Стон сорвался с его посеревших губ. Он обхватил голову руками и, так держа ее, словно в тисках, резко шагнул на сиявший перед ним след.
Задыхаясь, как после долгого бега, он остановился. Его рот раскрылся, из перетруженных легких вырывался хрип, волосы взмокли, капли пота бежали по лицу. Измученные глаза впились в Сатану.
Третий знак засверкал на светлой половине шара!
Картрайт выиграл - но он не мог об этом узнать!
Мои руки дрожали, мое тело истекало потом, как будто не он, а я поднимался по лестнице. Крик рвался с моих губ - дать ему знать, что уже нечего бояться! Что пытка кончилась! Сатана проиграл! Кляп душил меня…
Только сейчас я до конца осознал поистине дьявольскую жестокость и изощренность этой пытки.
Картрайта трясло. Его полные отчаяния глаза не отрывались от бесстрастного лица Сатаны, которое было уже совсем близко от него. Неужели я уловил отблеск дьявольского торжества, промелькнувший на этом лице и отразившийся на отвратительной личине палача? Но если и так, то он пробежал, как мгновенная рябь по поверхности пруда.
Заметил ли это Картрайт? Должно быть, да. Отчаяние его стало еще сильнее, безысходность и мука исказили его лицо.
И опять, словно влекомая страшной невидимой силой, его голова стала медленно поворачиваться назад!
Борясь с искушением, он качнулся вперед. И, спотыкаясь, пошел вверх. Я понял, чего ему стоило опустить глаза на очередной горящий след. Он занес над ним дрожащую ногу - и медленно -медленно, медленнее, чем раньше, его голова стала поворачиваться… еще и еще назад к предательскому шару… Он отдернул ногу. И снова поднял ее… и опять убрал. Он плакал. И, распятый стальными обручами в кресле, я проклинал все это и рыдал вместе с ним.
Теперь его голова была уже вполоборота к шару, лицом ко мне. Он с отвращением отпрянул от следа. Его тело развернулось, будто сорвавшаяся пружина, и он увидел шар.
Три знака на светлом поле! Глубокий вздох донесся из темного амфитеатра.
- Слабость опять подвела ненадежный инструмент, - раздался голос Сатаны. - М-да, освобождение было в ваших руках, Картрайт. А вы обернулись, как жена Лота! И теперь вам придется спуститься вниз… и начать все сначала. Только погодите немного. Давайте узнаем, не могли ли вы выиграть нечто существенно большее, чем просто освобождение. Мне очень интересно, что это за след, на который вы так и не решились наступить?
Он обратился на каком-то чудном языке к охраннику справа от следа. Тот подошел и нажал на него ногой.
На светлой стороне шара загорелся четвертый знак!
Корона и скипетр! И весь земной шар! Не только освобождение от Сатаны - власть над ним!
Все это Картрайт мог выиграть! А он обернулся и проиграл.
Стон послышался из темноты. И тут же все смолкло - жуткий хохот Сатаны загрохотал в храме.
- Проиграл! Продул! - издевался он. - Ступай назад, Картрайт! И поднимайся снова! Я полагаю, что ты еще не один раз доставишь себе это удовольствие. Иди обратно, предатель! И поднимайся снова! - Он нажал на рычаг, зажужжал скрытый механизм - ярко вспыхнули семь следов.
Картрайт, шатаясь, заковылял вниз. Он переставлял ноги, как кукла, которую дергают за веревочки.
Он остановился у основания лестницы. Медленно повернулся к ней и снова, как марионетка, начал взбираться наверх. Он автоматически наступал на каждый попадавшийся ему след. Его глаза были прикованы к короне и скипетру, руки непроизвольно тянулись к ним. Уголки его рта были опущены, как у глубоко обиженного ребенка, он горестно всхлипывал.
Первый след - светящийся значок выскочил на черной половине шара.
Второй - еще один.
Третий - знак на белой стороне.
Четвертый - на черной!
Приступы дьявольского хохота сотрясали Сатану. На мгновение мне показалось, что его широкий черный плащ растаял и превратился в невесомую черную тень, парящую .вокруг него.
Еще продолжал грохотать его смех, а Картрайт по-прежнему карабкался по ступенькам, по его исказившемуся лицу текли слезы, глаза пожирали сверкающие безделушки на золотом троне, и к ним тянулись его трясущиеся руки…
Черная тварь, подавшись вперед, швырнула свое лассо. Со свистом рассекая воздух, петля пролетела вокруг головы Картрайта и затянулась на его плечах.
Резкий рывок свалил его с ног. Неторопливо перебирая веревку, палач потащил не сопротивлявшегося Картрайта к себе, словно большую рыбину.
Погас свет. И темнота стала еще более черной от раскатов демонического хохота.
Смех прервался. Раздался тонкий пронзительный вой.
Свет вспыхнул снова.
Черный трон был пуст. На возвышении тоже никого не было, ни Сатаны, ни палача, ни Картрайта.
Только алмазный набалдашник скипетра и корона издевательски сверкали на золотом троне между двумя рядами стражей, одетых в белые балахоны.
ГЛАВА 7
Я очнулся оттого, что кто-то тронул меня за руку. Рядом со мной стоял Конзардине. Тень пережитого ужаса еще лежала на его лице. Да и мое, пожалуй, выглядело не лучше.
Резко отскочили обручи, державшие мои руки и ноги, поднялась вуаль, закрывавшая лицо. Я с облегчением встал с кресла. Снова нахлынула темнота.
Постепенно набирал силу желтый свет. Я оглянулся назад - амфитеатр был пуст. Я так и не увидел тех, чьи вздохи и шепот доносились до меня.
Исчез золотой трон с его сокровищами. Ушли все, только двое стражей в белых балахонах остались охранять черный трон.
Горящие глаза Сатаны глядели на меня со стены. И ярко светились отпечатки детских ножек.
- Они открывали ему дорогу в Рай, но он сломался и попал прямо в Ад.
Конзардине пристально смотрел на яркие следы. И то же выражение алчности было на его лице, что я видел на лицах, склонявшихся над игорными столами в Монте-Карло, искаженных страстью к игре, страстью более сильной, чем даже страсть к женщине. Они пожирали глазами рулетку еще до того, как она начинала вращаться, но видели вовсе не ее, а те груды золота, которые ее вращение могло вырвать для них из запасливых рук Фортуны.
Точно так же и Конзардине видел не светящиеся следы, а волшебную землю, в которую они вели… Волшебную землю, где исполнялись все желания, воплощались все мечты.
Он попался в сети соблазна, расставленные Сатаной.
Ну чего уж там, и я тоже попался… Несмотря на то, что здесь произошло… Мне не терпелось испытать свою судьбу. Но еще больше, чем сокровищ, обещанных Сатаной, я желал видеть этого холодного и безжалостного дьявола у себя на побегушках, исполняющего мои приказания так же, как я исполнял его.
Конзардине очнулся от чар, околдовавших его, и повернулся ко мне.
- Тяжелый вечерок вам выдался, Киркхем. - сказал он. - Хотите пойти к себе? Или, может быть, заглянете ко мне выпить на ночь по рюмочке?
Я заколебался. Тысяча вопросов вертелась у меня в голова Но еще сильнее я чувствовал необходимость побыть одному и переварить все, что произошло за сегодняшний вечер. Да и на много ли моих вопросов он сможет ответить? Как я теперь понял - вряд ли. Он и сам пребывал, вероятно, в неведении.
- Вам, пожалуй, лучше пойти отдохнуть, - сказал он. - Сатана хотел, чтобы вы хорошенько обдумали его предложение. И в конце концов, мне не разрешено… - он резко оборвал себя на полуслове. - Я имею ввиду - мне нечего добавить к тому, что он уже сказал. Он хочет услышать ваш ответ завтра… - Конзардине взглянул на часы. - Точнее сегодня, сейчас уже около двух часов.
- Когда я увижусь с ним? - спросил я
- Ох, наверняка во второй половине дня. Он будет… - Легкая дрожь пробежала по его телу. - Он будет занят еще несколько часов. Можете спать хоть до полудня.
- Отлично, - сказал я. - Я пойду к себе.
Без дальнейших разговоров он повел меня к амфитеатру, прямо к задней стене. Нажал на нее - и одна из неизменных панелей скользнула прочь, открывая за собой маленький лифт. Перед тем как задвинуть панель, Конзардине оглянулся на следы. Они тревожно мерцали на ступеньках. Двое одетых в белое стражей стояли по обе стороны черного трона, не сводя с нас глаз.
И опять он вздрогнул, затем вздохнул и закрыл панель. Мы вышли из лифта в длинный сводчатый коридор, облицованный мраморными плитами. Дверей нигде не было. Он надавил на одну из плит, и мы вошли во второй лифт. Когда он остановился, я оказался в той самой комнате, где переодевался в вечерний костюм.
Я сразу увидел висевший на стуле банный халат и стоявшие рядом комнатные туфли, пижама лежала на кровати. На столе стояли графины с шотландским виски, водкой и бренди, бутылка содовой, ваза со льдом, какие-то фрукты, кексы, лежало несколько пачек моих любимых сигарет и мой утерянный бумажник!
Я раскрыл его - все было на месте: и карточки, и письма, и деньги. Воздержавшись от каких-либо замечаний, я наполнил бокал и пригласил Конзардине присоединиться ко мне.
Конзардине поднял бокал:
- За счастливые следы! Может быть, вам повезет и вы выиграете.
- А может быть - и вам, - ответил я.
Он как-то странно посмотрел на меня: в глазах промелькнула мука, лицо страдальчески дернулось. Одним глотком он наполовину осушил свой бокал.
- Тост был за вас, а не за меня, - наконец произнес он и допил виски. Он прошелся по комнате и остановился напротив панели.
- Киркхем, - неожиданно мягко сказал он, - спите спокойно, но держитесь подальше от этих стен. Если вам что-нибудь понадобится, нажмите звонок. Вон там. - Он показал кнопку на столе. - Придет Томас. Я повторяю: не пытайтесь открывать панели. Если бы я был на вашем месте, я бы лег спать и не о чем не думал. Утро вечера мудренее, как говорится. Между прочим, не хотите ли вы снотворного? Я ведь и в самом деле врач, - с улыбкой добавил он.
- Спасибо, - ответил я. - Я и так прекрасно усну.
- Спокойной ночи, - пожелал он мне, и панель закрылась за ним.
Я налил себе еще и начал раздеваться. Спать мне совершенно не хотелось. Несмотря на предупреждение Конзардине, я обследовал все стены и в ванной, и в спальне и осторожно ощупал их. Стены были из твердого дерева, красиво окрашены и отлакированы. Они казались цельными. Как я и думал, ни дверей, ни окон не было. Моя комната и вправду была камерой люкс.