Никто не стал спорить с Шалвой – зачем, если сидишь в горячей воде, а многодневная грязь неудержимо отстает от кожи? И сентябрьское Солнце играет в клубах пара, заволокшего впадину, и пахучие пузыри сладко щекочут тело, и кажется, что мучительная тряска в фургоне предстоит не тебе, а несчастному двойнику, твой же чистый дух будет лететь высоко над обозом, а то и вовсе умчится в эмпиреи.
– Эх, приеду в Навию, буду каждый день в горячей ванне париться, – протяжно заявил Акакий.
– Кто тебе позволит? – рассмеялся Пимен. – На торфе разоришься.
– А вот и не разорюсь. У меня двоюродная сестра замужем за бароном. У них свой двухэтажный дом с большой ванной комнатой и водопроводом.
– Врешь! Почему же ты тогда в Ориене жил, а не в столице?
– Почему, почему! Были на то причины, значит. Родился я там, понял? А не веришь – у меня рекомендательное письмо к баронессе…
На четвертый день пути, ближе к полудню, показался первый после Ориена городок. Это была самая северная железнодорожная станция Селавика, и паровоз прибывал сюда по пятницам, а отправлялся в субботу утром. Сейчас он уже стоял на пути, и десятка два теплушек вытянулись на рельсах. Дома тут в основном были построены из дерева и потому жутко потемнели и перекосились от времени, особенно возле станции. Бесконечные черные заборы привлекли всеобщее внимание надписями, которые никто не трудился замазывать. Навстречу ориенскому ополчению из всех дыр вылезла детвора и даже взрослые, на вид такие же корявые, как их жилища. Среди них большинство – молодые женщины и девчонки, многие толкали коляски или держали за руки малышей.
Из станционного здания, на котором криво лепились грязные буквы “Лихай”, показался высокий тип со странным молотком в руках. К нему подошел лейтенант, покинувший подножку мобиля, и принялся ожесточенно жестикулировать, а станционный житель отрицательно мотал головой.
– Отправляй нынче, мать моя Смерть! – донеслось до будущих студентов.
Разгорелась зычная перебранка, причем в ответ на угрожающий взмах молотком со стороны лихайца офицер выдернул пистолет и пальнул в воздух. Этот несдержанный поступок привел местных жителей в восторг, дети кинулись к лейтенанту, чтобы получше рассмотреть оружие и при удаче потрогать его, а то и похитить.
– Как будто пистолетов не видели, – неодобрительно проговорил Элизбар. – Оставайтесь возле фургона и следите за своими вещами, а я разберусь с мобилем.
Он пошел в сторону спорящих, а офицер к тому времени успел пристрелить пару самых назойливых пацанов, которые попытались вырвать у него пистолет. Это слегка охладило остальных и вызвало горячее возмущение мамаш, так что лейтенанту пришлось ретироваться в кабину. С нескольких сторон в мобиль полетели камни, в ответ капралы открыли прицельный огонь из винтовок, и спустя несколько минут толпа рассеялась.
– Убрать! – распорядился лейтенант, и новобранцы быстро сволокли трупы к забору вокруг станции. Скоро из местной муниципии обязательно подъедет печка и пожжет их, если, конечно, лихайцы соблюдают правила обращения с мертвыми.
– Дикари, ей-же-ей, – сказал Акакий.
Вернулся сердитый Элизбар и стал выволакивать из фургона свою котомку.
– Дыру в стекле пробили, гады. Помоги им Смерть! – зло вскричал он. – Собираемся, парни, мы едем дальше. А они пусть делают что хотят.
Вдоль строя гомонящих солдат ученики направились в голову колонны, где стоял мобиль. По дороге они с помощью капрала выбили из прижимистой маркитантки два мешка с хлебом, крупой, приправами и посудой. Даже небольшой котелок удалось выторговать. Длинный перрон тем временем наполнялся новобранцами – обозы все подтягивались по северному тракту, заполоняя ближайшие кварталы телегами, храпом оленей, криками возниц и даже выстрелами. Самых любопытных молодых лихайцев все-таки приходилось вразумлять с помощью свинца.
– Где децернент? – спросил у Элизбара нервный человек в капральской форме.
– Кажется, пошел за машинистом, – отозвался наставник.
– Все-таки сегодня отправляют? – поразился капрал. – Я ж своих не успею собрать!
– Это к лейтенанту, – хмуро заметил Элизбар и отвернулся. – Ребята, живо в кузов.
Лихаец тем временем уже мчался к паровозу, и вскоре воздух прорезал протяжный гудок. Из трубы в хмурое небо ударила струя черного дыма, уши у Максима заложило, и пришлось пару раз сглотнуть.
– Кто здесь балуется, раздери меня Смерть! – завопил офицер и опять выстрелил вверх. Патронов он совершенно не жалел.
– А как мне еще наших собрать? – не менее свирепо откликнулся лихайский капрал, выпрыгивая из паровоза. – У меня по домам не меньше сотни новобранцев! Без них состав не пущу! Я под расстрел не пойду!
– Приют для сумасшедших, – проворчал Элизбар. Вскочив в мобиль, он быстро дергал разные рычаги, умудряясь подкидывать в топку бруски торфа. – Держитесь, парни. Сейчас рванем отсюда, с Солнцевой помощью.
Двигатель натужно чихнул, содрогание прокатилось по всем деталям агрегата, сочленения звякнули, сдерживая порыв мобиля рассыпаться, и колеса пришли в движение. В дыру, пробитую чьим-то метким булыжником, хлынул влажный ветерок, а олени, сгрудившиеся у машины и мирно жующие свой ягель из походных яслей, прянули в стороны. В общем, без пальбы опять не обошлось, хорошо хоть никому не взбрело в голову целить в кузов, где тряслись на грязных ухабах будущие студенты.
– Расступись! – орал Элизбар в окно, и постепенно проезд освобождался.
Подпрыгивая на кочках и скрипя, мобиль выехал за пределы станции. Пахло в нем совсем не так, как четыре дня назад, в Ориене, а кисло и приторно. В обивку въелся табачный дым, на полу валялся разнообразный мусор и чернела липкая лужа, вероятно винная.
Однако далеко уехать не удалось. В проулке между складами двигатель хрюкнул, выпустил сноп искр через трубу и заглох. Ругаясь ужасными и малопонятными словами, Элизбар выскочил из мобиля и распахнул капот, откуда в ответ раздался оглушительный треск.
– Ребята, пришло ваше время, – сказал Элизбар. Он буквально почернел от ярости, однако держался, лишь зубами скрипел. – Инструменты в багажнике, так что почините-ка мобиль.
Выяснилось, что шальная пуля повредила важную трубу в двигательном отсеке, и вся сила сжигаемого торфа выветривалась в пустоту, вместо того чтобы нагревать медный чан с водой. Самым полезным оказался Савва. Он моментально сообразил, как устранить неисправность, и работа закипела. Наркисса в компании Пимена отправили за куском жести, Фока отчищал копоть с паяльной лампы. Остальным же, в том числе Максиму, пришлось соскабливать грязь с многочисленных патрубков и шестеренок, набившуюся под капот за время пути.
Наркисс приволок огрызок жести, оторванный им от крыши какого-то богатого сарая, а Пимен раздобыл бадью с водой, которая удачно восполнила утечку влаги из механизма. Починка уже подходила к концу, как откуда-то из-за сопок, с востока донеслось низкое гудение.
– Что за Смерть… – пробормотал Элизбар. – Савва, как там у тебя?
– Готово, сударь.
– Полезайте все в кузов, – приказал наставник, захлопнул капот и сам вскочил на водительское место. Недоумевая, ученики потянулись внутрь мобиля, то и дело оглядываясь в попытках понять, что же там шумит. – Живо, парни! Это бипланы. Я не удивлюсь, если дольменские.
Он подергал рычаги, вдавил педаль и кивнул, услышав отклик двигателя. Тот резво затрещал коленвалами, разогреваясь, из трубы выдуло клуб черного торфяного дыма. Внезапно, перекрывая шум мотора, гул в небе сгустился и обрушился на землю будто грохот извергающегося вулкана. Словно камни, с неба посыпались черные продолговатые болванки – они выпадали из чрев стаи бипланов, что подобно полярным совам на колонию леммингов, напала на воинский состав. В сотне саженей от мобиля на воздух взлетел ворох прогнивших досок какого-то барака, и вслед за этим, будто только и ждали подобного события, зачастили выстрелы с земли.
– Ужас какой! – сказал Наркисс и задернул шторку, вжимаясь в угол. – Это же бомбы! Налет! Как они сумели начинить легкий биплан тяжелыми снарядами?
– Держитесь! – вскричал Элизбар, кинув странный взгляд на нервного ученика. Тот явно помог наставнику стряхнуть оцепенение. Взрывы гремели все ближе, к ним примешался человеческий вой, стрельба и неожиданный гудок паровоза. Впрочем, тот быстро прекратился, будто этому механическому чудищу заткнули пасть. Со стороны состава донесся мощный взрыв.
Мобиль наконец тронулся, будто ждал воздушного толчка – тот настиг машину вместе с окровавленным ошметком плоти. Ударившись о заднее стекло и оставив бурый потек, человеческая кисть упала в лужу, однако Максим не смотрел на нее, в страхе ожидая, что один из обломков паровоза долетит до машины и придавит ее к дороге. Но или паровоз остался цел, или он состоял из слишком тяжелых деталей – только ничего, кроме деревянной трухи от развалившегося забора, на мобиль не упало.
Из Лихая маленький отряд выбрался без потерь. В поселке же развернулось настоящее сражение, больше напоминавшее битву нерпы с белым медведем, потому что причинить реальный вред крепким, видимо железным бипланам было очень затруднительно. Те же, судя по столбам дыма, что заволакивал вечереющее небо, “потрудились” очень эффективно. Впрочем, кажется, один из бипланов повредить все же удалось – он с хаотическим вихлянием покинул поле боя и скрылся за сопками на юго-востоке.
– Странно. – Наркисс проводил летающую машину глазами и оглянулся на закатное Солнце. – Дольмен же вроде на востоке.
– Может, он другие поселки полетел бомбить, – высказал предположение Фока. – На самом деле странно вот что. Как дольменцы узнали, что сегодня в Лихае формируется состав с новобранцами? Не наобум же они летели?
Никто не нашелся, что на это ответить.
Тракт ни разу не удалился от железной дороги дальше чем на сто саженей. Она тянулась с севера на юг спиной монструозного червя, задумавшего покинуть тесные глубины земли, да так и застрявшего на полпути к Солнцу. Темные от паровозной копоти валуны горбатились по склонам насыпи, придавленной двумя бесконечными железными рельсами.