ий, драм, трагедий и длинных эпических сериалов. Я подбираю актеров. Я единственный зритель, который может видеть каждый акт, слышать каждую тему моей пьесы от начала до конца. Иногда случается, что фарс превращается в высокую трагедию, трагедии становятся фарсами, одноактные развлекательные пьесы развиваются в эпические сериалы. Уходят правительства, могущественные люди валятся со своих пьедесталов, униженные возносятся. Некоторые люди посвящают свою жизнь шахматам. Я играю в шахматы живыми фигурами, одновременно несколько партий во всех уголках мира. Все это развлекает меня, доставляет мне удовольствие. Более того, так же, как и Князь Тьмы, в существовании которого, насколько я понимаю, вы, Джеймс Киркхем, не совсем уверены, мое искусство ставит меня на один уровень с другим величайшим драматургом, моим древним Небесным противником, известным, согласно господствующему здесь вероучению, под именем Иеговы. Нет, оно поднимает меня выше, потому что я переработал его сценарии. И это также доставляет мне удовольствие
За его витиеватыми высказываниями, за иронией скрывалась правда. Для этого холодного жестокого интеллекта и мужчины, и женщины были всего-навсего марионетками, сценой для которых был весь мир. Страдание, горе, муки души или тела были для него всего лишь забавными реакциями на те обстоятельства, которые он задумывал. Как и для Властелина Тьмы, имя которого присвоил себе Сатана, души были для него просто игрушками. Их трепыхания только развлекали его. И в этом он видел достаточную награду за свои труды.
Эта цель, - сказал он, - первая из трех. Вторая? Я приверженец красоты. Пожалуй, это единственное, что может вызвать у меня какое-то подобие эмоций. Иногда человек с его умом, руками, сердцем и глазами являет миру произведение искусства, на котором лежит та самая печать божественного совершенства, что всегда приписывалась Иегове.
Это может быть что угодно: картина, статуя, резьба по дереву, хрусталь, ткань - тысячи различных вещей. Но в этом произведении заключена сама сущность божественной, как говорят люди, красоты. И всегда, на протяжении всего своего неверного пути, люди ищут эту красоту, потому что она дарит им высшее наслаждение. Иногда лучшие из этих вещей я забираю себе. Но при этом я хочу, чтобы они попадали ко мне именно так, как мне нравится. И здесь-то и появляется третий элемент - игра, очень азартная игра. Например, после долгих и серьезных размышлений я пришел к выводу, что Мона Лиза кисти Леонардо да Винчи, хранящаяся в Лувре, обладает теми качествами, которые мне требуются. Ее; естественно, нельзя было купить, но я и не имел ни малейшего желания ее покупать. Однако она здесь, в этом доме. Я дал возможность французам получить великолепный дубликат, на котором мои эксперты точно воспроизвели даже микроскопические трещинки в краске. Только сейчас французы начали об этом подозревать. Но они никогда не смогут узнать это наверняка, что доставляет мне еще большее удовольствие, чем если бы они узнали правду.
Джеймс Киркхем, повсюду на всем земном шаре, люди рискуют своей жизнью ради сокровищ. Я уверяю вас, что никогда, никогда, за всю историю человечества, и нигде не существовало такого клада, как этот мой дом. Состояний десяти богатейших людей всего мира не хватит, чтобы купить его. Он дороже всего золотого запаса Английского банка.
Его цена в долларах или фунтах - ничто для меня. Но обладать этой квинтэссенцией красоты, жить с нею - это истинное наслаждение! И знать, что лучшие из лучших произведений искусства, на коллекционирование которых меня вдохновил мой древний соперник, принадлежат мне, Сатане, - это высшее наслаждение! Ха! Ха! - загрохотал его смех.
- Третье и последнее. - Он резко оборвал смех. - Это игра. Я коллекционер душ и красоты. А еще я игрок. Игрок того же масштаба, что и коллекционер. Неизвестность, невозможность все предусмотреть, риск только обостряют удовольствие, которое я получаю от своей игры. Это как раз тот завершающий штрих, что придает моим приобретениям исключительную прелесть. Кроме того, я великодушный игрок. Мои противники могут выиграть у меня неизмеримо больше, чем я у них. Но они обязаны играть со мной честно!
Какое-то мгновение он рассматривал меня, я не мог отвести взгляда от его огромной головы.
- И последнее, - сказал он. - Как вы правильно догадались, мне уже не нужно поддерживать огонь в моих печах. Что происходит с теми, кто покидает этот мир, меня больше не интересует. Моим древним владениям я предпочел этот мир, где я совсем недурно развлекаюсь. Но, Джеймс Киркхем, - его голубые глаза многозначительно сверкнули, - тот, кто станет мне поперек дороги, быстро узнает, что творец Ада не утратил своего древнего искусства. Вы удовлетворены ответом?
- Полностью, сэр, - я кивнул. - И выиграю я или проиграю - у вас не будет повода меня упрекнуть. Но, если можно, еще один вопрос. Вы сказали, что тот, кому посчастливится пройти все четыре счастливые ступени, может получить все, что пожелает. Отлично. Но если это так, смогу я взять, - я кивнул на Еву, - ее?
Ева задохнулась от возмущения, Сатана, подавшись вперед, впился в меня холодным угрожающим взглядом.
- О, Киркхем, прекратите. Будьте благоразумны. Ева была с вами откровенна. Она совершенно ясно дала понять, что вы не самый желанный кандидат для свадебного путешествия.
В голосе Конзардине слышалась тревога и явное желание успокоить. Успокоить - кого? Меня или Сатану? Это очень заинтересовало меня. Возможно, Конзардине…
- Замуж за вас?! Ни за что на свете! Даже ради спасения моей жизни! Даже ради избавления от мук!
Голос Евы дрожал от ярости. Она вскочила на ноги, глаза ее гневно сверкали, лицо пылало. Я безбоязненно взглянул в глаза Сатане.
- Разве я упоминал о женитьбе? - спокойно спросил я.
Как я и предполагал, Сатана интерпретировал ситуацию наихудшим образом. Однако теперь угроза и подозрение, зародившиеся было в нем, сразу исчезли. Он действительно сделал наихудшие предположения, но сделала их и Ева…
- Сатана, - она топнула ногой и оттолкнула от себя стул с такой силой, что он упал на бок. - Сатана, у меня тоже есть вопрос. Если я выиграю эти следы, вы отдадите мне его, чтобы я могла сделать с ним все, что захочу?
Сатана переводил взгляд с нее на меня и обратно. Ситуация явно доставляла ему удовольствие. Голубые глаза его ярко лучились. Он ласково промурлыкал:
- Обоим вам я отвечаю: нет. Нет, Ева, потому что Киркхем принял мой вызов и рискнет сыграть со мной. А раз так, я не могу взять свой вызов назад, даже если бы и захотел. У него должен быть свой шанс. Если он проиграет мне одно поручение или попадет на службу на год, я обязан защищать его. Я должен также предоставить ему возможность подняться по лестнице еще раз, если он, конечно, захочет. Но, Ева, если он решит больше не играть - ну, тогда спросите меня об этом снова.
Он замолчал и перевел взгляд на меня. Я уже отлично понимал, что было у него на уме.
- И то же самое вам, Киркхем, - сказал он. - Потому что все, что я сказал Еве относительно вас, точно так же применимо к вам относительно Евы. Она тоже имеет право на свои попытки. Но, - его голос посуровел, - есть еще одна причина. Я предназначил Еве высшую участь. Если она исполнит мою волю - она станет недосягаема для любого мужчины. Но если она откажется от нее…
Он не договорил, только горящий взгляд его немигающих глаз опалил девушку. Я заметил, как кровь отлила от ее щек. Она в замешательстве опустила глаза. Послышался резкий хруст и звон стекла. Конзардине вертел в руках бокал из толстого хрусталя, потом сжал его, и бокал тотчас лопнул, точно сделанный из бумаги. Он быстро сунул руку в карман, но я успел заметить на ней кровь. Сатана невозмутимо перевел взгляд на него.
- Силушка вроде вашей, Конзардине, - сказал он, - часто бывает небезопасна для своего обладателя.
- Честное слово, Сатана, - с сожалением сказал Конзардине, - я задумался и представил себе, что у меня в руках шея.»
- Должен заметить, своеобразное предупреждение, - мрачно пошутил Сатана. - Лучше оставьте эту шею в покое.
- В любом случае придется так и поступить, - рассмеялся Конзардине. - Это было горло старого моего врага, умершего десять лет назад.
Минуту или две Сатана внимательно смотрел на него, потом повернулся ко мне.
- Вы уже решили, когда будете подниматься? - спросил он.
- Когда угодно, - ответил я. - Чем раньше, тем лучше. Сейчас, если можно. Я предчувствую удачу.
- Конзардине, приготовьте храм, - велел он. - Ева, пригласите всех, кто сейчас есть, собраться через полчаса.
Сатана подождал, пока они ушли. Девушка вышла через панель, даже не взглянув на меня. Конзардине - в дверь, которая вела в маленькую прихожую. Несколько бесконечных минут Сатана молча разглядывал меня. Я спокойно курил, ожидая, пока он заговорит.
- Джеймс Киркхем, - произнес он наконец, - я уже говорил вам раньше, что вы мне нравитесь. Теперь вы нравитесь мне еще больше. Но я должен кое о чем предупредить вас. Я надеюсь, чувство неприязни или обиды, которое возникло у вас по отношению к Еве Демерест, не станет причиной нанесения ей хотя бы малейшего вреда. Я вовсе не собираюсь вам угрожать, я лишь предупреждаю.
- Я уже выбросил ее из головы, Сатана, - ответил я. - Однако я, признаться, несколько заинтригован той великой участью, которую вы ей обещаете.
- Великая судьба, - зловещая тяжесть снова зазвучала в его голосе. - Высочайшая честь, которая только могла быть оказана женщине. Я расскажу вам, Киркхем, чтобы вы поняли, насколько серьезно мое предупреждение. Рано или поздно я буду вынужден посетить иные мои миры. И когда срок настанет, я передам этот мой мир моему сыну и наследнику. И его матерью должна стать Ева!
ГЛАВА 9
Я был потрясен этим чудовищным заявлением, но внешне остался совершенно спокоен. И это была одна из нескольких моих довольно важных побед. Конечно, в каком-то смысле я был уже к этому подготовлен. Недрогнувшей руной я поднял бокал, и в моем голосе не отразилось ни кипевшей во мне ярости, ни ненависти - ничего, кроме приличествующего удивления и интереса.