Когда на следующее утро я вскрыл письмо от Сатаны, у меня было чувство, будто ангел с пылающим мечом отошел от закрытых ворот рая и знаком приглашает меня пройти.
«У меня прием, и компания для вас подходящая. Можете приказать, чтобы вашу почту из клуба пересылали вам ежедневно. По зрелому размышлению, отказа я не приму.
В четыре часа вас будет ждать машина.
С.»
Внешне — сердечное настойчивое приглашение немного отдохнуть. На самом деле — приказ. Даже если бы я хотел, мне не стоило бы отказываться.
Совесть перестала меня мучить. С легким сердцем я упаковал дорожную сумку, дал распоряжение портье и с нетерпением ждал, когда подойдет назначенный час. Точно в четыре красивый лимузин остановился перед клубом, так же красиво одетый в ливрею шофер вышел из машины, с почтением приветствовал меня, взял мою сумку и сопроводил меня в машину.
Тут я немедленно получил доказательство, что выдержал испытание, назначенное Сатаной. Занавеси были подняты. Мне позволено увидеть, куда мы направляемся.
Мы проехали по Пятой авеню и свернули на мост Квинсборо. По нему проехали на Лонг-Айленд. Примерно через сорок минут мы оказались у въезда на скоростную дорогу Вандербилта. За пятьдесят минут мы по ней проехали сорок пять миль до озера Понконкома. Далее свернули к заливу на север, проехали Смиттаун и двинулись по дороге Норт Шор. Вскоре после шести мы опять повернули к заливу и через несколько минут увидели узкую частную дорогу, проходящую по густой сосновой и дубовой роще. Мы повернули на нее. Через несколько сотен ярдов остановились у коттеджа, и шофер протянул нечто вроде пропуска вышедшему из дома человеку. Человек был вооружен мощным ружьем; очевидно, это был охранник. Через милю мы остановились у другого коттеджа, и все повторилось.
Дорога начала огибать прочную высокую стену. Я понял, что о ней мне рассказывал Баркер, и удивился, как он умудрился миновать другую охрану. В 6.30 мы остановились у массивных стальных ворот. По сигналу шофера они открылись. Вышли несколько человек, расспросили шофера, осмотрели через окно меня и знаком велели проезжать.
Мое уважение к Сатане постоянно росло.
Через пятнадцать минут мы были у дверей замка. Я решил, что он расположен примерно в десяти милях от Нью-Йоркской стороны порта Джефферсон, в лесистой местности между портом и заливом Ойстер. Построен он был в небольшой долине и почти или совсем не виден со стороны залива, который, как я предположил, находится в трех четвертях мили отсюда. Местность, по которой мы проехали, такая пересеченная и так густо заросла, что я сомневался, можно ли увидеть дом с общественных дорог.
Меня приветствовал Консардайн. Мне показалось, что он рад меня видеть. Он сказал, что меня переместили в новое помещение, и если я не возражаю, он побудет со мной, пока я одеваюсь к обеду. Я ответил, что ничто не обрадовало бы меня больше. Я говорил искренне. Консардайн мне нравился.
Новое помещение служило еще одним доказательством моего повышения. Тут была гораздо большая спальня, большая гостиная и ванна. Все комнаты удивительно обставлены и все имели окна. Я оценил тонкость намека, что я больше не пленник. Меня ждал деятельный Томас. Он открыто улыбнулся при виде моей сумки. Одежда уже аккуратно лежала на постели. Пока я мылся и одевался, мы с Консардайном болтали.
Сатана, сказал Консардайн, не будет с нами сегодня вечером. Тем не менее, он приказал Консардайну передать мне, что я оправдал все его ожидания. Завтра он со мной поговорит. За столом я встречу множество привлекательных людей. Потом бридж. Я, если хочу, могу принять участие. Происшествие с ожерельем мы не обсуждали, хотя, по-видимому, Томас все знал.
Я очень хотел спросить, будет ли за столом Ева, но решил не рисковать. Когда мы, пройдя три коридора в стенах и два лифта, вошли в столовую, ее там не было.
Всего там собралось восемнадцать человек. Как и пообещал Консардайн, интересные, остроумные, занимательные люди. Среди них были исключительно красивая полячка, итальянский граф и японский барон, все трое часто упоминались в новостях. Сеть Сатаны раскинулась широко.
Прекрасный обед в прекрасном обществе — нет необходимости останавливаться на подробностях. Не говорили ни об отсутствующем хозяине, ни о наших действиях. Я испытывал сильное нетерпение вернуться к себе в комнату и ждать Баркера. Знает ли он о том, что я живу в другом месте? Сможет ли добраться до меня? В замке ли Ева?
Обед кончился и мы перешли в другую комнату со столами для бриджа. Партнеров хватило на четыре стола, двое оставались лишними. Это дало мне возможность избежать игры. К несчастью для моих планов, Консардайн получил такую же возможность. Он предложил показать мне некоторые чудеса этого места. Я не мог отказаться.
Мы осмотрели с полдюжины комнат и галерей, прежде чем я смог, не нарушая приличий, изобразить усталость. То, что я увидел, описывать не буду: это не существенно.
Но меня глубоко задели собранные тут редкости и их красота. Сатана, сказал мне Консардайн, живет в собственных огромных апартаментах, где держит наиболее дорогие для него сокровища… То, что я видел, лишь небольшая часть сокровищ замка, сказал он.
Возвращаясь, мы заглянули в комнату для бриджа. Во время нашего отсутствия появились другие игроки, в ходу было еще несколько игровых столов.
За одним из них с Кобхемом в качестве партнера сидела Ева.
Когда я проходил мимо, она взглянула на меня и равнодушно кивнула. Кобхем встал, и мы с большим дружелюбием обменялись рукопожатием. Ясно было, что он больше не сердится. Пока я знакомился с вновь прибывшими, Ева откинулась в кресле, напевая, и я узнал одну из модных джазовых песенок:
— Повстречайся со мной, милый,
Когда часы пробьют двенадцать…
«В полночь,
Когда от лунного света
Разгорятся наши сердца…»
Мне не нужен был лунный свет, чтобы сердце мое разгорелось. Это сообщение. Она виделась с Баркером.
Через несколько мгновений я наступил Консардайну на ногу. Ева была подчеркнуто вежлива. Она зевала и нетерпеливо перебирала карты. Кобхем раздраженно взглянул на нее.
— Ну что, — наконец резко сказала она, — играем мы или нет? Я официально заявляю — в двенадцать часов буду уже в постели.
Я опять понял — она подчеркивает свое сообщение.
Я пожелал всем спокойной ночи, и мы с Консардайном направились к выходу. Вошла еще одна небольшая группа, и нас попросили остаться.
«Не сегодня», — прошептал я ему. — «Я нервничаю. Выведи меня отсюда.»
Он взглянул на Еву и слегка улыбнулся.
— У мистера Киркхема есть срочная работа, — объяснил он. — Я вернусь через несколько минут.
Он отвел меня в мои комнаты, показывая по пути, как действуют панели и лифты.
— На случай, если передумаете и захотите вернуться, — сказал он.
— Не передумаю, — ответил я. — Немного почитаю и лягу спать. По правде говоря, Консардайн, я не выдержу сегодня общения с мисс Демерест.
— Я поговорю с Евой. Зачем вам чувствовать неудобства?
— Лучше не надо, — попросил я. — Я попытаюсь сам справиться с ситуацией.
— Как хотите, — ответил он и продолжал говорить о том, что утром меня будет ждать Томас. Вероятно, через него передаст свои пожелания Сатана. Если мне понадобится лакей, я могу позвать его по внутреннему телефону. Телефон давал мне впечатление уединенности, какого не давал звонок. Я решил, что Томас уже не исполняет обязанности моего надзирателя. И был этому очень рад.
Консардайн пожелал мне спокойной ночи. Наконец я остался один.
Я подошел к окну. Оно было не зарешечено, но покрыто тонкой стальной сеткой, такой же непроницаемой. Выключив все лампы, кроме одной, я стал читать. Часы показывали 10.30.
— Я здесь, капитан, и очень рад вас видеть.
Несмотря на то, что я был уверен в появлении Баркера, сердце мое подпрыгнуло от радости и огромная тяжесть, казалось, свалилась с меня. Я влетел в спальню и схватил его за плечи.
— Ах, как я рад, Баркер, клянусь Господом!
— У меня для вас сообщение, — он улыбнулся, закрыв маленькие глаза. — И теперь не нужно прятаться. Никто не придет проверять вас. Теперь вы на высоком положении у Сатаны. Стали одним из них. Хорошо проделано, капитан! Я знаю, что такое хорошая работа.
Он достал сигару, закурил и сел, с восхищением глядя на меня.
— Хорошая работа! — повторил он. — И без всякой тренировки. Я сам бы не мог ее сделать лучше.
Я поклонился и придвинул к нему графин с вином.
— Нет, нет, — отказался он. — Если вы в отпуске и собираетесь лечь спать, тогда пожалуйста, но в нашей работе старина Джон Ячменное Зерно лишь помеха.
— Я ведь новичок, Гарри, — сказал я виновато и отодвинул нетронутый графин.
Он одобрительно посмотрел на меня.
— Когда мисс Демерест все рассказала мне, — продолжал он, — меня лето было сдунуть, как перышко. Приведите его ко мне, сказала она, как только сможете. Сплю я или не сплю, неважно, я хочу его видеть, сказала она. В любое время, сказала она, только без риска. Очень хочет видеть вас, сэр.
— Она сама дала мне понять, что будет в своей комнате в двенадцать.
— Отлично, мы там будем, — кивнул он. — Есть какой-нибудь план? Раздавить Сатану, я хочу сказать.
Я колебался. Мысль, пришедшая мне в голову, была слишком неопределенной, чтобы назвать ее планом и слишком хрупкой для рассмотрения.
— Нет, Гарри, — ответил я. — Я пока еще мало знаю обстановку. Нужно осмотреться. Я знаю только одно — я освобожу мисс Демерест от Сатаны, или будь я проклят.
Он скосил на меня взгляд, как испуганный терьер.
— Капитан Киркхем, — серьезно сказал он, — это ваша последняя ставка. Самая последняя, сэр. Конечно, хорошо, если бы кто-нибудь нас поддержал. И если никто не узнает, что мы замышляем. Но никто не выступит против него, сэр. Никто, все равно, что просить гору обрушиться на него, землю проглотить его, сэр.
Он помолчал.