Он опять находился в своей комнате!
За окнами слышался гул машин, его однообразие нарушалось резкими звуками автомобильных гудков.
Кентон бросился к кораблю. Не считая рабов, там была только одна маленькая фигурка, одна игрушка. Человечек стоял на ступенях, ведущих в углубление гребцов, рот у него был раскрыт от удивления, кнут застыл в опущенной руке; каждая напряженная линия его тела выражала безграничное изумление.
Закель, надсмотрщик!
Кентон иосмотрел на гребцов. Рабы спали, их весла замерли…
Вдруг он заметил в зеркале свое отражение. Он долго стоял, внимательно разглядывая себя.
Ибо человек, стоявший перед ним, был совсем не тот Кентон, кого унесло из этой комнаты ворвавшееся сюда загадочное море; у него была твердая линия рта, бесстрашные глаза по-соколиному сверкали. На широкой груди играли мускулы - красивые, гибкие и твердые как сталь. Он согнул руки, и на них тоже обозначились выпуклости мышц. Повернувшись, он стал рассматривать спину.
Ее покрывали шрамы, следы укусов кнута. Кнута Закеля..
Закель - игрушка?
Никакая игрушка не могла бы оставить таких шрамов!
И никакая игра не могла так развить мускулы.
Сознание Кентона встрепенулось. Он ощутил стыд, страстное желание, отчаяние.
Что подумает о нем Сигурд, когда проснется и увидит, что его нет, Сигурд, которому он поклялся быть братом. Что подумает Гиги - Гиги, с которым они обменялись клятвами и который, доверяя ему, разбил его оковы?
Отчаяние охватило Кентона. Он должен вернуться! Вернуться раньше, чем Сигурд и Гиги обнаружат его исчезновение.
Сколько времени он здесь? В ответ ему раздались удары часов. Он насчитал восемь. Восемь!
В его привычном мире прошло два часа с тех пор, как он попал на корабль. Всего два часа! И за это время столько произошло? Так изменилось его тело?
А что случилось на корабле за эти две минуты, что он здесь?
Он должен вернуться! Он должен…
Кентон подумал о схватке, ожидавшей его. Мог ли он взять с собой пистолет, когда вернется, если только он мог вернуться? С таким оружием он готов будет сразиться с любыми колдунами черного жреца. Но пистолет находился в другой комнате, в другой части дома. Кентон опять посмотрел на себя в зеркало. Если бы его увидели слуги - вот таким! Они бы не узнали его. Как он объяснит все это? Кто ему поверит?
И они могут выгнать его, выгнать из этой комнаты, где стоит корабль. Закрыть ему единственный путь назад, в мир Шаран!
Он не мог так рисковать.
Кентон опустился на пол и схватил золотые цепи, висевшие на носу корабля, - такие тонкие, такие маленькие были они! Они украшали игрушечный корабль, сделанный из драгоценных камней.
Всю свою волю Кентон сконцентрировал на этом корабле, звал его, приказывал!
Он почувствовал, как золотая цепь шевельнулась в его руке, стала увеличиваться. Дернулась еще, и Кентон почувствовал боль. Цепь все. росла. Вот он стал разгибаться в пояснице, и опять ему показалось, что кто-то больно тянет каждый его мускул, каждую кость, каждый нерв.
Его ноги оторвались от пола.
Взвыли ветры - но только на одно короткое мгновение. Наконец все стихло, и слышался лишь слабый шелест волн. Кентон чувствовал их соленые поцелуи.
Внизу плескалась лазурь. Вверху поднимался изогнутый нос Корабля Иштар. Но этот корабль совсем не был похож на драгоценную игрушку. Нет! Заколдованный корабль - живое воплощение того маленького символа; реально существующий корабль где удары настоящие и где подстерегает настоящая смерть, может быть, и сейчас она подкарауливает его где-нибудь совсем рядом!
Цепь, на которой висел Кентон, поднималась вверх и входила в отверстие, похожее на огромный глаз, находившееся между каютой и изогнутым носом корабля. Неподалеку поднимались и опускались огромные весла. Отсюда его не было видно; гребцы сидели спиной к Кентону, и дыры, в которые вставлялись весла, были плотно закрыты толстой кожей, чтобы через них не проникала вода. Скрытый отвесным бортом, Кентон был незаметен и для тех, кто находился на черной палубе.
Медленно, как можно теснее прижимаясь к борту корабля, Кентон осторожно пополз по цепи. Вверх, к каюте Шаран. Вверх, к маленькому окошку, которое открывалось из ее каюты на палубу. Огромная турецкая сабля - нос корабля - скрывала эту часть палубы.
Он двигался медленно, очень медленно, все время останавливаясь и прислушиваясь. Наконец Кентон добрался до отверстия, перекинул ногу через борт и выбрался на палубу. Пробравшись к окну, он прижался к стене каюты. Теперь никто на корабле не мог увидеть его, никто, даже Шаран, если бы ей вздумалось выглянуть в это окно.
Он притаился и стал ждать.
12. Корабль завоеван
Кентон осторожно поднял голову. Цепь, по которой он поднялся, была накручена вокруг грубой лебедки, и к ее концу был прикреплен тонкий крюк, больше похожий на дрек, чем на якорь. Несомненно, что если черный жрец следил за рулем, мачтой и гребцами, то якорем занимались женщины Шаран. Кентон слегка встревожился, заметив дверь в дальней стене каюты, - там располагались девушки-воительницы. Но он подумал, что вряд ли кто-нибудь выйдет сюда, пока корабль не пристанет к берегу. Во всяком случае, ему придется рискнуть.
Через открытое окно до него доносился шум голосов. Кентон услышал презрительный голос Шаран:
- Да, он разбил цепи, как и обещал, а потом сбежал!
- Но, госпожа, - это говорила Саталу, - куда он мог пойти? Быть может, его схватил Кланет?
- Нельзя обмануться в гневе Кланета, - ответила Шаран. - Нельзя обмануться в том, как он избил Закеля плетью. Все это не притворство, Саталу.
Значит, черный жрец избил Закеля. Что ж, это, во всяком случае, была хорошая новость.
- Нет, Саталу, - сказала Шаран, - к чему спорить? Он накопил сил, разбил цепи и сбежал. И доказал этим, что он трус, что я всегда и говорила, но чему никогда не верила - до сегодняшнего дня!
Наступило молчание, Потом опять заговорила Шаран:
- Я устала. Луарда, стой на страже за дверью. Все остальные - идите спать или делайте что хотите. Саталу, расчеши мне волосы, а потом оставь меня.
Снова наступила тишина, продлившаяся на этот раз дольше. Потом раздался голос Саталу:
- Госпожа, ты почти спишь, я ухожу.
Кентон еще немного подождал. Подоконник находился примерно на уровне его подбородка. Он осторожно выпрямился и заглянул внутрь. Сначала взгляд его упал на алтарь, украшенный светящимися драгоценностями - жемчугом, лунным камнем, молочным хрусталем. Казалось, внутри каюты никого нет. Не было и огня в семи хрустальных чашах.
Кентон посмотрел вниз. Прямо под ним находилось изголовье широкого ложа, украшенного золотыми арабесками. Уткнув голову в подушки, на нем лежала Шаран, только тонкое шелковве покрывало и поток золотых волос скрывали ее тело: Она плакала, как плачет любая женщина, когда у нее болит душа.
Плакала - из-за него?
Взгляд Кентона привлекло мерцание стали, сияние сапфира. Это был его меч - меч Набу. Он поклялся, что не примет этот меч из рук Шаран - возьмет сам, без ее помощи. Меч висел низко на стене, прямо над головой Шаран, так близко, что ей достаточно было только протянуть руку, чтобы взять его.
Кентон отступил назад и стал в нетерпении ждать, когда затихнет плач Шаран. Любовь - или страсть - переполняли его, но, как он ни старался, он не мог найти в своем сердце жалости.
Вскоре всхлипывания Шаран стихли. Подождав еще немного, Кентон опять осторожно приблизился к окну. Шаран спала, повернувшись лицом к двери каюты, на ее длинных ресницах все еще дрожали слезы, грудь мягко поднималась и опускалась в размеренном дыхании сна.
Ухватившись за подоконник, Кентон медленно приподнялся, так что его голова и плечи оказались внутри. Он подтянулся еще, и вот его руки коснулись мягкого ковра на полу. Он соскользнул вниз, удерживаясь за подоконник ногами. Медленно, как акробат, он стал опускать ноги. Наконец замер ничком у изголовья кровати Шаран, вытянувшись во весь рост.
Он подождал еще. Ровное дыхание Шаран не изменилось. Кентон поднялся на ноги и скользнул к двери, которая вела в каюту остальных девушек. Оттуда слышался приглушенный гул голосов. Кентон беззвучно задвинул засов на двери. Эти кошечки под замком, сказал он себе, усмехаясь.
Кентон огляделся. На низком сиденье лежал небольшой кусок шелковой ткани, на спинке висел еще один, длиннее, похожий на шарф. Кентон взял маленький и ловко скрутил его - получился подходящий кляп. Потом он взял большой кусок ткани и осмотрел его. Ткань оказалась плотной и крепкой, как раз то, что надо, но этого было недостаточно. Он подошел к стене и снял еще одно такое же полотно.
Кентон на цыпочках приблизился к Шаран. Она беспокойно зашевелилась, как будто почувствовала на себе его взгляд, и стала просыпаться.
Она еще не успела открыть глаза, а Кентон уже сунул ей в рот шелковый кляп. Потом, навалившись на нее всем телом, Он резким движением приподнял ее голову и обмотал шарф вокруг, закрыв рот. Концы шарфа он связал. Так же быстро он приподнял Шаран и длинными концами скрутил ей руки.
Шаран узнала его. Ее глаза гневно засверкали, она вырывалась, стараясь ударить его коленями. Навалившись ей на ноги, Кентон вторым шарфом обвязал ей колени и щиколотки.
Шаран лежала не шевелясь и не спускала с него глаз. Дразня ее, Кентон послал ей воздушный поцелуй. Аккуратно и бесшумно он снял со стен еще несколько полотенец и завернул ее. Потом крепкими веревками привязал получившийся кокон к кровати.
Не обращая больше внимания на спеленутую Шаран, Кентон вышел из каюты. Каким-то образом надо заманить сюда девушку по имени Луарда и сделать ее столь же беспомощной, как и ее госпожа. Он самую малость приоткрыл дверь и заглянул сквозь узкую щелку. Луарда сидела к нему спиной, совсем рядом, устремив взгляд на черную палубу.
Пробравшись назад, Кентон сорвал со стены еще одно покрывало и нашел кусок ткани поменьше, из которого сделал кляп. Потом он опять слегка приоткрыл дверь и позвал девушку высоким тонким голосом: