– Нужно идти назад, – сказала Эвелин – К высокой колонне – ядру машинного интеллекта. Только там ты сможешь взять управление кораблем на себя.
– Это невозможно, – прохрипел Адам. – Поглощение невозможно. Я слаб.
– Но тогда…
Контакт.
– Вот почему я не… пошел на это, – добавил Адам и мобилизовал последние резервы мозга. – Я здесь, чтобы освободить узников. Они знают корабль гораздо лучше. Возможно, у них получится…
Ворота за ними окончательно распахнулись, и показались преследователи. Впереди были шестиногие собаки. Они подходили все ближе, скаля зубы и рыча.
Клац… Защитная программа, новое улучшенное дополнение к сознанию, ключ, который был предназначен для управления кораблем… Бартоломеус снабдил программу функцией автоадаптации. Автоадаптация – сложное слово, но стоящее за ним явление куда сложнее. Адам даже не пытался в этом разобраться. Он просто радовался, что этим ключом можно открыть не один замок, а несколько. Ключ подходил и для этих древних казематов возрастом в миллион лет.
Адам хотел поднять руку, чтобы еще раз прикоснуться к зеркалу, в котором отражалось лицо, полное надежд, но ему не хватало сил – смерть была совсем близко. Тело слабело. Он посмотрел на ладонь, кожа на ней была дряблой, изрезанной морщинами, дрожавшие пальцы больше не слушались его.
– Эвелин, моя рука…
Она потянулась к нему и подняла его руку.
– Зеркало, первое зеркало.
Первое добравшееся до них шестиногое существо разинуло пасть, выпустило когти и прыгнуло.
Эвелин подняла старую морщинистую руку Адама к первому зеркалу. Едва пальцы его коснулись, как плоскость начала двигаться. Зеркало опрокинулось и зацепило соседнее, которое тоже упало назад. Они стали валиться одно на другое, словно костяшки домино, и, падая на пол, разбивались. Звук громким звоном разнесся по залу, но его перекрыл истошный вой шестиногой собаки, та почти добралась до Адама и Эвелин, но застыла в воздухе, а затем разлетелась, словно стекло. Остальные преследователи в страхе попятились от открытых ворот, трое из них, стоявшие впереди, столкнулись друг с другом и раскололись, другие же обратились в бегство.
Адам посмотрел на руку, которую Эвелин только что отпустила: на ней появились темные линии, разъедавшие кожу и кости.
– Адам, – закричала Эвелин. – Что с нами, Адам?
Он повернулся и увидел, что темные линии перешли на ее руки и окутали все тело. Они достигли ее лица, широко раскрытых глаз…
– Адам, – закричала Эвелин, но крика не было, потому что ее рот разбился, словно зеркало. Адам не мог ничего ответить. Теперь у него не осталось не только сил, но даже губ и языка.
Корабль поглотил их.
На кушетках у старого коннектора в недрах красно-коричневого Марса лежали мужчина и женщина, она до недавнего времени была бессмертна и молода душой, мужчина же – стар и смертен. Супервайзер, наблюдавший за ними, заметил в поле статуса мигающие значки. Он получал информацию напрямую, не используя эквивалент органов чувств. Черные линии ассимиляции пронизывали всю комнату с пьедесталом и достигли соседнего помещения, где находился старый коннектор, достигли ложа с двумя людьми. Зная, что цель уже близко, линии стали распространяться еще быстрее, ведь тела должны стать частью обширного искусственного интеллекта. Несколько добрались до проекций голограмм с изображениями основателей и мыслителей – мужчин и женщин, шесть тысяч лет назад объединившихся с Супервайзером.
Голограммы исчезали одна за другой. Комната наполнилась шумом, похожим на шорох осыпающегося песка.
Адам – старик на кушетке, который был моложе женщины рядом с ним, – задрожал. Он повернул голову, открыл глаза и пробормотал:
– Ребекка?
Он еще дышал, потом закрыл глаза, и вскоре дыхание прекратилось. Супервайзер зафиксировал изменение потоков данных, нить канала квантовой связи стала тоньше, а затем порвалась.
Не открывая глаз, женщина села рядом с умершим и спросила:
– Адам. Что с нами происходит?
Затем она откинулась назад и положила руку на его лицо. Индикаторы в поле статуса снова изменились, они говорили о том, что женщина умерла.
На стенах оставалось всего несколько голограмм основателей, но, когда черные линии достигли их, они тоже растворились. Супервайзер продолжал стоять рядом с кушеткой, смотря на умершую пару. Он подождал, пока на стенах не останется голограмм и семьдесят девять человек не уйдут в небытие. Затем его мерцающая фигура, похожая одновременно на мужчину и на женщину, смотря под каким ракурсом наблюдать за ней, тоже растворилась.
Звездное море
«Эволюция, – думал Адам. – Развитие от меньшего к большему, от низшего к высшему, от простого к сложному. Едва появившись, органическая жизнь начала проходить путь непрерывных превращений, который уже на ранней стадии привел к возникновению аминокислот и другого биологического строительного материала. В подходящих условиях – а во Вселенной всегда есть такие места – новые одноклеточные организмы, проходя естественный отбор, усложнялись, пока у них не появился разум и они не начали осознавать свое существование. Но, если смотреть на этот процесс отстраненно, глазами орла, который все видит и понимает, то станет ясно, что это был шаг в рамках общих законов природы и материи, тщательно продуманном плане под названием «эволюция». Чтобы облегчить жизнь, защитить себя от природы и чувствовать независимость, биологический разум создал технику и механизмы. Он хотел изменять окружающую среду, условия жизни по своим правилам и желаниям. Ему это нравилось, и он конструировал все более сложные машины, веря, что сможет сыграть ведущую роль в эволюции и повернуть ее в желаемом направлении. Но это была лишь одна из множества иллюзий, которые высокоразвитые организмы питали по причине ограниченности своих знаний».
За этим наблюдал всевидящий орел, который летал в вышине и мог заглядывать в будущее. Если у эволюции была цель, она состояла в том, чтобы создать биологические разумные организмы, которые построят умные машины.
Машинам не хватает хрупкости органической жизни. Они могут жить на просторах холодного космоса или в мирах рядом со звездой, при высокой радиации, высоком атмосферном давлении или на морских глубинах. Машины могут существовать в любых условиях. Кроме того, они могут брать строительный материал из любой среды, чего лишены биологические существа. Машины думают намного быстрее и, лишенные эмоционального балласта, развиваются по экспоненте. Они практически бессмертны, время едва ли играет для них какую-то роль. Они знают, что рано или поздно смогут достичь любого места во Вселенной. Это лишь вопрос сроков. Чтобы колонизировать галактики, достаточно иметь автономные споры, которые будут создавать репликантов и, используя имеющиеся ресурсы, копировать самих себя, а затем разлетаться в разные стороны и снова копировать себя в новой звездной системе. Они создали систему квантовых каналов, а когда их пропускной способности стало не хватать, сразу же появились технологии переноса сознания органических разумных организмов. Это был работающий механизм, в том числе потому, что машинам, привыкшим руководствоваться законами логики, не хватало изобретательности, нужной в определенных обстоятельствах. Миллион лет назад мурийцы поняли, что от придуманных ими машин исходит угроза, и попытались ограничить их интеллект. В ответ машины взялись за оружие, что привело к войне, которая разрушила целый мир и множество народов. Результатом этого конфликта стало появление корабля, способного к реконфигурации, сообщества машин, которое считало высокоразвитую органическую жизнь опасной для себя и начало уничтожать ее везде, где находило.
Орел летал достаточно высоко, чтобы увидеть все это. Он бросил мимолетный взгляд в будущее, и ему стало грустно от увиденного: еще больше опустошенных миров и разрушенных мирных цивилизаций. Машины летали из одной солнечной системы в другую, руководствуясь холодной логикой, и считали, что надо защищаться от нападения биологических форм жизни. Корабль искал сбежавших мурийцев, пытаясь помешать им завершить работу по созданию нового оружия. Эти поиски вели к разрушениям не только на просторах Млечного Пути, но также и в других галактиках.
Орел повернул голову, изменив угол зрения на прошлое, настоящее и будущее. Теперь он увидел новый образ, в котором не осталось места для смерти и разрушений. Он понял: биологический интеллект и машины могут существовать в мире. Они могут дополнять друг друга и тогда достигнут более значительных результатов, чем сейчас. А результат – понял он – больше, чем сумма всех частей.
«Я мертв, – размышлял Адам. – И тем не менее могу осознавать такие сложные концепции и видеть все гораздо четче, чем прежде».
А все потому, что он и был тем самым орлом, который, простерев крылья, летает в вышине, наблюдает за всем происходящим и даже заглядывает в будущее.
Над беспокойным океаном нависали серые тяжелые облака. Ветер поднимал волны до такой высоты, будто они хотели превзойти друг друга. Доходя до утеса, волны разбивались возле камней. Стоя на скале, Адам смотрел на воду и знал, что он не один.
– Раньше ты часто стоял на этом месте, – зазвенел голос у него за спиной. – Смотрел на бушующее море.
– На самом деле мы не здесь, – не поворачивая головы, ответил Адам.
– Нет, – в поле зрения Адама появился Бартоломеус – мужчина с большими серыми глазами и длинным носом. Его волосы потеряли серебристость, сейчас они были скорее темно-коричневыми с отпечатками черных линий.
– Этот разговор будет последним. Ты выполнил важную миссию, взяв на себя управление кораблем.
– Ты ошибаешься, – ответил Адам, смотря на море и чувствуя на лице брызги. – Это я связался с тобой, а не ты со мной. Именно я разрешил конфликт с кораблем, а не ты. Нет, я не даю тебе право управлять кораблем.
– Это является частью миссии, – зазвенел голос Бартоломеуса. – Миссия будет считаться выполненной, только если ты передашь нам управление кораблем.