Викинг склонился к компасу.
— Может, прав ты, — пробормотал он. — А может, Зубран. Все, что я знаю: пока твоя женщина верна Белу, ни один человек не может повредить ей.
Уклончивый в этом пункте, в остальных викинг отвечал прямо и подробно. Он многое видел, будучи рабом жрецов Нергала. Он знал город, хорошо знал Храм Семи Зон. Но лучше всего было то, что он знал, как попасть в Эмактилу другой дорогой, не через гавань.
Это было очень важно: ясно, что в гавани их могли сразу же узнать.
— Смотрите, друзья, — Сигурд концом меча начертил грубую карту на досках палубы. — Вот город. Он в конце фьорда. По обе стороны фьорда вздымаются горы и двумя длинными полосами уходят далеко к морю. Но вот здесь, — он указал место, где береговая линия приближается к вилке, откуда отходит левый горный отрог, — здесь залив с узким входом со стороны моря. Жрецы Нергала используют это место для тайных жертвоприношений. Между заливом и городом дорога, идущая через холмы. Дорога приводит к большому храму. Я прошел по ней и стоял на берегах залива. Я вместе с другими рабами нес жрецов в носилках, и предметы для жертвоприношения. Потребуется два сна, чтобы корабль добрался от Эмактилы до этого места, но только половина этого времени напрямик, и сильный человек смог бы проделать этот путь от восхода до заката солнца в зимний день. К тому же тут есть куда спрятать корабль. Мимо редко проходят корабли, и поблизости никто не живет — поэтому жрецы Нергала и выбрали это место.
К тому же я хорошо знаю. Храм Семи Зон, он долго был моим домом, — продолжал Сигурд. — В высоту он достигает тридцати мачт.
Кентон быстро прикинул. Получается около шестисот футов. Да, высоко.
— Сердцевину храма, — говорил Сигурд, — составляют Святилища богов и богини Иштар, одно над другим. Вокруг этой сердцевины помещения жрецов и жриц и меньшие святилища. Главных святилищ семь, самое верхнее из них принадлежит Белу. Внизу обширный двор с алтарями и другими священными предметами, куда люди приходят молиться. Все входы сильно укреплены и охраняются. Даже мы вчетвером не сможем войти здесь.
Но вокруг храма, который имеет такую форму, — он нацарапал усеченный конус, — проходит большая каменная лестница вот так, — он провел спиральную линию от основания конуса к вершине. — На одинаковом расстоянии друг от друга на лестнице стоят часовые. У основания лестницы казармы гарнизона. Ясно?
— Ясно, что потребуется армия, чтобы захватить храм, — проворчал Джиджи.
— Вовсе нет, — ответил викинг. — Вспомните, как мы захватили галеру, хотя их было гораздо больше. Мы подплывем на корабле к этому тайному месту. Если жрецы там, сделаем, что сможем, — перебьем их или убежим. Но если норны прикажут жрецам не быть там, мы спрячем корабль и оставим гребцов на попечении чернокожего. Потом мы вчетвером в одежде моряков и в длинных плащах, захваченных на галере, пойдем скрытой дорогой к городу.
По поводу лестницы — у меня есть план. Вдоль нее стена — до груди человека. Если сможем незаметно пробраться у основания лестницы, поползем в тени этой стены, по дороге убивая часовых. Доберемся до жилища Бела, войдем и заберем Шарейн.
Но в хорошую погоду этого не сделать, — закончил он. — Должна быть темнота или буря, чтобы нас не увидели с улицы. Поэтому я молю Одина, чтобы он задержал бурю, пока мы не доберемся до города и не начнем подъем по лестнице. Потому что в бурю мы сможем все это проделать, и притом быстро.
— Но я не вижу в этом плане возможности убить Кланета, — ворчал Зубран. — Ползем, прячемся, снова ползем с Шарейн. И все. Клянусь Ормуздом, у меня слишком нежные колени, чтобы ползать. К тому же мой ятаган хочет оцарапать шкуру черного жреца.
— Пока Кланет жив, для нас нет безопасности, — прохрипел Джиджи на свой старый мотив.
— Я пока не думал о Кланете, сказал викинг. — На первом месте женщина Кентона. После этого — займемся черным жрецом.
— Мне стыдно, — сказал Зубран, — следовало бы помнить. Но, по правде говоря, я чувствовал бы себя лучше, если бы по дороге к ней у нас была возможность убить Кланета. Я согласен с Джиджи — пока он жив, нет безопасности ни для твоего кровного брата, ни для кого из нас. Впрочем, Шарейн, конечно, в первую очередь.
Викинг всматривался в компас. Снова посмотрел внимательно и показал остальным.
Голубые стрелки располагались параллельно, их острия указывали на одно место.
— Мы движемся прямо к Эмактиле, — сказал Сигурд. — Но вошли ли мы в фьорд? Во всяком случае мы близко к нему.
Он повернул рулевое весло. Корабль развернулся. Большая стрелка повернулась на четверть оборота. Малая указывала по-прежнему прямо.
— Это ничего не доказывает, — сказал викинг, — только то, что мы больше не направляемся прямо к городу. Но мы где-то рядом с входом. Следите за гребцами.
Все медленнее полз корабль, отыскивая путь в тумане. И вот перед ними показалось что-то темное. Оно росло медленно, медленно. Показался низкий берег, который вскоре резко поднимался и тонул в глубокой тени. Сигурд произнес благодарственную молитву.
— Мы по другую сторону гор, — сказал он. Где-то вблизи от того места, о котором я вам говорил. Пусть надсмотрщик ведет корабль вдоль берега.
Он резко повернул весло, корабль развернулся и пошел вдоль берега. Скоро впереди показался высокий хребет. Они обогнули его и оказались у узкого залива, в который Сигурд и направил корабль.
— Здесь мы спрячемся, — сказал он. — Вон в той группе деревьев. Они растут прямо из воды. В этой рощице корабль не увидят ни с моря, ни с берега.
Они вплыли в рощу. Длинная густая листва скрывала корабль.
— Привяжите корабль к деревьям, — прошептал Сигурд. — Побыстрее. Тут могут оказаться жрецы. Посмотрим позже, когда двинемся в путь. Корабль оставим на женщин. С ними чернокожий. И пусть сидят тихо до нашего возвращения.
Он пожал сильными плечами.
— У тебя будет больше шансов вернуться, если ты срежешь свои длинные волосы и бороду, Сигурд, — сказал перс и добавил: — И у нас тоже.
— Что?! — гневно воскликнул Сигурд. — Срезать волосы! Даже когда я был рабом, их не тронули!
— Умный совет, — заметил Кентон. — И, Зубран, твоя пламенная борода и рыжие волосы — лучше бы сбрить их или по крайней мере перекрасить.
— Клянусь Ормуздом, нет! — воскликнул перс также гневно, как Сигурд.
— Птицелов расставил сеть и попался в нее! — рассмеялся Сигурд. Совет тем не менее хорош. Лучше потерять волосы с головы, чем голову с плеч!
Девушки принесли ножницы. Со смехом они подстригли гриву Сигурда, укоротили его длинную бороду, придав ей форму лопаты. Удивительно преобразился после этого Сигурд, сын Тригга.
— Вот уж кого Кланет не узнает, увидев, — сказал Джиджи.
Теперь в руках женщины оказался перс. Они погрузили в темную жидкость тряпки и обложили ими голову и бороду Зубрана. Красный цвет потемнел, сменился каштановым. Разница между старым и новым Зубраном оказалась не так велика, как между старым и новым Сигурдом. Но Кентон и Джиджи кивнули одобрительно — красный цвет, бросавшийся в глаза, как и грива северянина, исчез.
Оставались Кентон и Джиджи. С ними мало что можно было сделать. Нельзя изменить лягушачий рот Джиджи, мигающие бусинки глаз, лысую макушку, необыкновенно широкие плечи.
— Сними кольца с ушей, — попросил Кентон.
— А ты — браслет с руки, — ответил Джиджи.
— Подарок Шарейн! Никогда! — воскликнул Кентон гневно, как только что северянин и перс.
— Ушные кольца подарила мне женщина, которая любила меня не меньше, чем твоя. — Впервые за то время, что Кентон знал Джиджи, в голосе того прозвучал гнев.
Перс негромко рассмеялся. Это сняло напряжение. Кентон виновато улыбнулся барабанщику. Джиджи ответил улыбкой.
— Что ж, — заметил он, — похоже, мы все должны принести жертву, — и начал отстегивать кольца.
— Не надо, Джиджи! — Кентон почувствовал, что он не в состоянии расстаться с браслетом — символом любви Шарейн. — Оставь их. Кольца и браслет можно спрятать.
— Не знаю, — с сомнением ответил Джиджи. — Лучше бы снять. И что-то есть в идее жертвоприношения…
— В твоих словах мало смысла, — упрямо сказал Кентон.
— Ты думаешь? — размышлял Джиджи. — Многие видели у тебя на руке этот браслет, когда ты сражался с Кланетом и потерял Шарейн. И Кланет видел его. Что-то нашептывает мне, что он более опасен, чем кольца в моих ушах.
— Мне никто ничего не шепчет, — упрямо ответил Кентон. Он пошел в бывшую каюту Кланета и начал переодеваться в одежду моряков, взятую на галере. Он надел кожаную рубашку, рукава которой застегивались на запястьях.
— Видишь, — сказал он Джиджи. — Браслет не виден.
Затем брюки из того же материала, перевязанные у пояса.
Высокие ботинки со шнуровкой. Поверх рубашки короткая кольчуга. На голове конический металлический шлем, с которого на плечи и спину свисала промасленная прочная кожа.
Остальные оделись так же. Только перс не расставался со своей старой кольчугой. Он сказал, что знает ее прочность, а остальные ему незнакомы. Старый друг, испытанный и всегда верный, сказал он; он не оставит его ради новых, чью верность еще не испытал. А Джиджи низко натянул шлем, спрятал и ушные кольца. Вокруг шеи он повязал шелковый шарф, укрыв им рот.
Набросив поверх всего плащи, они посмотрели друг на друга повеселевшими глазами. Викинг и перс изменились неузнаваемо. Можно не бояться, что их узнают. Кентон тоже сильно изменился благодаря новой одежде. Плащ скрыл короткие ноги Джиджи, а шарф вокруг лица и конический шлем тоже делали его с трудом узнаваемым.
— Хорошо! — прошептал викинг.
— Очень хорошо! — подхватил Кентон.
Они перепоясались и сунули за пояс свои мечи и короткие мечи, скованные Сигурдом. Только Джиджи не взял ни девятифутовый меч, скованный Сигурдом, ни свою булаву. Булава слишком известна, меч — помеха в пути, и его, как и булаву, невозможно скрыть. Он взял два меча средней длины. Взял и длинную веревку и прицепил к ней крюк. Обвязался веревкой, а крюк подцепил к поясу.