ЧУЖИЕ ТЕКСТЫ
В одной из старых папок с записными книжками нашла я этот документ и приведу его целиком.
О профессоре В. С. Галкине, участнике конкурса на замещение кафедры патологической физиологии с клиникой в Московском Институте для усовершенствования врачей:
Профессора В. С. Галкина я знаю: 1) как студента медицинского факультета Томского Университета, 2) как штатного ординатора вверенной мне Факультетской Хирургической клиники при Университете, 3) по его последующей работе в хирургических клиниках профф. В. А. Оппеля и С. П. Федорова (Нейро-хирургический институт), 4) как самостоятельного больничного специалиста-хирурга и, наконец, в 5) по его работе в течение последних лет в лаборатории А. Д. Сперанского.
Такое близкое и непрерывное знакомство с проф. Галкиным на протяжении всей его научно-практической карьеры дает мне основание и право характеризовать его как исключительно работоспособнаго, высокоодареннаго и талантливаго молодого ученого, имеющаго за собой значительную и высоко-качественную научную продукцию, доказавшаго на деле выдающиеся хирургические способности, равно и преподавательские навыки. Не может подлежать сомнению, что в лице проф. Галкина мы имеем одного из наиболее достойных представителей молодого поколения научно-образованных хирургов, имеющаго все данные к занятию клинической хирургической кафедры и к дальнейшему продвижению на путях научно-практической хирургии. Новосибирск 5 апреля 1935 г.
Отзыв этот на пожелтевшей веснущатой бумаге написал лиловыми чернилами острым четким красивым почерком великий сибирский хирург Владимир Михайлович Мыш.
Моя американская невестка Анка дружит в Америке с Наталией, женой правнука Владимира Михайловича: мир тесен.
Владимир Михайлович, человек храбрый и благородный, заступался за репрессированного и сосланного в Туруханский край архиепископа и блистательного хирурга Валентина Феликсовича Войно-Ясенецкого, писал письма советской власти, однако, безрезультатно. Войно-Ясенецкий не погиб в острогах и ссылках, прошел все круги ада, получил за свои научные труды Сталинскую премию, был архиепископом Крымским и Симферопольским, ныне архиепископ Симферопольский Лука прославлен и причислен к лику святых Новомучеников и исповедников Российских. Вспомнив его еще раз, понимаешь снова, что святые среди нас, как и в прежние незапамятные времена.
ЧУЖИЕ ТЕКСТЫ (Продолжение)
Однажды получила я послание от молодой читательницы, Кати Герасимовой. Она писала, что пришлось ей прожить около года в Астрахани, вдали от родных, от Петербурга, от Комарова: пребывание ее в Астрахани связано было с работой мужа. И там, на южной широте, читала она мои книги. А мне хочет она подарить «маленькую заметку-впечатление», поделиться городом, в котором довелось пожить.
Эта «заметка» очень мне по душе, и поскольку нет у меня журнала либо альманаха, в котором могла бы я ее напечатать, чтобы прочел ее и ты, читатель, я поставила ее в собственное произведение, такая длинная цитата, тоже мне, Пьер Менар, автор «Дон Кихота»… Итак:
Это такое место на земле, где живут животные из Красной книги, где много кошек с осмысленными лицами, где пахнет югом черная душная ночь, где пауки размером с воробья плетут паутины на балконе, где Волга лежит как большая лента цвета Нила и искрит от солнца, где под водой растут деревья и сады цветут из водорослей в каналах, и в них там своя жизнь, где небо почти белого цвета и запеченное солнце, как раскаленное желтое яблоко, где я много еще чего не видела и не знаю, где живет призрак в доме с обсерваторией, где еще почти весь город — это старые здания, где дворы, в которых мангалы, пахнет шашлыком по выходным и лестницы в никуда с проросшими цветочками и ступеньками, где ночью ходить в майке жарко, а зимой ледяные ветра до звона костей, где море какое-то без пляжей, за 70 км, где живут браконьеры, убивают друг друга за рыбу, а эта рыба — единственный, возможно, правообладатель этих вод, где плетется паутина истории разных народов, только вот кто — паук? где перекресток муравьиных дорог, где еще существуют базары с соленьями и кореньями, и слышны песнопения во славу Аллаха, где кроме парного мяса никакого мяса нет, где ходят шерстяные зимние коровы важнее машин на дороге, лошади пасутся, и смотрят на тебя как на пришельца, смиренно с такой пронзительной тоской и задумчивостью, где есть паромные переправы, где бывают туманы как густая сметана, и ты влип! Где живут духи предков, слышится музыка барабанов Курмангазы, где кажется, что ты на Луне, где бывают ливни и превращаются в океаны, где я хожу на работу в офис, и часто смеюсь, где-то на юге, где не бывает весны и осени, только лето и зима, где разноцветные мечети и православные церкви, где мироточат иконы, где много фотолюбителей и музыкантов, где водятся горячие южные мужчины и женщины, где бывают стрелки из 90-х, и концерты американских джазменов, где живут финны, итальянцы, англичане, немцы, едят в Сабвэе, иногда бухают водку, а потом пьют пиво в ресторанах на берегу, купаются в бассейне и заставляют страдать русских девушек, где непонятно почему вместо почему — зачем, где живут здоровые крепкие и земные люди, и те, кто любит поговорить между строк, где губернатора можно рукой потрогать, когда он на набережной гуляет, где готовят райские молочные коктейли, мятный, брусничный и клюквенный — самые лучшие! где лежишь на берегу и кто-то неизвестный в реке колбасится и взбивает воду, какой-то плавающий зверь, где вобла вяленая вместо витаминов, где есть ерик Черепаха, и Финогенов, а еще Рыча, и другие смешные названия, где живет мечта о Бакинском променаде, где водичка волшебная, где асфальт под колесами автомобиля хочется лизать языком, как соленый сухарик, где заброшенные посты ГАИ, похожие на торты со взбитыми сливками, и остановки как произведения искусства, где маршрутчики курят гашиш, где всегда пропускают пешеходов, где фонари по ночам гудят, а под ними феерически танцуют летающие насекомые, и тоже гудят, где бывает тысяча гигантских стрекоз над тобой, как зонтик, где столько новой музыки и фильмов, и разных историй, что жизни не хватит, где в фонтане можно собирать воду в пакет и загорать с ногами в пакете с холодной водой, и эта вода — единственное холодное здесь, когда температура за 40, где никогда об этом не скажут, потому что здесь все 50, и тогда у нас будет три месяца каникул, государство этого не простит, и в ноябре еще можно в футболке разгуливать, где добрые соседи, где так много сверкающих белых джипов, где черешня растет сама по себе, и ты чувствуешь себя живым человеком, чувствуешь землю под ногами и небо над головой, ведь так мало высоких зданий, а Газпром показывает кино, он же везде Газпром, и весь в стекле, как бутылка пива, а пиво!!! где это пиво водится!!! черновар, купец или еще там какое, разливное, как мед, где все бибикают, когда свадьба едет, где всё строго и одновременно очень разболтанно, где кто-то живет в пент-хаусе с видом на Волгу, а кто-то — в вагончике на берегу заросшего ерика, и угощает кофе, и котята выбегают как клубки с шерстью и хочется их всех затискать, где ночью приступ клаустрофобии может начаться где-то на краю земли, какой-то деревни, от темноты, хоть глаз выколи, и кто-то умер по неизвестной причине, где узенькие лазейки между мазанками и велосипед застрянет, где есть связь между Волгой и Невой, где всё как везде и свое собственное время, вкусные дорогие духи и одежда, где показали исландское кино и был настоящий исландский парень, и читал вслух названия по-исландски, где удивишься, как много ночью народа на набережной и поймешь, Астрахань — это центр Вселенной, куда стекаются все потоки воды и связей, где выжженные степи с орлами и журавлями и их брачными танцами, где есть деревни китайцев с выращиванием риса, где закрываются ставни в центре города, где ручная саранча, арбузы и дыни, где все летние слова перевесят зимние, где не грустно оттого, от чего обычно падают слезы, потому что солнце как благояр, невозможно ходить без улыбки, невозможно напрягаться и быть несчастным, невозможно представить, что бывает что-то другое, когда Эйваз берется за дело . Где неподалеку священная гора со спящим великаном на ее восточном боку, и поле с красными маками, где где буддийский храм и другие пласты культуры, где прошлые миры присутствуют в сегодня и в завтра, где еще столько всего до фига, что мне не хватит сил договорить, ни плохо, ни хорошо, но удивленно, где мысли сбываются через секунду, где воздух разрежен и не забит ерундовыми желаниями, где люди живут просто, а некоторые — богаче царей, где когда-то было очень грязно и девушки нанимали извозчиков, чтобы доехать до соседней парадной, где однажды открылся и горячую воду, где всего одна пышечная, только открылась и я скоро туда загляну, где есть липовая аллея и замок цыганского барона, где иногда тебя не понимают, как и везде, где чувствуешь себя самым обыкновенным и хорошим, где спишь, как блаженный, и видишь сны, где любит отдыхать Путин, и тебя почти на руках держат милиционеры, чтобы не переходилась дорога во время его проезда, где Петруша I мечтал сделать третью Венецию, навязчиво мечтал и лелеял, и поэтому иногда кажется, что ты потерялся в Питере, где бывает оглушительная тишина в зимних дворах и снежинки с фонарей как будто закапывают тебе глаза атропином, где все так рано ложатся спать и все дома выключают свои окна, где если хочешь мороженое — оно будет через минуту не по твоей воле (и по твоей тоже), где никогда не достроят музыкальный театр, где есть подруги, где есть быстрые машины и приключения, где всё интересно, где я тоже сейчас есть случайно (?).
И этот чудесный хазарский текст мне еще милее оттого, что в Астрахани сто лет назад родился Клюзнер.