- Здесь можно укрыться, - сказал он, - мы оставим корабль вон там, среди деревьев, стоящих в воде. Корабль не будет видно ни с берега, ни с моря.
Судно медленно вошло в рощу. Густая листва мгновенно поглотила его.
- Надо привязать корабль к стволам, - прошептал Сигурд. - Будьте осторожны, жрецы могут оказаться поблизости. Мы проверим, нет ли их здесь, когда будем уходить. Корабль останется на попечении женщин. И чернокожий будет с ними. До нашего возвращения они должны сидеть тихо, как мыши…
- У тебя будет больше шансов на возвращение, если ты отрежешь свои длинные волосы и бороду, Сигурд, - сказал перс. - И у нас, кстати, тоже, - добавил он.
- Что! - взбешенно воскликнул викинг. - Отрезать волосы! Еще чего! Даже когда я был рабом, к ним не прикоснулись!
- Мудрый совет! - заметил Кентон. - Зубран, а эта твоя огненная борода и рыжие волосы! И тебе, и нам будет лучше, если ты сбреешь то и другое или хотя бы перекрасишь.
- Ни за что, клянусь Ормуздом! - воскликнул перс, рассерженный не менее викинга.
- Не рой другому яму!» - рассмеялся Сигурд. - И все же это дельный совет. Лучше остаться без волос, чем без головы на плечах!
Девушки принесли ножницы. Смеясь, они разом отхватили гриву Сигурда, сохранив волосы до плеч, укоротили его длинную бороду. Удивительное превращение совершила эта стрижка с Сигурдом, сыном Тригга.
- Вот кого Кланет ни за что не узнает, если им доведется встретиться, - заявил Гиги.
После этого в руки женщин отдал себя и перс.
Они смочили его волосы и бороду какой-то черной жидкостью. Рыжина поблекла, затем потемнела и приобрела каштановый цвет. Зубран переменился не так сильно, как Сигурд. Но Кентон и Гиги одобрительно кивнули - во всяком случае, исчезла яркая рыжина, которая выдала бы его так же легко, как длинные волосы - северянина.
Очередь была за Кентоном и Гиги. Придумать что-нибудь для них оказалось сложнее. Изменить лягушачий рот Гиги, блестящие бусины глаз, его лысину, мощные плечи было невозможно.
- Сними серьги, Гиги, - обратился к нему Кентон.
- Сними свой браслет, - ответил тот.
- Подарок Шаран! Никогда! - воскликнул Кентон в ярости, не уступавшей гневу северянина и перса.
- Шаран, любившая меня не меньше, чем тебя, надела мне эти серьги, - впервые за последнее время Кентон услышал в голосе Гиги гневные нотки.
Перс тихо рассмеялся, и это сняло напряжение. Кентон чуть виновато улыбнулся барабанщику, Гиги ответил тем же.
- Что ж, - сказал Гиги, - каждому из нас придется чем-то пожертвовать.. - Он начал расстегивать серьги.
- Нет, Гиги, нет! - Кентон не мог заставить себя разорвать золотые узы, на которых были начертаны знаки любви Шаран. - Пусть они останутся. И серьги, и браслет можно скрыть.
- Я не знаю… - Гиги замолчал, задумавшись. - Мне кажется, так будет лучше. Чем-то нужно пожертвовать, эта уверенность растет во мне.
- Твои слова лишены здравого смысла, - продолжал настаивать Кентон.
- Да? - задумчиво произнес Гиги. - Но ведь, должно быть, многие видели твой браслет, когда ты сражался с воинами черного жреца и когда они похитили Шаран. И Кланет, наверное, заметил его. Внутренний голос подсказывает мне, что этот дар куда более опасен, чем мои серьги.
- Ну, а мне никакой голос ничего не подсказывает, - отрезал Кентон. Он прошел в бывшую каюту Кланета и стал раздеваться, чтобы надеть на себя одежду моряков с захваченной галеры. Примерив свободную рубашку из тонкой дубленой кожи, он застегнул на запястьях длинные рукава.
- Смотри, - сказал он Гиги, - браслета не видно.
Затем Кентон надел широкие кожаные штаны и туго затянул их ремнем, натянул высокие ботинки на шнуровках, на плечи набросил легкую кольчугу без рукавов. На голову он надел конусообразный шлем, закованный в металл, с обеих сторон которого до самых плеч спускались складки пропитанной маслом шелковой ткани.
Каждый нашел что-нибудь для себя. Один только перс не хотел расстаться со своей собственной кольчугой. Ее прочность много раз проверена, говорил он, а что ждать от этой, неизвестно. Кольчуга - старый друг, всегда служивший верой и правдой, он не откажется от нее ради новых, еще не проверенных. Поверх кольчуги перс надел рубашку и тунику. А Гиги, нахлобучив на голову шлем, закрыл уши и серьги складками ткани. Еще один кусок ткани он обмотал вокруг шеи, потом связал его с теми, что спускались по обеим сторонам шлема, и рот его скрылся.
Накинув на плечи длинные плащи, друзья с облегчением осмотрели друг друга. Викинг и перс изменились до неузнаваемости, за них можно было не бояться. Новый наряд, казалось, достаточно изменил и Кентона. Коренастые ноги Гиги скрылись под плащом, а лицо так изменилось благодаря шлему и складкам ткани, что узнать его было нелегко.
- Хорошо! - пробормотал викинг.
- Очень хорошо! - отозвался Кентон.
У пояса они закрепили свои мечи и те короткие клинки, которые выковал Сигурд. И только Гиги не взял ни клинок северянина, ни свою огромную булаву. Последняя была слишком хорошо известна, а меч - слишком большим, ни то, ни другое нельзя было спрятать. Он выбрал два не очень длинных меча, затем взял кусок тонкого каната и привязал к нему небольшой крюк. Обмотав канат вокруг себя, он повесил крюк у пояса.
- Веди нас, Сигурд, - сказал Кентон.
Один за другим они спрыгнули за борт, прошли по мелководью и ступили на берег, а Сигурд тем временем уже искал тропу. Туман сгустился. На его фоне, словно на древнем китайском полотне, четко вырисовывались золотистые листья, малиновые и желтые гроздья соцветий. Из тумана неслышно вышел Сигурд.
- Идем, - позвал он, - я нашел дорогу.
В полном молчании они шагнули вслед за Сигурдом в туман, и серебристые ветви деревьев поглотили их.
ЧАСТЬ 4
18. В городе Колдунов
Они действительно вышли на потайную тропу. Кентон не мог сказать, чем руководствуется Сигурд, прокладывая путь сквозь мерцающий туман, но викинг уверенно шел вперед.
Узкая тропа вела меж высоких скал, поросших золотистыми листьями папоротника, через непроходимые заросли, где воздух был напоен ароматами мириадов незнакомых цветов, через густые рощи стройных деревьев, похожих на побеги бамбука, покрытые алым лаком, и через рощи, напоминавшие парки, - в таком строгом порядке росли там деревья, отбрасывающие густую тень. Мягкие мхи поглощали звук шагов. Давно уже не было слышно шелеста волн. Казалось, все звуки вокруг замерли.
Викинг остановился на опушке небольшой рощицы.
- Место жертвоприношений, - пояснил он шепотом. - Я посмотрю, нет ли поблизости черных псов Нергала. Ждите меня здесь.
Он растворился в тумане. Остальные ждали, не произнося ни слова. Каждый чувствовал, что какое-то зло притаилось в этих деревьях, и, заговорив, можно разбудить его. Отовсюду струился одуряющий сладкий аромат - тот, что царил в каюте Кланета.
Сигурд появился так же бесшумно, как и исчез.
- Никого нет, - сказал он, - и все же здесь всегда чувствуется присутствие этого черного бога. Не хочется здесь оставаться. Пойдемте быстрее, только тихо.
Они двинулись вперед.
Наконец Сигурд остановился и вздохнул с облегчением.
- Мы прошли это место, - сказал он.
Они двигались все быстрее. Теперь тропа круто поднималась в гору. Они миновали дно глубокого оврага, едва различая свой путь среди валунов в неровном мерцающем свете.
Овраг кончился, и, оказавшись между двумя огромными каменными глыбами, они остановились. Плотная пелена тишины, окутывавшая их все это время, разорвалась. Впереди встала стена тумана, и ничего не было видно, но издалека, откуда-то снизу, доносились звуки большого города, скрип мачт, лязг железа, всплески весел, а иногда в этом шуме раздавался громкий выкрик, рвущийся в выеоту, подобно бумажному змею.
- Это гавань, - сказал Сигурд, указывая направо вниз, - Эмактила совсем близко, прямо под нами. А там, - он показал налево, - стоит Храм Семи Богов.
Кентон следил за его движениями. Что-то огромное вырисовывалось темным пятном в серебристой дымке. Кентон увидел размытые конические очертания, плоскую вершину. Сердце его забилось.
Они стали спускаться. Звуки города приближались. Теперь все яснее вырисовывалась громада храма, поднимавшегося в небеса. Но сам город все еще был скрыт в тумане.
Они подошли к высокой каменной стене. Тигурд свернул и повел их в густую темную рощу. Теперь он двигался с еще большей осторожностью.
Наконец, выглянув из-за толстого ствола, он поманил к себе остальных. За деревьями лежала широкая дорога, изрезанная глубокими колеями.
- Это дорога в город, - сказал Сигурд, - здесь мы можем пройти, ничего не опасаясь.
Спустившись по крутому склону, они пошли по дороге. Вскоре деревья уступили место полям, протянувшимся насколько хватало глаз; на них росли какие-то высокие растения, формой листьев напоминающие кукурузу, но не зеленые, а шафранно-желтые, и вместо початков на них висели гроздья слабо светящихся белых зерен; ветви кустов сверкали изумрудно-зелеными ягодами, какими-то незнакомыми плодами; на вьющихся стеблях висели звездообразные тыквы.
Они увидели двухэтажные дома, которые, казалось, были собраны из детских кубиков - необычно раскрашенных чередующимися желтыми и голубыми вертикальными полосами шириной в ярд, по бледно-голубому проносились алые зигзаги, похожие на молнии, некоторые фасады были украшены широкими ярко-красными горизонтальными полосами, чередующимися с узкими зелеными линиями.
В городе дорога сузилась. Разрисованные дома жались друг к другу. Мимо проходили темнокожие мужчины и женщины, одетые одинаково - в белые платья без рукавов длиной чуть выше колена. На правом запястье у каждого из них было бронзовое кольцо с цепью, и все они несли что-нибудь в руках - кувшины, корзины с фруктами и плодами, румяный хлеб, плоские лепешки, с любопытством рассматривая четверых путешественников.
- Рабы, - сказал Сигурд.