Проблема получила решение очень быстро, и совсем не таким образом, на какой рассчитывал переводчик. Буквально на следующий день, выходя из здания Военного ведомства – был уже ранний вечер – он увидел короткую процессию гвардейцев из четырех человек. Они конвоировали еще двоих – потерянного и обросшего щетиной типа, в котором Максим после секундного колебания узнал своего ориенского приятеля, и понурую женщину в длинном сером платье, с увязанными в хвост волосами.
– Фаддей! – вскричал он и бросился наперерез гвардейцам, на мгновение смяв их строй. Они сбились с шага и едва не проткнули Максима штыками, однако удержались и стали теснить его в сторону, к выходу из ведомства. – Что случилось?
– Уйдите с дороги, сударь! – рявкнул капрал с почти развязавшимся зеленым бантом в петлице.
– Лучше отойди, Макси, – услышал он негромкий голос женщины, с ужасом узнавая в ней Февронию.
– Постойте! – воскликнул он. – В чем провинились эти люди? Я их знаю. Это ведь инженер с фабрики Поликарпова и будущая учительница!
Но солдаты и не думали удовлетворять любопытство Максима, а сам Фаддей молчал, в каком-то отупении глядя сквозь земляка. Судя по всему, он ничего не замечал вокруг себя и переставлял ноги механически, и возгласы земляка ничуть не повлияли на него. Максим хотел дернуть его за рукав, но не успел – гвардейцы оттеснили его от арестантов, грубо толкнув в сторону, и продолжали движение. “Лучше бы тебе, парень, не знать их”, – пробормотал под нос капрал. Переводчик отправился за ними, однако далеко не ушел: инженера с подругой свели в подвальные помещения и захлопнули за ними массивную решетчатую дверь. Дежуривший тут солдат хмуро окинул чиновника взглядом и крепче стиснул винтовку.
Забыв о том, что собирался пораньше пойти на рынок, Максим бросился вверх по лестнице и вскоре уже был в приемной товарища министра. Тут сидели припозднившиеся чиновники с пухлыми папками, многие в офицерских мундирах, и негромко переговаривались.
Симпатичная секретарша воззрилась на запыхавшегося переводчика:
– Вы записаны на прием, сударь?
Максим подошел к ее столу и наклонился над ним.
– Моя фамилия Рустиков.
Девушка на мгновение смешалась, будто что-то припоминая, затем ее личико выразило самый живой интерес к сотруднику. Она вскочила и прошла в кабинет Магнова, с трудом придержав массивную деревянную дверь. Остальные посетители замолчали и хмуро смотрели на выскочку, вздумавшего проникнуть к Элизбару минуя всякие бюрократические рогатки.
– Проходите, сударь, – прошептала девушка, возникая из кабинета начальника.
Максим заскочил туда, едва не сбив секретаршу, и почти столкнулся с Магновым. Тот покинул свой стол, стоявший в дальнем конце длинного затененного помещения, и нетерпеливо мял пальцы. “Законный” посетитель остался ждать его, причем достаточно далеко от выхода, поэтому услышать он ничего бы не смог. На Элизбаре была изящная гражданская одежда – коричневый сюртук и белый пикейный жилет, а также черные штаны, из-под которых торчали острые носы туфель. Шею помощника министра охватывал платок в коричневых разводах.
– Говори, – приказал Магнов. “Только бы мой вопрос не показался ему мелким!” – мелькнуло у переводчика, и он сказал:
– Я только что видел, как арестовали Фаддея. Это мой земляк из Ориена, он работает инженером у Поликарпова. Отличный специалист. – “Смерть забери, что за чепуху я несу”. – А с ним была студентка, ее зовут Феврония.
– Фамилий не помнишь, конечно? – усмехнулся Элизбар. Максим помотал головой. – Ну и чего ты от меня хочешь? Наверняка эти люди преступники. В прошлом году с ними бы и разбираться не стали, а теперь будет суд… Ты что же, полагаешь, они невиновны?
– Я не знаю… Феврония совсем неопасная женщина, какая она преступница? – Максим растерялся, потому что понял – его “ходатайство” не имеет особого смысла и попросту некрасиво, если его друзья и в самом деле совершили какое-то злодеяние. Почему они не должны понести наказание, когда ежедневно погибают сотни других людей, не имеющих “высоких” связей? Чтобы окончательно не запутаться, он сказал: – Пожалуйста, сделайте так, чтобы расследование и суд были объективны. Может быть, найдутся смягчающие мотивы или указания Собрания…
Элизбар достал из внешнего кармашка мундира листок бумаги и нацарапал в его уголке карандашом два-три слова, потом кивнул и посмотрел на посетителя, терпеливо дожидавшегося его.
– Хорошо, – проговорил он. – Завтра вестовой принесет тебе конверт от меня, там будет все, что я выясню по этому делу.
– Спасибо, – виновато улыбнулся чиновник и коротко поклонился. Чувствуя между лопаток сверлящие взгляды людей, сидевших в приемной, он вышел из кабинета к лестнице, чтобы отправиться наконец на рынок. Скорее всего, многие посетители сочли его доносчиком, примчавшимся с особо горячей новостью и пренебрегшим необходимостью таиться от чужих.
После некоторого размышления он понял, что ожидать какого-то иного решения судей, кроме расстрельного, вряд ли стоит. Но надежда все равно оставалась: на то, что товарищ министра успеет вникнуть в проблему и найти лазейки, которые бы позволили отпустить Фаддея с подругой, или хотя бы на то, чтобы спасти Февронию, потому что просто так инженера, конечно, никто бы не схватил. Наверное, жажда научного познания завела его в какие-нибудь уж совсем опасные дебри и он преступил закон незаметно для себя, открыв что-нибудь ужасное… “Интересно, когда он успел спеться с Февронией? – задумался Максим, шагая по влажным после дождя улицам в сторону Южного моста. – Пожалуй, никто иной был бы не в состоянии окрутить его. Только такая беззаветная и нетребовательная девушка”.
Поистине, сегодня у переводчика выдался день неожиданных встреч. Не успел он выбрать и купить пару фунтов свеклы – цены к вечеру упали, и кучи талеров в кармане вполне должно было хватить фунтов на десять разных овощей и даже фунт мяса, – как в соседнем ряду увидел Варвару. Он замер, и торговцу пришлось чуть ли не силой вырвать у него уже отсчитанные монеты. “Ну, баб не видал, точно”, – проговорил купец негромко, но Максим ничего не слышал – он во все глаза глядел на девушку. Впрочем, сейчас она была уже молодой женщиной.
Он почувствовал в груди странную боль, будто долго таскал тяжести на левом плече и потянул мышцы. Только тут переводчик заметил человека невзрачной наружности, который сопровождал Варвару, неся на плече объемистую суму. “Неужели Акакий дослужился до того, что ему выделили ординарца?” – кольнула Максима неприятная мысль.
Поминутно оглядываясь, он обогнул торговый ряд. Высокая фигура “ординарца” помогла ему не потерять эту пару из виду. Впрочем, они уже закупили достаточно разных продуктов, судя по натужному выражению длинной физиономии носильщика.
– Варвара, – негромко сказал переводчик, остановившись в сажени от нее, посреди прохода между рядами, где было меньше всего народа. Варя вздрогнула и подняла взгляд от прилавка с морковью. У Максима все сжалось от темных кругов под глазами девушки. Она выглядела так, словно не закупала товар для кухни, а вышла на прогулку к берегу Кыски – в сиреневом платье с атласным воротником и отложными манжетами, и в плиссированной юбке. Ее светлые чулки и белые туфли с лиловыми бантиками смотрелись на грязной булыжной мостовой рынка так же неуместно, как валенки на лакированном полу какой-нибудь богатой гостиной.
Сопровождающий тотчас опустил мешок на землю и выступил вперед, оглядывая переводчика с ног до головы. Видно, его скромный вид внушил “ординарцу” тяжкие подозрения.
– Макси! – Она порывисто шагнула вперед, не обратив внимания на маневр спутника и слегка разведя руки, словно готова была броситься молодому чиновнику на шею, но сдержалась и только сплела длинные пальцы. – Я думала, ты умер.
– Мне повезло, – сказал Максим. – Ты, я слышал, замужем?
– Да, мы живем с Акакием, на Пароходной… – Она покосилась на “ординарца” и проглотила окончание фразы – кажется, Варя хотела выдать бывшему завсегдатаю их гостиной номер дома и квартиры, но что-то ее остановило. – А как твоя семья?
– Дочка выжила… Касиния. Сейчас вдвоем.
– Очень жаль. Акакий-то мой в гору пошел, как в Метрическое ведомство устроился, – оживленно заговорила она, однако в голосе ее Максим различил странные истерические нотки. А может быть, ему хотелось, чтобы они в нем прозвучали, и Варвара на самом деле гордилась успехами мужа. – Помнишь господина Лаврина, что к нам в гости зимой захаживал? Вот, Акакий сейчас у него помощником служит. А этот Урван нынче большой человек стал, начальник над всеми светскими благочинными в столице. Акакий помогает ему законность в городе поддерживать, представляешь? Разные приказы до судейских доводит, указания…
– Да уж, – пробормотал Максим, вздрагивая. – Судейским полезно, что им в карман полезло.
Ему внезапно стало отчего-то холодно, будто с реки прилетел вечерний ветерок. Слава Солнцу, он незаметный человек и никак не может попасться на глаза Урвану, и тот, наверное, давно забыл дерзкого нарушителя Уложения о метриках.
– Что?
– Так, поговорка в народе появилась, – смутился Максим. – В кабаке услыхал.
– Нам пора идти, сударыня, – произнес внезапно “ординарец”, уверенно подхватывая мешок. Словно он ни секунды не сомневался, что Варя молча последует за ним. Во время разговора он мрачно буравил переводчика тяжелым, пронзительным взглядом из-под низких, густых бровей, будто стараясь получше запомнить его. – Странные вы слова говорите, сударь. Будь я при исполнении, мог бы вас арестовать.
– Да что ты говоришь? – вскинулся Максим. – Может, тебе еще одну сказать? – Какая-то безумная бравада охватила молодого чиновника. Он уже собирался сообщить недавно слышанную им фразу: “Смерть сотворила два зла – благочинного да козла”, как вдруг Варя вплотную приблизилась к нему и прошипела:
– Молчи, дурак.
Максим осекся и бросил по сторонам взгляд: многие не занятые торгом купцы уже с откровенным интересом смотрели на их троицу, перемигиваясь и кивая друг другу с “понимающими” усмешками. Ему стало неловко за вспышку злости, и он молча кивнул головой, бросил: “Прощай” и скрылся в толпе. Лавируя между шумными покупателями, возмущенными дороговизной, о