Перс разогнул усталые руки; услышав голос Планета, он рассмеялся.
- Там только один человек! Убейте его и возьмите женщину! Тому, кто сделает это, я дам золота в десять раз больше, чем весит эта женщина!
Воины опять огромной змеей рванулись вперед, бросившись вверх по лестнице, взбираясь по груде мертвых тел. Кровь ручьем текла с ятагана Зубрана…
Внезапно он почувствовал резкую боль в боку: один из павших нашел в себе силы приподняться - и ударил его.
Перс понял, что рана смертельна!
Ответив на этот удар, он взобрался на груду мертвых тел и мечом расчистил проход. Плечом он сталкивал тела вниз. Покатившись по ступеням, они падали на идущих, преграждая им путь; там, где не было перил, люди срывались вниз и, безуспешно хватая руками воздух, тонули в тумане.
Двадцать ступеней уже были чистыми!
Просвистела стрела.
Пробив мантию, она попала Зубрану в шею - там, где кончался шлем. Зубран почувствовал во рту солоноватый вкус крови.
Шатаясь, перс подошел к вороху шелка, на котором лежала Нарада. Схватив жаровню за ножку и перевернув ее, он опрокинул угли на пропитанную маслом ткань.
Вспыхнуло пламя. Подхваченное сильным порывом ветра, оно превратилось в ревущий столб огня.
Пробираясь сквозь языки пламени, Зубран приблизился к телу танцовщицы, лег рядом и обнял ее.
- Чистая смерть, - шептал он. - Наконец-то… как и все люди… Я возвращаюсь к богам моих отцов. Чистая смерть! Возьми меня, о Бессмертный Огонь!
Пламя вспыхнуло с новой силой.
Острые языки взвились высоко вверх.
Они были как вино, наполняющее огненную чашу!
В эту чашу перс опустил губы, он пил ее пламенное вино, вдыхал ее благоухания.
Его голова, не тронутая огнем, откинулась назад, на мертвом лице играла улыбка. Он упал на грудь Нарады.
Пламя укрыло их.
27. Возвращение на корабль
Четверо, ради свободы которых перс отдал жизнь, были уже далеко. Они благополучно спустились по террасам храма, проходя мимо мертвых часовых. Но снизу доносился какой-то гул, как будто потревожили огромный пчелиный улей;.' опять забил барабан, и они поспешили туда, где на стене висел крюк Гиги. Спустившись по веревке, они скрылись в гуще деревьев. Они вымокли до нитки, но гроза стала их надежным щитом. Проходя по широкой улице, они не встретили ни души. Жители Эмактилы укрылись в своих разрисованных домах, прячась от бури
Когда перс приблизил губы к огненной чаще, они были уже далеко, выходя на потайную тропу, ведущую к кораблю.
Когда воины, наконец набравшись мужества, еще раз поднялись на штурм лестницы, подгоняемые сзади Кланетом, когда они вошли в безмолвный Приют, четверка отважных уясе давно оставила позади каменные дома и пробиралась через вязкую грязь полей; впереди шел викинг, сзади - Кентон, и они все еще ожидали появления Зубрана.
А в зале, где лежал его прах, смешанный с прахом танцовщицы, стоял теперь в растерянности черный жрец, и что-то похожее на страх шевельнулось в его темной душе; потом его блуждающий взгляд упал на мерцающее покрывало Нарады, соскользнувшее, когда перс поднял ее тело; заметил Кланет и следы крови, ведущие к открытому окну. Вглядевшись в синий мрак, черный жрец увидел мертвое тело жреца Бела, его бледное лицо было обращено вверх.
Жрец! Тогда чьи же обугленные тела Кланет нашел на погребальном костре? Кто был тот человек в золотом шлеме со щитом, чье лицо было скрыто мантией бога? Меч его играл с удивительной быстротой, а сам он был скрыт фигурами воинов, да и стеной, и Кланет, стоя внизу, не мог хорошо его рассмотреть. Он решил, что это жрец Бела.
Кланет бросился назад, в ярости ударив ногой по останкам, лежавшим на погребальном костре.
Что-то со звоном упало на пол - сломанный ятаган! Он узнал его - это кривая сабля Зуб-рана, перса!
Что-то блеснуло у его ног - пряжка, и даже драгоценные камни не потускнели от пламени! Он узнал и этот предмет - пряжка с пояса Парады!
Значит, эти почерневшие тела - перс и танцовщица!
Шаран на свободе!
Черный жрец замер, лицо его было так ужасно, что воины отпрянули, прижавшись к стенам, чтобы не попадаться ему на пути.
С криком Кланет бросился вон. Сбежав по ступеням, вперед и вперед мимо тайных алтарей, где оставил Кентона с шестью лучниками, пока не достиг камеры. Распахнув дверь, он увидел, что лучники и капитан крепко спят, а Кентона нет!
Изрыгая проклятия, Кланет выбежал из камеры и приказал своим воинам обыскать весь город и найти раба и девчонку; он обещал за это все свое состояние - все, все! Только бы их привели к нему живыми!
Живыми!
А четверо беглецов уже свернули с дороги и остановились в лесу, где начиналась тайная тропинка и где перс просил его ждать. И здесь Сигурд рассказал о жертве Зубрана. Шаран плакала, у Кентона тугой ком подступил к горлу, из черных, похожих на бусины глаз Гиги текли слезы, пропадая в глубоких морщинах.
- Что сделано, то сделано, - сказал Сигурд. - Сейчас он ужинает с Одином и со всеми героями!
Сигурд резко поднялся, и они двинулись в путь.
Они уходили все дальше и дальше. Их мочил дождь, сбивал с ног ветер. Когда буря немного утихла, они пошли быстрее; когда стемнело и викинг не различал дорогу, они останавливались. Так они шли и шли, пробираясь к кораблю.
Неожиданно Шаран покачнулась и упала, не в силах подняться; ее легкие сандалии превратились в лохмотья, и маленькие ноги были окровавлены; давно уже каждый шаг причинял ей невыносимую боль. Кентон понес ее на руках, когда он устал, его сменил Гиги, а Гиги ничто не могло утомить.
Наконец они добрались до корабля. Подав сигнал стоявшим на страже девушкам, они передали им Шаран; девушки отнесли свою госпожу в каюту и стали приводить ее в чувство.
Мужчины размышляли, стоит ли оставаться в укрытии, пока не утихнет буря. Наконец они решили, что лучше прямо сейчас выйти в море, чем оставаться так близко от Эмактилы, излюбленного края Нергала. Корабль отвязали от деревьев и вывели из укрытия, развернув носом к океану.
Подняли якорь и опустили на воду весла. Корабль медленно набирал скорость. Обогнув скалистые уступы и преодолев сильный порыв ветра и огромную волну, он стремительно вышел в открытый океан.
Кентон повалился с ног. Гиги подхватил его и отнес в черную каюту.
Несмотря на усталость, Гиги долго сидел рядом с Кентоном, вглядываясь в темноту своими зоркими глазами, вслушиваясь, наблюдая. Ему казалось, будто в черной каюте что-то изменилось, он слышал какие-то звуки, легкий шепот, то затихавший, то возникавший опять.
Кентон стонал, бормоча что-то во сне, хватал ртом воздух, словно чьи-то руки душили его. Гиги успокаивал его, поглаживая по груди.
Через некоторое время зоркие глаза Гиги затуманились, веки сомкнулись, голова упала на грудь.
А в пустом пространстве, где раньше на каменной глыбе стояло изображение Нергала, стала сгущаться тьма, появились какие-то мрачные тени.
Они становились все темнее. Возникло нечто, похожее на лицо. Полное ненависти и угрозы, оно витало над спящими.
Кентон опять застонал во сне и стал тяжело дышать. Барабанщик вытянул длинные руки, вскочил, осмотрелся…
Несмотря на его проворство, призрачное лицо исчезло еще до того, как он поднял отяжелевшие от сна веки, и ниша опять была пуста.
28. Видение Кентона
Когда Кентон проснулся, рядом с ним, храпя, лежал не Гиги, а викинг. Должно быть, Кентон спал уже долго, потому что мокрая одежда, которую с него сняли, уже высохла. Кентон надел тунику, сунул ноги в сандалии, накинул на плечи короткий плащ и осторожно приоткрыл дверь. Непроглядная темень превратилась в тусклый полумрак, и море отливало темно-серым. Дождь прекратился, но корабль вздрагивал от порывов мощного ветра.
Подгоняемый ветром, корабль летел вперед, походя на чайку, сидящую на гребне волны; когда волна отступала, чайка скользила назад по гладкой сизой воде и вновь взлетала вверх на гребне следующей волны.
Кентон пробирался к корме, прикрывая лицо от хлопьев морской пены. Одним рулевым веслом правил Гиги, другое держали двое рабов. Улыбнувшись, Гиги указал на компас и Кентон увидел, что стрелка, указывающая на Эмактилу, обращена строго к корме корабля.
- Проклятое логово осталось далеко позади! - воскликнул Гиги.
- Иди вниз! - крикнул Кентон ему в самое ухо и хотел перехватить весло. Но Гиги, рассмеявшись, покачал головой и кивнул в сторону каюты Шаран.
- Вон твой курс! - прокричал он. - Его и держись!
Преодолевая сильный ветер, Кентон подошел к розовой каюте и открыл дверь. Шаран спала, опираясь щекой о маленькую руку, шелковая золотистая сеть волос покрывала все ее тело. Рядом сидели две девушки.
Шаран открыла глаза, словно Кентон позвал ее, и тотчас же в этих глазах, затуманенных сном, вспыхнула сладкая нега.
- Мой дорогой повелитель! - прошептала Шаран.
Она села и знаком велела девушкам удалиться. Когда они ушли, Шаран протянула к Кентону белые руки. Он обнял ее. Как птица возвращается в родное гнездо, так и Шаран вернулась в эти объятия. Шаран подняла к нему губы.
- Мой дорогой повелитель! - шептала она, тянясь к Кентону для поцелуя.
Он больше не слышал рева ветра, не слышал ничего, кроме ее шепота и вздохов; он забыл все миры кроме того, что лежал меж его нежных рук.
Долго еще корабль летел на крыльях бури. Дважды Кентон сменял Гиги у руля, дважды на его место вставал викинг, ураган наконец стих, и они опять плыли по мерцающему бирюзовому морю.
О жизнь, полная погонь и преследований!
Эмактила была уже очень далеко, но беглецы ясно ощущали, что их преследуют. Это не вызывало страха и ужаса, напротив, сознавание того, что корабль ищут, сознавание того, что они могут перехитрить, обогнать тех, кто уже, должно быть, прочесывает моря, и укрыться в какой-нибудь безопасной гавани, вселяло уверенность. Впрочем, конец все равно будет один. В глубине души никто из них и не верил, что такое место можно найти.