросил мотоцикл и украл машину. Утопил ее в море и вплавь добрался до берега в бухте Утренней радости, вышел как раз в том месте, где патрульные припарковали свой автомобиль, чтобы поесть пончиков. А еще пять дел о махинациях со страховками по безработице. Двух капитанов траулеров оштрафовали на две тысячи каждого за лов красной нерки в запретных водах. Парня из Безымянной посадили на тридцать суток за ловлю рыбы на крючок во внутренних водоемах. Много разных автоаварий. И куча фотографий. Снимать я люблю. Так что могу, знаешь ли, сделать двойную карьеру. Репортера и фотографа.
– Напиши все это немного подробнее, с бо́льшим количеством деталей, чем в протоколах прокурорского офиса. – Куойл старался казаться жестким, даже грубоватым.
– Да про эту уголовщину я могу писать хоть целый день. Но не про секс. – Он поджал губы. – Своим главным шансом я считаю криминальные истории и фотографирование.
«Шансом на что?» – подумал Куойл. Хотя сидит же он сам теперь у окна вместо Терта Карда, с прижатой к уху телефонной трубкой, правя заметки на экране компьютера, листая страницы, отвозит оригинал-макет в бухту Миски, в типографию. Когда вышла первая газета, где в выходных данных было написано «Ответственный секретарь Р. Дж. Куойл», он оторвал эту страницу и послал ее Партриджу.
Так и покатилось: истории о грузовых судах, попавших в ледяной плен, о спасателях, с помощью пневматического оборудования вызволившим матроса, застрявшего в герметических дверях с механическим приводом, о кормовом траулере, после взрыва в машинном отделении пустившемся в дрейф, о промысловом производственном рефрижераторе, конфискованном банком за долги, о матросе, упавшем за борт с научно-исследовательского судна во время шторма, об авиакатастрофах и разливах нефти, китах, запутавшихся в сетях, нелегальном сбросе рыбных отходов в бухту, о почетных наградах отличившимся пожарным и королевам красоты, о жестоких мужьях, утонувших мальчишках, пропавших и нашедшихся путешественниках, кораблях, затонувших в разбушевавшемся море, рыбацкой лодке, столкнувшейся с ледоколом, о счастливчике, выигравшем в лотерею, об изъятии мяса нелегально убитого лося.