- Нет, - твердо ответила Ева, тряхнув кудрявой головкой.
- Если вы даже и убедите ее пойти на это, Конзардине, что, по-вашему, должен делать я? - Его предложение возмутило и разозлило меня до глубины души. - Сложить ручки, обратить взор к небесам и кротко шептать: «На все воля Божья»?
- Я никого не уговариваю, Киркхем, - спокойно возразил он. - Я только подсказываю единственную возможность выйти из этого положения. Если бы я сделал с Евой то, что предлагал, что произошло бы? Некоторое время ее бы лечили. Естественно, так, чтобы Сатана мог видеть ее увядание. Потом уход за ней передали бы другим врачам. Симптомы ее болезни невозможно симулировать, они должны быть настоящими. Я не единственный врач в окружении Сатаны. У него в руках много специалистов высокого класса. А если бы их не было, он нашел бы кого вызвать. И найдет, и приведет, если с самого начала не удастся его убедить, что вследствие состояния Евы беременность будет тяжелая и ребенок родится слабый. Простите меня, дитя, что я говорю столь откровенно, но у нас нет времени ходить вокруг да около.
Специалистов я могу взять на себя. Я проведу их. Я могу быть великолепным обманщиком… - Он замялся, вздохнул. - Впрочем, неважно. Но Сатана положил глаз на вас, Ева. Он так легко не отступает от своей цели. Если бы он просто пожелал вас, все было бы не так сложно. Но вы значите для него неизмеримо больше. Вы должны стать матерью его ребенка. Одним только моим словам он не поверит. Он очень многое сделает, чтобы удостовериться в моем диагнозе. И только после этого признает вас негодной для его целей. У него не должно остаться никаких сомнений. С этим сопряжена серьезная опасность для вас, а возможно, и смерть.
Он замолчал и печально взглянул в ее измученные глаза.
- Слишком большой риск, - заметил я. - Сначала я сам попробую, Конзардине.
- Прошу вас, Ромео, - невесело пошутил он. - Вы должны попробовать, Киркхем. Вы должны сделать невозможное. Вы думаете, что жизнь без Евы станет бессмысленна? Правильно я понимаю?
- Я не думаю так. Я это знаю, - ответил я.
- И у вас такое же чувство к Джиму, Ева?
- Да, - прошептала она. - Но чтобы спасти наши жизни, я готова на все…
- Этого не следует делать, - покачал головой Конзардине. - Я знаю и мужчин, и женщин. Независимо от того, на что вы решитесь, Ева, он будет продолжать искать способы и строить планы, чтобы вытащить вас отсюда. Да и вы не такой человек, что будет сидеть, кротко сложа руки, как выразился Джим. Очень может быть, что наша уловка впоследствии раскроется. Тогда мне наверняка придется расстаться с моим дурацким пристрастием к жизни. Мне не хотелось бы принимать в расчет этот вариант. Но предположим, что вам удастся сбежать. Вместе. Вы будете как два зайца носиться по всему свету, преследуемые верными псами Сатаны. Его ищейки всегда наготове. Угроза его кары всегда будет висеть над вами. Разве стоит жить так? А если у вас родится ребенок, Сатана не пощадит и его. Я еще раз вас спрашиваю, разве стоит жить так?
- Нет, - ответил я.
И Ева, горестно вздохнув, покачала головой.
- Что же мы можем сделать? - прошептала она.
Конзардине прошелся по комнате и вернулся обратно к нам. Он остановился прямо передо мной, и я снова увидел, как вздулись вены у него на висках, и его серые глаза снова стали холодного стального цвета. Он трижды легонько пихнул меня кулаком в грудь и сказал:
- Нужно выяснить, что делает Сатана, когда прячет руки!
Он отвернулся от нас, потому что не смог продолжать дальше. Его сотрясала такая ярость, что и я, и Ева с безмолвным изумлением взирали на него.
- Пойдемте, Киркхем. - Ему удалось взять себя в руки.
Он ласково взъерошил Евины кудри и добавил:
- Дети в лесу. - И медленно, медленно пошел к панели - он умел быть деликатным.
- До завтра, - прошептал я Еве.
Ее руки обвили мою шею, губы прижались к моим губам.
- Джим, милый, - прошептала она и отпустила меня.
Выходя через панель, я оглянулся. Она стояла в той же позе, в какой я оставил ее - она протягивала ко мне руки. В глазах ее была мучительная тоска. Она походила на одинокого маленького ребенка, который боится лечь в постель. У меня защемило сердце. Я уже больше не сомневался, что буду бороться до конца. Панель закрылась.
По дороге в мою комнату мы не проронили ни слова. Конзардине вошел вместе со мной и, мрачно взглянув на меня, отрывисто произнес:
- Я надеюсь, вы будете спать в эту ночь лучше, чем я.
Неожиданно я почувствовал, что устал как собака. Настолько устал, что даже не стал выяснять, что он имел в виду. Он вышел. Мне едва удалось раздеться; я уснул, когда голова еще не коснулась подушки.
ГЛАВА 15
Меня разбудил телефонный звонок. Едва проснувшись и еще не до конца осознав, где нахожусь, я схватил трубку. Голос Конзардине, словно ушат ледяной воды, мигом заставил меня очнуться от сна.
- Хэлло, Киркхем, - сказал он. - Я не хотел прерывать ваш сладкий сон. Но не желаете ли вы позавтракать со мной, а потом совершить небольшую прогулку верхом? У нас есть несколько отличных лошадей. Да и жалко терять такое замечательное утро.
- Прекрасно, - ответил я. - Буду готов через десять минут. Как мне вас найти?
- Позвоните Томасу. Я буду ждать. - Он повесил трубку.
Яркие солнечные лучи заливали комнату. Я взглянул на часы. Было почти одиннадцать. Получалось, что я сладко проспал около семи часов. Я позвонил Томасу.
Крепкий сон, купание и яркий солнечный свет были так прекрасны, что тень Сатаны отступила куда-то бесконечно далеко за пределы этого мира. Насвистывая, я немного виновато подумал, что Ева, возможно, тоже чувствует себя замечательно. Слуга принес мне, как сказал бы Баркер, классный прикид для верховой езды. Он проводил меня в прекрасную старинную залу, выходящую на широкую зеленую террасу. Там за маленькими столиками уже завтракали великолепно одетые милые люди. Человек двенадцать или немного больше. С некоторыми из них я уже встречался накануне вечером. В дальнем углу я увидел Конзардине и присоединился к нему. Это был самый приятный завтрак, в котором я когда-либо участвовал. Казалось, ничто на этой земле не волновало Конзардине. Его несколько сардонический тон очень оживлял беседу. Наш разговор, однако, был невероятно далек от посещения Евиных апартаментов. Настолько далек, что дальше и быть не могло. Конзардине ни разу не упомянул об этом. Следуя его примеру, промолчал и я.
После завтрака мы отправились прямо на конюшню. Конзардине выбрал могучего черного мерина, радостно заржавшего при его появлении. Я оседлал элегантную чалую кобылку. Свежие лошади скакали легким галопом по дорожкам, проложенным среди дубов и сосен. Время от времени мы встречали охрану, которая при виде Конзардине вытягивалась по стойке смирно и отдавала ему честь. Ехали молча.
Неожиданно лес отступил. Конзардине натянул поводья. Мы остановились на голой вершине небольшого холма. Внизу на сотни ярдов простирались сверкающие воды залива.
Примерно в четверти мили от берега дрейфовала великолепная яхта, около двухсот футов длиной и не более тридцати шириной. Яхта сияла белизной, металлические детали оснастки сверкали на солнце золотом.
- «Херувим», - сухо обронил Конзардине. - Это яхта Сатаны. Он назвал ее так потому, что она выглядит такой чистой и невинной. Однако для нее есть куда более подходящее название, правда, неприличное. Между прочим, она может развивать тридцать узлов в час.
Я перевел взгляд с яхты на мощный причал, вдававшийся с берега далеко в море. Маленькая флотилия катеров и быстроходных моторных лодок собралась вокруг него. Почти у самой кромки воды среди деревьев приютился построенный в старинном стиле домик для отдыха во время прогулки.
Я проследил за изгибом берега. В нескольких сотнях футов от пирса громоздились огромные скалы, точнее гигантские валуны, оставленные здесь ледником, некогда покрывавшим эти места. Я внимательно пригляделся к ним.
На одном из валунов в черном плаще со скрещенными на груди руками стоял Сатана, любуясь сверкающей на солнце яхтой. Я тронул Конзардине за руку.
- Посмотрите, - прошептал я, - Сата… - Я осекся. На камнях никого не было. Я обшарил взглядом другие валуны, на них тоже никого не было. В мгновение ока Сатана исчез.
- Что вы увидели? - спросил Конзардине.
- Сатану, - ответил я. - Он стоял вон на той скале. Куда он мог подеваться?!
- У него там подземный ход, - равнодушно проговорил Конзардине. - Тоннель тянется от большого дворца к берегу.
Он повернул обратно к лесу. Я последовал за ним. Через час с четвертью мы выехали на прелестную лужайку с весело журчащим ручейком. Конзардине спешился и перебросил поводья через голову своего черного коня.
- Я хочу поговорить с вами, - сказал он.
Я отпустил свою чалую и сел рядом с Конзардине.
- Киркхем, вы до основания разрушили мой мир, - резко начал он. - Вы посеяли во мне ужасные сомнения. Среди нескольких основных принципов, на которых я строил свою жизнь, первым был: игра Сатаны - честная игра. А теперь я не могу в это верить.
- Выходит, вы не доверяете свидетельству Баркера? - спросил я.
- Говорите прямо, Киркхем, - холодно бросил он. - Вы подразумеваете, что Сатана, пряча под плащом руки, управляет счетчиком со своего черного трона. Если это так, то Баркер, обследуя совершенно другой механизм, никогда этого не заподозрит. Вы сами знаете это. Говорите прямо, прошу вас.
- То, что Баркер может ошибаться, приходило мне в голову, Конзардине, - ответил я. - Но мне хотелось, чтобы вы сами об этом подумали, без моей подсказки. Я и так довольно много вам сказал,
- Слишком много или не очень много, - покачал головой он, - но вы посеяли во мне сомнения. И вы должны избавить меня от них.
- Что вы имеете в виду?
- Я имею в виду, что вы должны выяснить правду. И либо вернуть мне веру в Сатану, либо превратить мои сомнения в уверенность.
- А если произойдет последнее? - ехидно начал я.