Югурта-царь: [57] «О город блудный!
Тебя купить ничуть не трудно,
Лишь был бы кто купить готов!…»
А ныне мало ль городов,
Где и советы и суды —
Бессовестные слуги мзды?
Так рушат правые порядки
Власть, кумовство, корысть и взятки!
Бывало, мудр был государь,
Ученые, бывало, встарь
В совет старейшин избирались,
А преступления карались;
В довольстве люди жили, мирно.
Но глупость полог свой обширный
Простерла над землею всей,
Вербуя в рать свою князей,
Чтоб здравомудрость угнетать,
Любостяжанью волю дать
И чтоб неопытный совет
Гнездовьем был народных бед,
Которых множится число.
Вот глупости всесветной зло!…
И дольше б княжил князь иной,
Когда б не стал на путь дурной,
А защищал бы справедливость
И льстивость бы карал и лживость
Советников, которых надо
Еще задабривать наградой!
Кто взял подачку – прихлебатель,
Кто принял взятку – тот предатель.
Корабль ремесленников
Под скрип снастей, под всплески весел
С мастеровыми всех ремесел
Корабль от берега плывет
По вольному простору вод.
Мастеровые эти люди
Везут своих цехов орудья.
Но нет респекта в наши дни
К ремеслам. Портачи одни
И проходимцы-шарлатаны
Все – хоть ни два ни полтора —
Преуспевают, как ни странно.
Сегодня лезут в мастера:
Ремесел много – и теперь им
Житье, невеждам-подмастерьям,
И даже тем, кто и недели
Учиться делу не хотели'
Работают того лишь ради,
Чтобы соседу быть внакладе.
Чуть цену сбавил – хоть беги:
Все в городе тебе враги!
А не уступишь – большинство
Тебя поддержит для того,
Чтоб цены сохранить. А все ж
Цена дрянной работе – грош!
Но эти самые строптивцы
Сбивают цену, нерадивцы,
Плохой работой. Так у всех:
Тот назову иль этот цех, —
Свои изделья сбыть готовы
Все нынче по цене дешевой.
Но вещь плохая не нужна,
Как дешева ни будь она.
Теперь ведь каждый норовит
Придать вещам лишь внешний вид,
А для любого ремесла,
Воистину, нет хуже зла!
Я вам признаюсь кое в чем:
Немало с этим дурачьем
Я сам якшался, чтоб о них
Поведал мой правдивый стих.
Но многого я не сказал:
За два-три дня все написал,
А то, что делается спешно,
Никак не может быть успешно.
Принес один мазила раз
Свою картину напоказ
К прославленному Апеллесу. [58]
Придать себе желая веса,
Похвастал он: «С такой картиной
Я справился за день единый!»
Но Апеллес в ответ: «Да ну?
За целый день – всего одну?!
По этой судя, я считал,
Что за день ты штук шесть создал!»
Мазиле так сказал художник…
Теперь представьте, что сапожник
Стачал сапог пар двадцать в день:
Рассыпались бы, чуть надень!
Сколь было бы для всех плачевно,
Коль оружейник ежедневно
Ковал бы дюжину клинков,
Снабжая ими простаков?
От них не прок, а лишь помеха:
С плохим оружьем не до смеха!
А если плотник без смекалки
Бревно для потолочной балки
Начнет тесать – так от бревна
Щепа останется одна!
И каменщиков есть немало,
Кирпич кладущих как попало.
Есть у портных свои грешки:
Длиннее делают стежки —
Скорей заказ готов. Увы,
Недолговечны эти швы!
А те, кто при печатном деле, —
Весь заработок за неделю
Беспечно в день один пропьют!
И то сказать, не сладкий труд —
И утомительный, и грязный:
Иль с мелочью разнообразной
Возись, иль книгу набирай,
И корректируй, и сверяй,
И краску черную вари
В такой жарище, хоть умри!
Иному, впрочем, на работу
Не жаль ни времени, ни пота,
А сделал – все не так, как надо!
Но он из Обезьянограда, [59]
И не было такого чуда,
Чтоб мастер дельный был оттуда!
На том же судне дураков
Немало есть учеников,
С которых шкуру-то дерут,
А платят им гроши за труд.
Но эти пустят все равно
Свой заработок на вино.
О завтра думать – есть ли толк:
Все пропил – лезь, как в петлю, в долг.
…Так они едут – с цехом цех,
Но я собрал еще не всех!
О дурном родительском примере
Ребенок учится тому,
Что видит у себя в дому:
Родители пример ему.
Кто при жене и детях груб,
Кому язык распутства люб,
Пусть помнит, что с лихвой получит
От них все то, чему их учит.
Теперь вести себя прилично
Не в моде стало, и обычно
И женский пол, себя позоря,
Стал срамословить в разговоре.
Мужья – пример для жен своих,
А дети учатся у них:
Там, где аббат не враг вина,
Вся братия пьяным-пьяна!
Что говорить, – спокон веков
Полно на свете дураков!
Не волк воспитывал овец,
Походку раку дал отец.
Когда родители умны
И добродетельно скромны,
То благонравны и сыны.
Попался как-то Диогену [60]
Какой-то пьяный совершенно,
Впервые встреченный юнец
«Сынок, – сказал ему мудрец, —
Ты, вижу, весь в отца родного:
Бьюсь об заклад – он раб хмельного!)
Коль видят нас и слышат дети,
Мы за дела свои в ответе
И за слова: легко толкнуть
Детей на нехороший путь
Держи в приличии свой дом,
Чтобы не каяться потом.
О наслаждениях
Кто похоти покорный раб,
Тот нищ умом и духом слаб, —
Он плохо кончит, жертва баб!
Грех похоти, мужской тем паче,
Сравнить могу я с девкой падшей,
Что, у порога сидя, в дом
Зовет прохожего: «Зайдем!» —
И ложе по цене дешевой
Со всяким разделить готова,
Суля обманчивое счастье
Поддельной, всем доступной страсти.
Дурак в ее объятья вмиг
Бросается, как дурень бык
Под тяжкий молот скотобойный
Иль как овечка, что спокойно,
Резвясь, вдруг в петлю попадет, —
А кто-то в сердце нож воткнет.
Смотри, глупец, не будь так рад —
Ты ввергнешь душу в темный ад,
Распутной девкой соблазнясь.
Но, похоти не покорясь,
Иного причастишься счастья.
Прочь от соблазнов сладострастья,
Чтоб в грех язычества не впал,
Как древний царь Сарданапал, [61]
Кто мнил, что радости иной
Нам не дано, кроме земной,
А смерть всему кладет конец!
Себя же обличил глупец:
За мимолетным счастьем гнался,
А сам впоследствии признался:
«Кто наслажденья слишком любит
Навеки сам себя погубит».
Нет радости, чтоб не минулась
И горечью не отрыгнулась,
Хоть, наслаждений трубадур,
Пел по-иному Эпикур! [62]
О тех, кто женится на деньгах
Тот, кто, прельстясь деньгами, в брак
Вступить готовится, – дурак:
Дождется ссор, скандалов, драк!
Кто добровольно стал ослом,
Тому и мука поделом!
Женясь на старой, но богатой,
Заплачешь ты: «О, день проклятый!»
Жить будешь, как в тюрьме, во мраке,
В своем бесплодном, стыдном браке
С тем денежным своим мешком,
Который был твоим божком
И чьей начинкою приманен,
Ты одурачен, оболванен.
Столь неразумный шаг свершив,
Никто не может быть счастлив.
Да, кто вступает в брак такой,
Забудь про счастье и покой!
Уж лучше жить в пустыне голой,
Чем этой жизнью невеселой
Со злой женой, в плену таком,
Став денег ради дураком!
Коль нет свиньи, любитель сала
Зарежет и осла, пожалуй.
И что же? Сала – черта с два,
Скотинка бедная мертва,
Хозяину же, кроме слез,
Грязь остается и навоз.
Брак современный, между прочим,
Власть Асмодееву упрочил. [63]
Где Вооз, [64] кто на чужестранке,
Пришелице-моавитянке,
Женился, хоть была она
Совсем бедна и незнатна,
И жил в согласье с ней, любовно?
А нам помеха – ранг сословный
И златолюбье! Потому
Нет мира и любви в дому:
Бранятся врозь, бранятся хором:
Тот uprecorum, та – vsbessorum.
О зависти и злобе
Царят на свете три особы,
Зовут их: Зависть, Ревность, Злоба.
Нет им погибели до гроба!
Глупцов рождают нам всегда
С избытком Зависть и Вражда.
Желая вас предостеречь,
О них веду сегодня речь.
В словах «твой», «мой» находим завязь
Того плода, чье имя Зависть.