Постепенно, как и предсказывал Сигурд, сила моря вливалась в Кентона, закаляя его, превращая все его тело в совершенный инструмент, прочный и гибкий, как шпага.
Сигурд рассказывал ему предания викингов, неспетые саги, навсегда утраченные сказания Севера.
Дважды за Кентоном присылал черный жрец; расспрашивал его, угрожал, уговаривал - все тщетно. И каждый раз, почернев еще больше, жрец отсылал Кентона обратно к его цепям.
Столкновения богов больше не случалось. Как и Шаран во время сна рабов не выходила из каюты.
Когда все бодрствовали, Кентон не мог даже повернуть головы, чтобы не навлечь на себя удар кнута. Поэтому он часто позволял звукам рожка усыплять себя - зачем бодрствовать, если Шаран прячется?
Однажды, лежа без сна, Кентон услышал, как кто-то спускается по ступенькам. Он незаметно повернулся, так что лицо его было скрыто спинкой скамьи. Шаги затихли рядом.
- Зубран, - это был голос Гиги, - этот человек стал похож на молодого льва.
- Довольно сильный, - отозвался перс, - жаль, что силы его расходуются здесь, на то, чтобы вести этот корабль из одного тоскливого места в другое.
- Я согласен с тобой, - сказал Гиги. - Сейчас у него есть сила. И есть мужество. Вспомни, как он убил жрецов.
Вспомни! - В голосе Зубрана больше не было скуки. - Разве можно это забыть! Клянусь сердцем Рустама - как мог я забыть это? Кажется, впервые за сотни лет я увидел что-то похожее на настоящую жизнь. И этим я обязан ему.
- К тому же, - продолжал Гиги, - он предан тем, кого любит. Я рассказывал тебе, как он подставил свою спину, закрывая раба, что спит сейчас с ним рядом. Мне это очень понравилось, Зубран.
- Это великодушный поступок, - сказал перс. - Для совершенного вкуса, пожалуй, чуточку слишком красивый, но все же великолепный.
- Мужество, верность, сила, - вслух размышлял барабанщик, - и хитрость, - добавил он с веселой усмешкой. - Необычайная хитрость, Зубран, потому что он нашел способ оградить себя от звуков усыпляющего рога, и сейчас он только притворяется спящим.
Сердце у Кентона на мгновение замерло и сразу же бешено забилось. Откуда он узнал? И знал ли он наверняка? Или это только догадка? В отчаянии Кентон старался унять нервную дрожь, заставить тело расслабиться.
- Как! - воскликнул перс с недоверием. - Только притворяется? Гиги, ты бредишь!
- Нет, - тихо ответил Гиги. - Я наблюдал за ним, когда он не видел. Он не спит, Зубран.
Кентон вдруг почувствовал у себя на груди, прямо у бьющегося сердца, его лапу. Усмехнувшись, барабанщик убрал руку.
- К тому же, - сказал он с одобрением, - этот тип осторожен. Он немного доверяет мне, но не слишком. А тебя он совсем не знает и поэтому не доверяет тебе. Он лежит тихо и говорит себе: «Гиги не знает точно. Он не может быть полностью уверен до тех пор, пока я не открою глаза». Да, он осторожен. Но смотри, Зубран, он не сумел удержать кровь, и краска проступила у него на лице, и он не в силах замедлить удары сердца, чтобы оно билось спокойно, как у спящего.
Гиги опять усмехнулся, на этот раз с раздражением.
- Есть еще одно доказательство его осторожности - он не сказал своему другу, что рог не имеет над ним власти. Слышишь, как храпит длинноволосый? В таком сне нельзя усомниться. Это мне тоже нравится - он понимает, что если секрет знают двое, есть опасность, что его узнают все.
- Мне кажется, он крепко спит, - Кентон почувствовал, как перс наклонился над ним.
Веки у него поднимались сами собой, огромным усилием воли держал он глаза закрытыми, дышал ровно, не двигался. Сколько еще они простоят здесь, разглядывая его?
Наконец Гиги заговорил.
- Зубран, - сказал он тихо, - как и ты, я устал от черного жреца и от бесплодной борьбы Иштар и Нергала. Но, связанные клятвой, ни ты, ни я не можем восстать против Кланета или причинить вред его слугам. И не имеет значения, что эти клятвы вырвали у нас хитростью. Мы дали обет - и он нас связывает. Пока жрец Нергала правит на этой палубе, мы не можем сразиться с ним. Но представь, что Кланет не будет больше править, что другая рука ввергнет его в царство его мрачного повелителя, что тогда?
- Сильная должна быть рука! Где мы найдем такую среди этих морей? А если найдем, как заставить ее подняться на Кланета? - усмехнулся перс.
- Я думаю - вот она, - Кентон опять почувствовал прикосновение Гиги. - Мужество, преданность, сила, быстрый ум и осторожность - у него есть все это. И потом - он может перейти границу!
- Клянусь Ариманом! Это так! - прошептал перс.
- Теперь я дам другую клятву, - сказал Гиги, - и ты сделаешь то же самое. Если его цепи будут разорваны, он легко сможет пройти в каюту Шаран, и, я думаю, ему не составит труда получить назад свой меч.
- Ну и что тогда? - спросил Зубран. - Он все равно будет один против Кланета и всей его стаи. Мы не сможем помочь ему.
- Не сможем, - ответил барабанщик, - но мы не станем ему мешать. Наши клятвы не обязывают нас защищать черного жреца, Зубран. Будь я на его месте, когда разорвались бы мои цепи и я добыл бы меч, я нашел бы способ освободить его друга, который спит теперь рядом с ним. А он, я думаю, сумел бы отвлечь на себя всю стаю, пока этот волчонок, который уже стал взрослым волком, встретился бы с Кланетом.
- Да… - неуверенно заговорил перс, но потом продолжил веселее, - я хотел бы увидеть его свободным, Гиги. По крайней мере, кончится это проклятое однообразие. Но ты дал клятву.
- Клятва за клятву, - ответил Гиги. - Если цепи его будут разорваны, если он добудет меч, если встретится с Кланетом и мы не станем мешать ему и если он убьет Кланета, поклянется ли он стать нам другом, Зубран? Как ты думаешь?
- Почему он должен давать клятву, - спросил Зубран, - если мы еще не освободили его?
- Ты прав, - прошептал Гиги, - но если он даст такую клятву, я освобожу его!
В сердце Кентона вспыхнула надежда, потом закралось холодное сомнение. Не было ли все это ловушкой? Хитростью, чтобы помучить его? Он не пойдет… И все же - свобода!
Гиги опять наклонился к нему.
- Верь мне, Волк, - сказал он тихо. - Клятва за клятву, если согласен - посмотри на меня..
Ему предлагали бросить жребий. Что бы ни случилось, он согласится. Кентон открыл глаза и на мгновение задержал пристальный взгляд на светящихся черных бусинах, которые были сейчас так близко. Потом опять опустил веки и стал дышать медленно, притворяясь, что крепко спит.
Гиги со смехом поднялся. Кентон слышал, как они прошли вверх по ступеням.
Опять свобода! Неужели это правда? И когда Гиги - если только это не ловушка - когда Гиги освободит его? Долго лежал он так, и пламенная надежда сменялась леденящими душу сомнениями. Неужели это правда?
Свобода! Свобода и - Шаран!
11. Цепи разорваны
Ждать Кентону пришлось недолго. Едва только замер звук усыпляющего рога, как он почувствовал, что кто-то трогает его за плечо. Цепкие пальцы ущипнули его за ухо, приподняли веки. Перед ним было лицо Гиги. Кентон вынул шелковые затычки, спасающие его от непреодолимого сна.
- Вот как ты это делаешь, - Гиги с интересом стал рассматривать затычки. Он присел рядом с Кентоном.
- Волк, - сказал он, - я хочу поговорить с тобой, чтобы ты смог получше узнать меня Я буду сидеть здесь, рядом, но сюда может прокрасться кто-нибудь из этих проклятых жрецов. И тогда я сразу же сяду на место Закеля. А ты повернись ко мне лицом и прими то обманчивое положение, которому я столько раз был свидетелем.
Он поставил ногу на скамью.
- Зубран сейчас с Кланетом, они спорят о богах. Зубран, хотя и поклялся служить Нергалу, считает, что этот бог - лишь слабое подобие Аримана, персидского бога тьмы. Он также убежден, что во всей этой войне за корабль, которая ведется между Иш-тар и Нергалом, нет не только искусности и оригинальности, но отсутствует всякий вкус, а на это никогда бы не пошли его боги; уж если бы они затеяли нечто подобное, они бы все сделали намного лучше. Зубран радуется, видя, что это раздражает Кланета.
Он опять поднялся и посмотрел вокруг.
- Тем не менее, - продолжал он, - в этот раз он спорит с Кланетом, чтобы отвлечь его, а особенно Закеля, на то время, пока мы с тобой разговариваем. Кланету в подобных спорах всегда нужна поддержка Закеля. Я сказал, что не могу слушать их разговоров и побуду здесь, пока они не закончат. А они не закончат, пока я не вернусь, ибо Зубран умен, о, он очень умен, он ожидает, что наш разговор положит конец его невыносимой скуке.
Гиги хитро взглянул на светлую палубу.
- Поэтому не бойся, Волк, - он покачался на своих кривых ногах. - Только когда я уйду, отодвинься в сторону и наблюдай за мной. Если понадобится, я дам тебе знак.
Он отошел вразвалку и уселся на место надсмотрщика. Повинуясь ему, Кентон притворился спящим, вытянув руку на спинке скамьи и положив на нее голову.
- Волк, - вдруг заговорил Гиги, - там, откуда ты пришел, растет кустарник под названием чилкуор?
Потеряв дар речи от такого вопроса, Кентон уставился на него. Но, видимо, Гиги задал вопрос не без причины. Слышал ли он когда-нибудь о таком растении? Кентон напряг память.
- Его листья примерно такой величины, - Гиги показал пальцами расстояние в три дюйма. - Он растет только там, где начинается пустыня, и крайне редко встречается, и это очень печально, очень. Слушай, а может быть, ты его знаешь под другим названием? Может быть, сейчас ты вспомнишь. Надо растолочь бутоны, когда они уже набрали цвет, затем смешать с кунжутовым маслом и медом, добавить немного жженой слоновой кости и намазать этим голову. И втирать - вот так, вот так, - он энергично продемонстрировал все это на своей сверкающей лысине.
- И вскоре, - продолжал он, - начинают прорастать волосы, они растут, как пшеница весной после дождя, и вот - голой макушки уже нет! Свет уже не убегает в испуге, отражаясь от блестящей лысины, а играет в волосах. И опять человек, который недавно был лысым, становится прекрасным в глазах женщин! Клянусь Надаком, клянусь Танитом, приносящим радости! - воскликнул Гиги с воодушевлением. - От этой мази волосы ра